Читальный зал
Наука и жизнь
Русский язык в школе
Русский язык за рубежом
Русская речь
Мир русского слова
Журнал «Грамоты.ру»
Исследования и монографии
Конкурсные публикации
 |  |
Наука и жизнь
Талан — талант, сласти — сладости
Опубликовано в журнале «Наука и жизнь» (№ 5, 2016)
Некоторые слова уходят из живого разговорного языка и остаются только в словарях с пометкой «устаревшее». Почему так происходит? Одна из причин — исчезновение из повседневной жизни предметов или понятий, обозначаемых этими словами.
Знаете ли вы, например, что такое «ферязь»? Вряд ли. Большой толковый словарь русского языка под редакцией С. А. Кузнецова сообщает, что ферязь — «старинная русская распашная одежда (мужская и женская) без воротника и перехвата в талии». В ферязь одет, к примеру, Иван Царевич на картине В. М. Васнецова «Ковёр-самолёт». Когда русские бояре и боярыни носили шёлковые и бархатные, расшитые золотыми узорами ферязи, это слово было повседневным и общеупотребительным. Сейчас его знают разве что театральные художники и костюмеры.
В. М. Васнецов. «Ковёр-самолёт». 1880 год
Бывает и так, что сам предмет не выходит из употребления, но его название заменяют другим, имеющим более общее значение. Например, В. И. Даль в Толковом словаре живого великорусского языка приводит термин «варворка», означающий «кисточка», «махровая подвесочка», «подвеска у серьги» (у паникадила). Этот термин полностью исчез из современного русского языка, потому что его с успехом заменили слова «кисточка» и «подвеска».
Слова уходят из языка и тогда, когда из двух значений остаётся только одно, более употребительное. Например, «бесталанный» в XIX веке означало «неудачник», «невезучий», «лишённый таланта», «бездарный». В словаре В. И. Даля читаем: «Безталанный человек, безталанник, кому нету талану, удачи, несчастливый, неудачливый; горемыка, бедовик». Заметим, что в то время, когда Даль составлял свой словарь, написание «безталанный» было грамотным, теперь же можно писать только «бесталанный». Даль приводит также другое слово — «безталантный» — бездарный, недаровитый.
Слово «талан» встречается, например, в сказке П. П. Ершова «Конёк-Горбунок», где в финале горожане говорят Царь-девице:
Твоего ради талана
Признаём царя Ивана!
В комментариях к сказке есть такое определение: «Талан — счастье, удача». Слово «талан», которое Даль отмечает как «французское» (действительно, оно пришло из французского языка, где talent означает дар, дарование), в XX веке окончательно обрусело. Из двух возможных значений слова «бесталанный» одно — «несчастливый», «неудачливый» — стало традиционным, то есть употребляется в основном в исторических романах при описании народной жизни, а другое — «бездарный», «лишённый таланта» — стало разговорным, то есть общеупотребительным.
В XIX веке в русском языке было два слова, означающих очень близкие понятия, — «сласти» и «сладости». Для многих это одно и то же: сладкая еда, лакомства. Но вот поэт Н. М. Языков писал домой из деревни о том, что любезная хозяйка дома, где он гостит, потчует его сладостями и сластями искусственными, как-то: варенья, вина и проч. То есть он различал сладости — сладкие фрукты и ягоды — и сласти, которые нужно готовить.
В. И. Даль приводит примеры употребления обоих слов.
1. Сласть (ж) — сладость, сладкая пища, лакомство: эка сласть какая!; Поешь всласть, брюху страсть; Зажили было всласть, да пришла напасть!
2. Сладость, то же, но более в значении услада, наслаждение, нега: сладость итальянских ночей воспета поэтами; сладость чистой совести; сладостное сознание исполненного долга.
Возможно, Языков, когда писал о «сладостях», наряду с вареньем и прочим имел в виду и радости, услады деревенской жизни.
Сласти любили сластёны, а сладости — сладкоежки. Впрочем, в разных русских губерниях эти слова звучали по-разному. Даль приводит такие примеры: сластоежка (с пометкой — ярославское), сластёник (курское), сластёха (псковское). В Саратовской губернии сладкие лакомства называли сластухами. А в Москве XIX века льстивых лицемерных людей звали сластец или сластиха.
Вспомним снова «Конька-Горбунка». Когда Иван перечисляет царю всё, что ему нужно для поимки Царь-девицы, он не забывает попросить и
. заморского варенья
И сластей для прохлажденья.
М. Ю. Лермонтов в предисловии к роману «Герой нашего времени» пишет: «Довольно людей кормили сластями. нужны горькие лекарства». А у И. А. Бунина в рассказе «Господин из Сан-Франциско» читаем: «Обеды опять были так обильны и кушаньями, и винами, и минеральными водами, и сластями, и фруктами, что к одиннадцати часам вечера по всем номерам разносили горничные каучуковые пузыри с горячей водой для согревания желудков».
Бунин написал рассказ в октябре 1915 года. А почти пятьдесят лет спустя, в 1963 году, писатель Борис Тимофеев в книге «Правильно ли мы говорим?» сетовал на то, что современные люди часто не различают слова «сласти» и «сладости», и призывал не путать их. Он объяснял: «Говорить надо “восточные сласти” (имея, конечно, в виду лакомства), а не “восточные сладости”, хотя последнее неправильное словосочетание и широко вошло в нашу разговорную речь». Это подтверждает, что язык живёт по своим законам. В словаре С. И. Ожегова приводится сочетание слов «восточные сладости» в значении «кондитерские изделия». А слова «сласти» там вовсе нет, есть только существительное «сласть» в единственном числе и глаголы «сластить» и «посластить».
Текущий рейтинг: 
Источник
Весь заморского варенья что значит
УНИВЕРСИТЕТ ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ
Рекомендовано Министерством образования
для студентов высших учебных заведений
доктор философских наук,
профессор НГАЭиУ В. М. Фигуровская
кандидат философских наук,
доцент СибУПК А. И. Лысенко
Мир культуры (Основы культурологии). Учебное пособие. 2-е
Б95 издание, исправленное и дополненное.— М.: Издательство Фёдора
Конюхова; Новосибирск: ООО “Издательство ЮКЭА”, 2002.—
Учебное пособие А. Н. Быстровой “Мир культуры (Основы
культурологии)” предназначено для преподавателей и студентов вузов,
старших школьников, учащихся колледжей и лицеев. Характер адресата
определил и основные особенности книги: доступный язык изложения, обилие
конкретных примеров, цитат из литературных, философских, научных
источников, богатство и разнообразие иллюстраций. В пособии предпринята
попытка целостного рассмотрения культуры: в нем представлены и теория, и
история культуры. Автор стремится создать общую картину каждого
культурного феномена, выявить возможно большее количество его сторон, не
уходя от противоречий и спорных вопросов. Предлагаемое издание
продолжает традицию учебных пособий нового поколения, свободных от
Учебное пособие может оказаться полезным учителям школ и всем, кто
интересуется вопросами мировой культуры.
ISBN 5-93376-035-8 © Быстрова А. Н., 2002
© ООО «Издательство ЮКЭА». 2002
Мир культуры — это мир самого человека.
Напрасны поиски человека до культуры, появление его на арене
истории само по себе надлежит рассматривать как феномен
культуры. Она глубочайшим образом сопряжена с сущностью
человека, является частью определения человека как такового.
Цивилизация не заслуживает своего названия, если она
одновременно не является культурой.
. Природа есть совокупность всего того, что возникло само собой,
Противоположностью природе в этом смысле является культура
как то, что непосредственно создано человеком, действующим
сообразно оцененным им целям.
Два мира есть у человека: Один — который нас творил, Другой —
который мы от века Творим по мере наших сил.
Ценность культуры определяется ее влиянием на характер
человека: что толку от культуры, если она не облагораживает и не
укрепляет его? Культура должна служить жизни.
У жизни нет иного смысла, кроме того, который человек придает ей
сам, раскрывая свои способности.
. Наследовать достоин только тот,
Кто может к жизни приложить наследство,
Но жалок тот, кто копит мертвый хлам.
Человек никогда не найдет полноты только в себе самом.
Счастлив тот. кто умеет укреплять себя Локком, просвещать
Кларком и Ньютоном, находить духовный подъем в чтении
Цицерона и Боссюэта, украшать себя прелестью стихов Вергилия и
Hern дня и нет ни одной минуты, чтобы во мне не жила, не звучала
та песня, которую над колыбелью мне пела мать. Эта песня —
колыбель всех моих песен. Она — та подушка, к которой я приложу
свою усталую голову, она тот конь, который везет меня по белому
свету. Она тот родник, к которому я припадаю во время жажды. Она
тот очаг, который согревает меня, и вот тепло его я несу по
Если ты выстрелишь в прошлое из пистолета, будущее выстрелит
в тебя из пушки.
. Цель нашего земного существования заключается в воспитании
гуманности, а все низкие жизненные потребности только служат
ей и должны вести к ней.
Цивилизация есть неизбежная судьба всякой культуры.
Цивилизация есть совокупность крайне внешних и крайне
искусственных состояний, к которым способны люди, достигшие
последних стадий развития. Цивилизация есть завершение.
Сейчас мы пробуждаемся к восприятию истины, что мы
сознательно поставили себя в новую ситуацию, в которой
человечество должно выбрать между двумя крайними
альтернативами совершения геноцида и постижения того, как
жить дальше в одной семье.
. Человек, который на что-то решается и сознает, что выбирает
не только свое собственное бытие, но что он еще и законодатель,
выбирающий одновременно с собой и все человечество.
Ум, интеллект. формируется только в ходе индивидуального
усвоения умственной культуры, созданной трудом всех
предшествующих поколений людей. Ум. и есть не что иное, как
эта исторически развившаяся умственная культура,
превратившаяся в ходе образования в личное достояние, в личную
. Я выращиваю настоящее на прошлом (Как многие неувядаемые
деревья вырастают из своих корней, так настоящее вырастает из
прошлого), Во времени и в пространстве я его простираю
и выплавляю вечные законы,
Создавать с их помощью себя — его закон
У этой книги трудная судьба. Сейчас мне кажется, что ее истоки связаны с
давними шестидесятыми, когда у многих людей нашего поколения в бурных спорах
молодости сложилось представление о том, что не хлебом единым жив человек. За
время, протекшее с этих пор, мы прошли путь от надежд на почти моментальное
появление всесторонне развитого человека до утраты если не всех, то многих
подобного рода иллюзий. Бесспорно, не все сохранили оптимизм, но обилие новых
книг, учебников, монографий, в которых идет речь о путях и судьбах мира,
доказывает, что тех, кто до сих пор надеется на лучшее, еще много.
Входя вот уже сорок лет в аудиторию, я почти физически ощущаю, как течет
время, как уходят в прошлое и великие, и низменные времена. Поэтому мне всегда
хотелось удержать то, что возвышает человека, сохранить и передать молодому и
незнакомому племени то, что выстрадано и нашим поколением, чье детство
пришлось на страшные годы войны, и теми поколениями, которые жили, страдали и
радовались до нас. Ведь знания остаются бессмысленными, если их некому
Источник
Уходящие из обращения слова.
Знаете ли вы, например, что такое «ферязь»? Вряд ли. Большой толковый словарь русского языка под редакцией С. А. Кузнецова сообщает, что ферязь — «старинная русская распашная одежда (мужская и женская) без воротника и перехвата в талии». В ферязь одет, к примеру, Иван Царевич на картине В. М. Васнецова «Ковёр-самолёт». Когда русские бояре и боярыни носили шёлковые и бархатные, расшитые золотыми узорами ферязи, это слово было повседневным и общеупотребительным. Сейчас его знают разве что театральные художники и костюмеры.
Бывает и так, что сам предмет не выходит из употребления, но его название заменяют другим, имеющим более общее значение. Например, В. И. Даль в Толко-вом словаре живого великорусского языка приводит термин «варворка», означающий «кисточка», «махровая подвесочка», «подвеска у серьги» (у паникадила). Этот термин полностью исчез из современного русского языка, потому что его с успехом заменили слова «кисточка» и «подвеска».
Слова уходят из языка и тогда, когда из двух значений остаётся только одно, более употребительное. Например, «бесталанный» в XIX веке означало «неудачник», «невезучий», «лишённый таланта», «бездарный». В словаре В. И. Даля читаем: «Безталанный человек, безталанник, кому нету талану, удачи, несчастливый, неудачливый; горемыка, бедовик». Заметим, что в то время, когда Даль составлял свой словарь, написание «безталанный» было грамотным, теперь же можно писать только «бесталанный». Даль приводит также другое слово — «безталантный» — бездарный, недаровитый.
Слово «талан» встречается, например, в сказке П. П. Ершова «Конёк-Горбунок», где в финале горожане говорят Царь-девице:
Твоего ради талана
Признаём царя Ивана!
В комментариях к сказке есть такое определение: «Талан — счастье, удача». Слово «талан», которое Даль отмечает как «французское» (действительно, оно пришло из французского языка, где talent означает дар, дарование), в XX веке окончательно обрусело. Из двух возможных значений слова «бесталанный» одно — «несчастливый», «неудачливый» — стало традиционным, то есть употребляется в основном в исторических романах при описании народной жизни, а другое — «бездарный», «лишённый таланта» — стало разговорным, то есть общеупотребительным.
В XIX веке в русском языке было два слова, означающих очень близкие понятия, — «сласти» и «сладости». Для многих это одно и то же: сладкая еда, лакомства. Но вот поэт Н. М. Языков писал домой из деревни о том, что любезная хозяйка дома, где он гостит, потчует его сладостями и сластями искусственными, как-то: варенья, вина и проч. То есть он различал сладости — сладкие фрукты и ягоды — и сласти, которые нужно готовить.
В. И. Даль приводит примеры употребления обоих слов.
1. Сласть (ж) — сладость, сладкая пища, лакомство: эка сласть какая!; Поешь всласть, брюху страсть; Зажили было всласть, да пришла напасть!
2. Сладость, то же, но более в значении услада, наслаждение, нега: сладость итальянских ночей воспета поэтами; сладость чистой совести; сладостное сознание исполненного долга.
Возможно, Языков, когда писал о «сладостях», наряду с вареньем и прочим имел в виду и радости, услады деревенской жизни.
Сласти любили сластёны, а сладости — сладкоежки. Впрочем, в разных русских губерниях эти слова звучали по-разному. Даль приводит такие примеры: сластоежка (с пометкой — ярославское), сластёник (курское), сластёха (псковское). В Саратовской губернии сладкие лакомства называли сластухами. А в Москве XIX века льстивых лицемерных людей звали сластец или сластиха.
Вспомним снова «Конька-Горбунка». Когда Иван перечисляет царю всё, что ему нужно для поимки Царь-девицы, он не забывает попросить и
. заморского варенья
И сластей для прохлажденья.
М. Ю. Лермонтов в предисловии к роману «Герой нашего времени» пишет: «Довольно людей кормили сластями. нужны горькие лекарства». А у И. А. Бунина в рассказе «Господин из Сан-Франциско» читаем: «Обеды опять были так обильны и кушаньями, и винами, и минеральными водами, и сластями, и фруктами, что к одиннадцати часам вечера по всем номерам разносили горничные каучуковые пузыри с горячей водой для согревания желудков».
Бунин написал рассказ в октябре 1915 года. А почти пятьдесят лет спустя, в 1963 году, писатель Борис Тимофеев в книге «Правильно ли мы говорим?» сетовал на то, что современные люди часто не различают слова «сласти» и «сладости», и призывал не путать их. Он объяснял: «Говорить надо “восточные сласти” (имея, конечно, в виду лакомства), а не “восточные сладости”, хотя последнее неправильное словосочетание и широко вошло в нашу разговорную речь». Это подтверждает, что язык живёт по своим законам. В словаре С. И. Ожегова приводится сочетание слов «восточные сладости» в значении «кондитерские изделия». А слова «сласти» там вовсе нет, есть только существительное «сласть» в единственном числе и глаголы «сластить» и «посластить».
Источник
