Значение слова желтяк

желтяк в словаре кроссвордиста

желтяк

Толковый словарь русского языка. С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова.

-а, м. (прост.). Перезрелый желтый огурец.

Новый толково-словообразовательный словарь русского языка, Т. Ф. Ефремова.

Перезрелый, желтого цвета огурец.

Перестоялый гриб с пожелтевшей нижней поверхностью шляпки.

Примеры употребления слова желтяк в литературе.

Никто не знал, как зовут его, Желтяк и Желтяк, у него и лицо, круглое, словно тарелка, было желтого цвета, печень, верно, беспокоила или от природы такой, и глаза желтые, окруженные мохнатыми, тоже желтыми ресницами, ну, чистый филин, только звали его Желтяком, и по фамилии, и по обличью кличка как нельзя лучше приклеилась к этому типу.

Она надвинула на глаза платок, золотенький, как желтяк, и стала рубить капусту.

Потом разом все прояснилось, завеса исчезла, и я увидел запрокинутое лицо хохочущего Желтяка, но смеха его не услышал.

Потом мне рассказали, что я опрокинул Желтяка на пол, и трудно сказать, чем бы кончилось дело, если б один из заключенных, тоже из секции внутреннего порядка, не догадался крепко двинуть меня в челюсть.

Помятого мною Желтяка определили в санчасть, а меня по приказу начальника колонии отправили в одиночку на десять суток строгого ареста.

Дальше, — говорит, — на многие версты желтяки да серяки с крапинкой пойдут.

Фамилия его была Желтяков, сидел он за кражу и отбывал срок в соседнем отряде.

Правда, бледный и взволнованный важностью момента Желтяков потянулся было к руке Мастера, но наткнулся на массивный сейфовый ключ.

Извините, — опомнился Желтяков, торопливо закрывая кейс на кодовые замки.

Не выпуская кейса, Желтяков приложил руку к сердцу и кивнул головой, однако торжественность момента была нарушена тяжелой ношей в руке — хрупкую фигуру профессора перекосило, и пиджак сполз с плеча на сторону, увлекая за собой рубашку и галстук.

Сроду не подумаешь, какой-то технарь Желтяков оказывается настолько близким к нему, что ходит через черный ход.

Но из Петербурга приехал только профессор Желтяков и с целями совершенно иными.

Сразу же удивил питерский адрес, причем город назывался по-старому, Ленинград, имя получателя ни о чем не говорило — Желтяков Герман Лаврентьевич.

Если Автор — ученик, то кто же такой Желтяков, к которому Барвин обращается с просьбой?

Недавно получил косвенные доказательства, что профессор Желтяков побывал у академика перед его смертью и теперь уверен: получил из его рук розу и крест.

Источник: библиотека Максима Мошкова

Транслитерация: jeltyak
Задом наперед читается как: кятлеж
Желтяк состоит из 6 букв

Источник

20 непонятных слов из Уральских сказов Бажовапожалуйста кто нибудь дам 32 пункта

«Хозяйка медной горы»

Парун чистый. Малахит-руду добывали, лазоревку тоже. Ну, когда и королек с витком попадали и там протча, что подойдет.

Однем словом, артуть-девка.

А одежа и верно такая, что другой на свете не найдешь.

От стариков он, вишь, слыхал, что Хозяйка эта — малахитница-то — любит над человеком мудровать.

Ну, а он парень — ему, значит, и стыдно перед девкой обробеть.

А сама ладошками схлопала , ящерки и разбежались, дорогу дали.

Он поглядел под ноги, а там и земли незнатко.

Как отошел надзиратель, стал Степан каелкой помахивать, а парень все-таки проворный был.

Дальше, — говорит, — на многие версты желтяки да серяки с крапинкой пойдут.

Пришел, штольня и закрылась, и все стало по-старому.

«Каменный цветок»

Та только различка, что наши больше с малахитом вожгались, как его было довольно, и сорт — выше нет.

Тот по своему порядку помытарит парнишку да и сдаст обратно приказчику.

Парнишечко ровно старательный, а все у него оплошка выходит.

Кто пониточек починит, кто холста на онучи отрежет, рубашонку новую сошьет.

Ну-ко, ты, мастер явленый, покажи, как по-твоему сделать?

Целый вечер лясы да балясы!

Хлеба возьми полишку, — естся в лесу-то, — да еще к Митрофановне зайди.

Узнали вестовщики, говорят приказчику, а он не верит.

Источник

научная статья по теме КАМЕННАЯ КНИГА В СКАЗАХ П. БАЖОВА Народное образование. Педагогика

Цена:

Авторы работы:

Научный журнал:

Год выхода:

Текст научной статьи на тему «КАМЕННАЯ КНИГА В СКАЗАХ П. БАЖОВА»

J АНАЛИЗ 1 ХУДОЖЕСТВЕННОГО

е. м. Виноградова Каменная книга в сказах

. Полную силу камня самому поглядеть и людям показать.

В статье анализируется лингвистическое развертывание темы камня в сказах П. П. Бажова. Ключевые слова: тематическое поле; лексико-семантические группы; метафоры; сравнения; качественные и относительные прилагательные.

Представленные отдельными произведениями, сказы П. П. Бажова составляют смысловое целое, центральное место в котором занимает тема камня, раскрывающаяся в языковом строе произведений. Ядром тематического поля являются лексические единицы с обобщенной семантикой, называющие камень как предмет, как вещество и как занятое камнем пространство <камень, камешок, камешки, самоцветы, руда, руда и руда, бурая с медным блеском, порода, медь, золото, малахит-руда, железна руда, за-норыши, горы). С помощью лексико-се-мантической группы, преобладающими в которой являются названия именно уральских камней, собирательное представление детализируется:

малахит, лазоревка, королек с витком, слюдка, дурмашки да строганцы, золотые комышки, обманка, блестки всякие, желтяки да серяки с крапинкой, обальчик, камень-серовик, сургучная яшма, шерл, офат, изумруды, бриллианты, камень с краснинкой, плитнячок черный, белый камень — скварец, простая галька, галечка с огоньком, змеевик,

Виноградова Елена Михайловна, кандидат филол. наук, доцент МПГУ.

соковик, графит, аквамаринчики, аметис-тишки, орлец, цирконы, фенакиты, эвклази-ки синенькие да розовые топазики, амазон-каминь, калумбит-камень, лабрадор-каминь, камень-асбест, веселые галечки, турмалин, игольчатник, медный изумруд. 1.

Камни в сказах Бажова связаны не с темной и мертвой материей, а с живой и наполненной светом, что можно проследить в сравнениях, метафорах, эпитетах:

ровно облачко жучков, разными огоньками горят, ровно фонарики запокачивались,

1 Тексты П. Бажова цит. по изд.: Бажов П. П. Сочинения: В 3 т. — М., 1976.

2 Ср.: хризолит, колумбит, лазурит, офит.

3 Орлец — родонит, шерл — черный турмалин.

Строганец- кристалл дымчатого кварца или горного хрусталя. Термин уральских горщиков, дан по сходству природных кристаллов с изделиями человеческих рук [Куликов 2002].

как мелкие пташечки, как искры из-под ножки-то камешки посыпались; камень лежит, на медведя походит.

Многоцветное разнообразие, выраженное в определениях к словам камни, камешки, отвечает богатству мироздания:

белые, черные, розовые, синенькие с огоньком; одни красным отливают, другие зелеными огоньками посверкивают, голубенькие тоже, желтенькие. всякие.

В цветовой палитре камней и в названиях охраняющих их мифических существ преобладает лексика с семами ‘зеленый’, ‘синий’, ‘желтый / золотой’, что отвечает типичному колориту уральских пейзажей: малахитовое платье Хозяйки; зеленая ящерка, которой она оборачивается; похожая на туман синий Синюшка; огненно-золотые Огневушка-поскакушка и Золотой полоз. Малахит, основной в каменной груде, — зеленый, ключ земли — камень чистой голубой воды, камень народного счастья — солнечный камень. Синим и зеленым цветом маркированы персонажи, обладающие глубокой связью с камнями (голубенькие глаза у Данилы-мастера, зеле-неньки — у Танюшки4 и Хозяйки).

Центральное место в художественном мире сказов занимает малахит — малахи-тина. Он соотносится и с жизнью (в нем радость земли собрана), и с болезнью, смертью (нездорово это мастерство, с малахитом-то), ассоциируется с травой (как вешняя трава под солнышком, когда ветерком ее колышет) и с отравой (отрава чистая). С одной стороны, это радостный камень и широкой силы, а с другой — он именно силу и отнимает. Работающие с ним горные мастера — люди из-робленные:

Один-от молодой парень был, неженатик, а уж в глазах зеленью отливать стало. Другой постарше. Этот и вовсе изробленный. В глазах зелено, и щеки будто зеленью подернулись.

Зеленый цвет приобретает в описании малахита противоположные коннотации.

4 Примечательно, что Танюшке, ставшей двойником Хозяйки и как бы ушедшей вглубь малахитовой шкатулки, отец в подарок всегда приносил голубенького либо зелененького.

Малатихницей названа и Медной горы хозяйка — амбивалентный образ «помощницы» и «вредительницы». Особое место малахита в уральской литической системе подчеркнуто определением родной5 и сопоставлением с камнем-подделкой (харчок).

Постоянным в связи с камнем является мотив превращения неживого в живое и наоборот. Духи камня принимают антропоморфный, зооморфный и предметный облик, что выражено в номинативных рядах. Хозяйка Медной горы оборачивается то девицей, то зеленой ящерицей, то туманом голубеньким, то странницей; Золотой полоз6 принимает вид грузного мужика и золотой жилы; всегда старая, всегда молодая Синюшка оборачивается то старушкой, то туманом синим. Метафоры, используемых Бажовым для описания духов «каменного» мира, отвечают геологическим реалиям. Так, траектория движения Золотого полоза напоминает структуру золотоносных жил. Добыча руды в Горе представлена как порча железной шапки Хозяйки.

Благодаря использованию в разных контекстах одних и тех же цветовых прилагательных граница между миром неживой (каменной) и живой природы размывается. Связанные с подземным миром ящерки сами окраской похожи на камни:

Одни, например, зеленые, другие голубые, которые в синь впадают, а то как глина либо песок с золотыми крапинками. Одни, как стекло либо слюда, блестят, а другие как трава поблеклая, а которые опять узорами изукрашены.

Ключевую роль в создании образа единого мира, где природа любого предмета допускает метаморфозу, в сказах Бажова играют сравнения и живого — с камнем, и камня — с живым предметом. В сказе «Горный мастер» из простого змеевика да дорожного соку у Митюньки получаются ягоды:

5 Е. Е. Приказчикова отмечает, что в Европе малахит называют «русским камнем» [Приказчикова 2003].

6 Ящерица и полоз — варианты одного и того же мифопоэтического прототипа и связаны с хто-ническими коннотациями.

Живая ягодка-то вышла. Листочки тоже тонко из змеевки выточил, а на корешок ухитрился колючки тонехонькие пристроить. В каждой ягодке ровно зернышки видно и листочки живые, даже маленько с изъянами: на одном дырки жучком будто проколоты, на другом опять ржавые пятнышки пришлись. Ну, как есть настоящие.

А в сказе «Синюшкин колодец», наоборот, живые ягоды превращаются в самоцветы:

.подает ему своими белыми рученьками старое бабки Лукерьи решето с ягодами. Тут тебе и земляника, тут тебе и княженика, и желтая морошка, и черная смородина с голубикой. Ну, всяких сортов ягода. Только заходит в избу, а решето с ягодами и потяжелело, дно оборвалось, и на пол самородки да дорогие каменья посыпались.

В сказе «Медной горы Хозяйка» слезы Хозяйки-ящерки застывают камнями, а в сказе «Малахитовая шкатулка» камни превращаются в живую человеческую влагу:

Турчанинов и давай хватать те каменья. Какой схватит, тот у него и свернется в капельку. Ина капля чистая, как вот слеза, ина желтая, а то опять, как кровь, густая.

Бажов играет на прямых и переносных смыслах слов, обозначающих и сам материал, и результат его визуального и тактильного восприятия. Например, в описании платья Хозяйки оба существительных — шелк и малахит — могут быть интерпретированы и в прямом, и в переносном значениях; малахит кажется шелком, а зеленый муар — малахитом:

Из шелкового, слышь-ко, малахиту платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шелк, хоть рукой погладить.

Сама тоже на ноги вскочила, прихвати-лась рукой за камень, подскочила и тоже, как ящерка, побежала по камню-то. Вместо рук-ног — лапы у нее зеленые стали, хвост высунулся, по хребтине до половины черная полоска, а голова человечья.

В человеческом облике Хозяйки, наоборот, выделены черты ящерицы:

Глядит, а перед ним на грудке руды у большого камня женщина какая-то сидит. коса ссиза-черная и ровно прилипла к спине. На конце ленты не то красные, не то зеленые. Сквозь светеют и тонко этак позванивают, будто листовая медь.

Субъективное образное восприятие уравнивается с сущностными свойствами предмета, делая равно допустимыми разные формы его бытия. Сравнительные союзы <как, ровно) в характеристике камня являются знаком онтологической эквивалентности камня и мира живой природы.

Серьги надела — чуть мочки не разорвала. Палец в перстень сунула — заковало, еле с мылом стащила.

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.

Пoхожие научные работы по теме «Народное образование. Педагогика»

ЯРКОВА ЕЛЕНА ИВАНОВНА — 2010 г.

ТЕПЛОВА НАДЕЖДА ВАДИМОВНА, ШТЫХВАН ВЕРА НИКОЛАЕВНА — 2007 г.

Источник

Медной горы Хозяйка. П. П. Бажов

Пошли раз двое наших заводских траву смотреть.

А покосы у них дальние были. За Северушкой где-то.

День праздничный был, и жарко — страсть. Парун чистый. А оба в горе робили, на Гумёшках то есть. Малахит-руду добывали, лазоревку тоже. Ну, когда и королек с витком попадали и там протча, что подойдет.

Один-то молодой парень был, неженатик, а уж в глазах зеленью отливать стало. Другой постарше. Этот и вовсе изробленный. В глазах зелено, и щеки будто зеленью подернулись. И кашлял завсе тот человек.

В лесу-то хорошо. Пташки поют-радуются, от земли воспарение, дух легкий. Их, слышь-ко, и разморило. Дошли до Красногорского рудника. Там тогда железну руду добывали. Легли, значит, наши-то на травку под рябиной да сразу и уснули. Только вдруг молодой, ровно его кто под бок толкнул, проснулся. Глядит, а перед ним на грудке руды у большого камня женщина какая-то сидит. Спиной к парню, а по косе видать — девка. Коса ссиза-черная и не как у наших девок болтается, а ровно прилипла к спине. На конце ленты не то красные, не то зеленые. Сквозь светеют и тонко этак позванивают, будто листовая медь.

Дивится парень на косу, а сам дальше примечает. Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо — на месте не посидит. Вперед наклонится, ровно у себя под ногами ищет, то опять назад откинется, на тот бок изогнется, на другой. На ноги вскочит, руками замашет, потом опять наклонится. Однем словом, артуть-девка. Слыхать — лопочет что-то, а по-каковски — неизвестно, и с кем говорит — не видно. Только смешком все. Весело, видно, ей.

Парень хотел было слово молвить, вдруг его как по затылку стукнуло.

«Мать ты моя, да ведь это сама Хозяйка! Ее одежа-то. Как я сразу не приметил? Отвела глаза косой-то своей».

А одежа и верно такая, что другой на свете не найдешь. Из шелкового, слышь-ко, малахиту платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шелк, хоть рукой погладить.

«Вот, — думает парень, — беда! Как бы только ноги унести, пока не заметила». От стариков он, вишь, слыхал, что Хозяйка эта — малахитница-то — любит над человеком мудровать.

Только подумал так-то, она и оглянулась. Весело на парня глядит, зубы скалит и говорит шуткой:

— Ты что же, Степан Петрович, на девичью красу даром глаза пялишь? За погляд-то ведь деньги берут. Иди-ка поближе. Поговорим маленько.

Парень испужался, конечно, а виду не оказывает. Крепится. Хоть она и тайна сила, а все-таки девка. Ну, а он парень — ему, значит, и стыдно перед девкой обробеть.

— Некогда, — говорит, — мне разговаривать. Без того проспали, а траву смотреть пошли.

Она посмеивается, а потом говорит:

— Будет тебе наигрыш вести. Иди, говорю, дело есть.

Ну, парень видит — делать нечего. Пошел к ней, а она рукой маячит, обойди-де руду-то с другой стороны. Он и обошел и видит — ящерок тут несчисленно. И всё, слышь-ко, разные. Одни, например, зеленые, другие голубые, которые в синь впадают, а то как глина либо песок с золотыми крапинками. Одни, как стекло либо слюда, блестят, а другие, как трава поблеклая, а которые опять узорами изукрашены.

— Не расступи, — говорит, — мое войско, Степан Петрович. Ты вон какой большой да тяжелый, а они у меня маленьки.

А сама ладошками схлопала, ящерки и разбежались, дорогу дали.

Вот подошел парень поближе, остановился, а она опять в ладошки схлопала, да и говорит, и все смехом:

— Теперь тебе ступить некуда. Раздавишь мою слугу — беда будет.

Он поглядел под ноги, а там и земли незнатко. Все ящерки-то сбились в одно место, — как пол узорчатый под ногами стал. Глядит Степан — батюшки, да ведь это руда медная! Всяких сортов и хорошо отшлифована. И слюдка тут же, и обманка, и блёски всякие, кои на малахит походят.

— Ну, теперь признал меня, Степанушко? — спрашивает малахитница, а сама хохочет-заливается.

Потом, мало погодя, и говорит:

— Ты не пужайся. Худого тебе не сделаю.

Парню забедно стало, что девка над ним насмехается да еще слова такие говорит. Сильно он осердился, закричал даже:

— Кого мне бояться, коли я в горе роблю!

— Вот и ладно, — отвечает малахитница. — Мне как раз такого и надо, который никого не боится. Завтра, как в гору спускаться, будет тут ваш заводской приказчик, ты ему и скажи да, смотри, не забудь слов-то:

«Хозяйка, мол, Медной горы заказывала тебе, душному козлу, чтобы ты с Красногорского рудника убирался. Ежели еще будешь эту мою железную шапку ломать, так я тебе всю медь в Гумешках туда спущу, что никак ее не добыть».

Сказала это и прищурилась:

— Понял ли, Степанушко? В горе, говоришь, робишь, никого не боишься? Вот и скажи приказчику, как я велела, а теперь иди да тому, который с тобой, ничего, смотри, не говори. Изробленный он человек, что его тревожить да в это дело впутывать. И так вон лазоревке сказала, чтоб она ему маленько пособила.

И опять похлопала в ладошки, и все ящерки разбежались.

Сама тоже на ноги вскочила, прихватилась рукой за камень, подскочила и тоже, как ящерка, побежала по камню-то. Вместо рук-ног — лапы у ее зеленые стали, хвост высунулся, по хребтине до половины черная полоска, а голова человечья. Забежала на вершину, оглянулась и говорит:

— Не забудь, Степанушко, как я говорила. Велела, мол, тебе, — душному козлу, — с Красногорки убираться. Сделаешь по-моему, замуж за тебя выйду!

Парень даже сплюнул вгорячах:

— Тьфу ты, погань какая! Чтоб я на ящерке женился.

А она видит, как он плюется, и хохочет.

— Ладно, — кричит, — потом поговорим. Может, и надумаешь?

И сейчас же за горку, только хвост зеленый мелькнул.

Парень остался один. На руднике тихо. Слышно только, как за грудкой руды другой-то похрапывает. Разбудил его. Сходили на свои покосы, посмотрели траву, к вечеру домой воротились, а у Степана одно на уме: как ему быть? Сказать приказчику такие слова — дело не малое, а он еще, — и верно, — душной был — гниль какая-то в нутре у него, сказывают, была. Не сказать — тоже боязно. Она ведь Хозяйка. Какую хошь руду может в обманку перекинуть. Выполняй тогда уроки-то. А хуже того, стыдно перед девкой хвастуном себя оказать.

— Была не была, сделаю, как она велела.

На другой день поутру, как у спускового барабана народ собрался, приказчик заводской подошел. Все, конечно, шапки сняли, молчат, а Степан подходит и говорит:

— Видел я вечор Хозяйку Медной горы, и заказывала она тебе сказать. Велит она тебе, душному козлу, с Красногорки убираться. Ежели ты ей эту железную шапку спортишь, так она всю медь на Гумешках туда спустит, что никому не добыть.

У приказчика даже усы затряслись.

— Ты что это? Пьяный али ума решился? Какая хозяйка? Кому ты такие слова говоришь? Да я тебя в горе сгною!

— Воля твоя, — говорит Степан, — а только так мне велено.

— Выпороть его, — кричит приказчик, — да спустить в гору и в забое приковать! А чтобы не издох, давать ему собачьей овсянки и уроки спрашивать без поблажки. Чуть что — драть нещадно!

Ну, конечно, выпороли парня и в гору. Надзиратель рудничный, — тоже собака не последняя, — отвел ему забой — хуже некуда. И мокро тут, и руды доброй нет, давно бы бросить надо. Тут и приковали Степана на длинную цепь, чтобы, значит, работать можно было. Известно, какое время было, — крепость. Всяко гадились над человеком. Надзиратель еще и говорит:

— Прохладись тут маленько. А уроку с тебя будет чистым малахитом столько-то, — и назначил вовсе несообразно.

Делать нечего. Как отошел надзиратель, стал Степан каелкой помахивать, а парень все-таки проворный был. Глядит, — ладно ведь. Так малахит и сыплется, ровно кто его руками подбрасывает. И вода куда-то ушла из забоя. Сухо стало.

«Вот, — думает, — хорошо-то. Вспомнила, видно, обо мне Хозяйка».

Только подумал, вдруг звосияло. Глядит, а Хозяйка тут, перед ним.

— Молодец, — говорит, — Степан Петрович. Можно чести приписать. Не испужался душного козла. Хорошо ему сказал. Пойдем, видно, мое приданое смотреть. Я тоже от своего слова не отпорна.

А сама принахмурилась, ровно ей это нехорошо. Схлопала в ладошки, ящерки набежали, со Степана цепь сняли, а Хозяйка им распорядок дала:

— Урок тут наломайте вдвое. И чтобы наотбор малахит был, шелкового сорту. — Потом Степану говорит: — Ну, женишок, пойдем смотреть мое приданое.

И вот пошли. Она впереди, Степан за ней. Куда она идет — все ей открыто. Как комнаты большие под землей стали, а стены у них разные. То все зеленые, то желтые с золотыми крапинками. На которых опять цветы медные. Синие тоже есть, лазоревые. Однем словом, изукрашено, что и сказать нельзя. И платье на ней — на Хозяйке-то — меняется. То оно блестит, будто стекло, то вдруг полиняет, а то алмазной осыпью засверкает, либо скрасна медным станет, потом опять шелком зеленым отливает. Идут-идут, остановилась она.

Иллюстрация В. Баюскина к сказу П. Бажова «Медной горы Хозяйка»

— Дальше, — говорит, — на многие версты желтяки да серяки с крапинкой пойдут. Что их смотреть? А это вот под самой Красногоркой мы. Тут у меня после Гумешек самое дорогое место.

И видит Степан огромадную комнату, а в ней постели, столы, табуреточки — всё из корольковой меди. Стены малахитовые с алмазом, а потолок темно-красный под чернетью, а на ем цветки медны.

— Посидим, — говорит, — тут, поговорим.

Сели это они на табуреточки, малахитница и спрашивает:

— Видал мое приданое?

— Видал, — говорит Степан.

— Ну, как теперь насчет женитьбы?

А Степан и не знает, как отвечать. У него, слышь-ко, невеста была. Хорошая девушка, сиротка одна. Ну конечно, против малахитницы где же ей красотой равняться! Простой человек, обыкновенный. Помялся-помялся Степан, да и говорит:

— Приданое у тебя царям впору, а я человек рабочий, простой.

— Ты, — говорит, — друг любезный, не вихляйся. Прямо говори, берешь меня замуж али нет? — И сама вовсе принахмурилась.

Ну, Степан и ответил напрямки:

— Не могу, потому другой обещался.

Молвил так-то и думает: огневается теперь. А она вроде обрадовалась.

— Молодец, — говорит, — Степанушко. За приказчика тебя похвалила, а за это вдвое похвалю. Не обзарился ты на мои богатства, не променял свою Настеньку на каменну девку. — А у парня верно невесту-то Настей звали. — Вот, — говорит, — тебе подарочек для твоей невесты, — и подает большую малахитову шкатулку.

А там, слышь-ко, всякий женский прибор. Серьги, кольца и протча, что даже не у всякой богатой невесты бывает.

— Как же, — спрашивает парень, — я с эким местом наверх подымусь?

— Об этом не печалься. Все будет устроено, и от приказчика тебя вызволю, и жить безбедно будешь со своей молодой женой, только вот тебе мой сказ — обо мне, чур, потом не вспоминай. Это третье тебе мое испытание будет. А теперь давай поешь маленько.

Схлопала опять в ладошки, набежали ящерки — полон стол установили. Накормила она его щами хорошими, пирогом рыбным, бараниной, кашей и протчим, что по русскому обряду полагается. Потом и говорит:

— Ну, прощай, Степан Петрович, смотри не вспоминай обо мне. — А у самой слезы. Она это руку подставила, а слезы кап-кап и на руке зернышками застывают. Полнехонька горсть. — На-ка вот, возьми на разживу. Большие деньги за эти камешки люди дают. Богатый будешь, — и подает ему.

Камешки холодные, а рука, слышь-ко, горячая, как есть живая, и трясется маленько.

Степан принял камешки, поклонился низко и спрашивает:

— Куда мне идти? — А сам тоже невеселый стал. Она указала перстом, перед ним и открылся ход, как штольня, и светло в ней, как днем. Пошел Степан по этой штольне — опять всяких земельных богатств нагляделся и пришел как раз к своему забою. Пришел, штольня и закрылась, и все стало по-старому. Ящерка прибежала, цепь ему на ногу приладила, а шкатулка с подарками вдруг маленькая стала, Степан и спрятал ее за пазуху. Вскоре надзиратель рудничный подошел. Посмеяться ладил, а видит — у Степана поверх урока наворочено, и малахит отбор, сорт-сортом. «Что, — думает, — за штука? Откуда это?» Полез в забой, осмотрел все да и говорит:

— В эком-то забое всяк сколь хошь наломает. — И повел Степана в другой забой, а в этот своего племянника поставил.

На другой день стал Степан работать, а малахит так и отлетает, да еще королек с витком попадать стали, а у того — у племянника-то — скажи на милость, ничего доброго нет, все обальчик да обманка идет. Тут надзиратель и сметил дело. Побежал к приказчику. Так и так.

— Не иначе, — говорит, — Степан душу нечистой силе продал.

Приказчик на это и говорит:

— Это его дело, кому он душу продал, а нам свою выгоду поиметь надо. Пообещай ему, что на волю выпустим, пущай только малахитовую глыбу во сто пуд найдет.

Велел все-таки приказчик расковать Степана и приказ такой дал — на Красногорке работы прекратить.

— Кто, — говорит, — его знает? Может, этот дурак от ума тогда говорил. Да и руда там с медью пошла, только чугуну порча.

Надзиратель объявил Степану, что от его требуется, а тот ответил:

— Кто от воли откажется? Буду стараться, а найду ли — это уж как счастье мое подойдет.

Вскорости нашел им Степан глыбу такую. Выволокли ее наверх. Гордятся, — вот-де мы какие, а Степану воли не дали.

О глыбе написали барину, тот и приехал из самого, слышь-ко, Сам-Петербурху. Узнал, как дело было, и зовет к себе Степана.

— Вот что, — говорит, — даю тебе свое дворянское слово отпустить тебя на волю, ежели ты мне найдешь такие малахитовые камни, чтобы, значит, из их вырубить столбы не меньше пяти сажен долиной.

— Меня уж раз оплели. Ученый я ноне. Сперва вольную пиши, потом стараться буду, а что выйдет — увидим.

Барин, конечно, закричал, ногами затопал, а Степан одно свое:

— Чуть было не забыл — невесте моей тоже вольную пропиши, а то что это за порядок — сам буду вольный, а жена в крепости.

Барин видит — парень не мягкий. Написал ему актовую бумагу.

— На, — говорит, — только старайся смотри.

А Степан все свое.

— Это уж как счастье поищет.

Нашел, конечно, Степан. Что ему, коли он все нутро горы вызнал и сама Хозяйка ему пособляла. Вырубили из этой малахитаны столбы, какие им надо, выволокли наверх, и барин их на приклад в самую главную церкву в Сам-Петербурхе отправил. А глыба та, которую Степан сперва нашел, и посейчас в нашем городу, говорят. Как редкость ее берегут.

С той поры Степан на волю вышел, а в Гумешках после того все богатство ровно пропало. Много-много лазоревка идет, а больше обманка. О корольке с витком и слыхом не слыхать стало, и малахит ушел, вода долить стала. Так с той поры Гумешки на убыль и пошли, а потом их и вовсе затопило. Говорили, что это Хозяйка огневалась за столбы-то, что их в церкву поставили. А ей это вовсе ни к чему.

Степан тоже счастья в жизни не поимел. Женился он, семью завел, дом обстроил, все как следует. Жить бы ровно да радоваться, а он невеселый стал и здоровьем хезнул. Так на глазах и таял.

Хворый-то придумал дробовичок завести и на охоту повадился. И все, слышь-ко, к Красногорскому руднику ходит, а добычи домой не носит. В осенях ушел так-то да и с концом. Вот его нет, вот его нет… Куда девался? Сбили, конечно, народ, давай искать. А он, слышь-ко, на руднике у высокого камня мертвый лежит, ровно улыбается, и ружьишечко у него тут же в сторонке валяется, не стрелено из него. Которые люди первые набежали, сказывали, что около покойника ящерку зеленую видели, да такую большую, каких и вовсе в наших местах не бывало. Сидит будто над покойником, голову подняла, а слезы у ей так и каплют. Как люди ближе подбежали — она на камень, только ее и видели. А как покойника домой привезли да обмывать стали — глядят: у него одна рука накрепко зажата, и чуть видно из нее зернышки зелененькие. Полнехонька горсть. Тут один знающий случился, поглядел сбоку на зернышки и говорит:

— Да ведь это медный изумруд! Редкостный камень, дорогой. Целое богатство тебе, Настасья, осталось. Откуда только у него эти камешки?

Настасья — жена-то его — объясняет, что никогда покойник ни про какие такие камешки не говаривал. Шкатулку вот дарил ей, когда еще женихом был. Большую шкатулку, малахитову. Много в ей добренького, а таких камешков нету. Не видывала.

Стали те камешки из мертвой Степановой руки доставать, а они и рассыпались в пыль. Так и не дознались в ту пору, откуда они у Степана были. Копались потом на Красногорке. Ну, руда и руда, бурая с медным блеском. Потом уж кто-то вызнал, что это у Степана слезы Хозяйки Медной горы были. Не продал их, слышь-ко, никому, тайно от своих сохранял, с ними и смерть принял. А?

Вот она, значит, какая Медной горы Хозяйка!

Худому с ней встретиться — горе, и доброму — радости мало.

Источник