Комментарий к роману «Евгений Онегин»
Глава первая. Пункты XVII — XXIV
XVII
3—4 Спектакль начинался в половине седьмого: из двух императорских театров того времени (1819) имеется в виду, вероятно, Большой Каменный в Коломне. Балеты в нем шли в сочетаниях с различными операми и трагедиями.
Нельзя не заметить, насколько привязан этот бездарный день к ходу часовых стрелок. «Те, кто менее всех ценят время, обычно имеют на себе более всего часов и как никто озабочены точностью их хода» (Мария Эджуорт «Скука» / «Ennui» [1809], ch. 1)
5 …злой — недобрый, сердитый, злобный, коварный, недоброжелательный. Злой — единственное односложное прилагательное
6 Непостоянный обожатель… — Фр. volage adorateur (как, например, у Расина в «Федре» [1677], II, 1)
6—7 …обожатель / Очаровательных актрис… — Ср. у Стендаля в «Красном и черном» (1831, гл. 24):
«„Вот что, дорогой мой [сказал князь Коразов Жюльену Сорелю]… может быть, влюбились в какую-нибудь актрису?“ Русские старательно копируют французские нравы, только отставая лет на пятьдесят. Сейчас [в 1830 г.] они подражают веку Людовика XV».
То же у Стендаля и с русскими 1830 г.: они принадлежат к литературному типу путешествующего московита XVIII столетия.
Насколько эвфемистичен поэт в этом описании веселого Петербурга времен своей — и Онегина — юности, можно судить по непристойности письма, которое Пушкин послал гуляке-приятелю (Павлу Мансурову, род в 1795 г., то есть ровеснику Онегина) из Петербурга в Новгород 27 октября 1819 г. и в котором писал об общих приятелях и об актрисах, занятно мешая гривуазные подробности с дерзкими политическими шуточками:
«…мы не забыли тебя и в 7 часов с 1/2 каждый день поминаем [тебя] в театре рукоплесканьями, вздохами — и говорим. свет-то наш Павел! что-то делает он теперь в великом Новгороде? завидует нам и плачет о Кр… [Крыловой, юной танцовщице] (разумеется, нижним проходом)…
…Оставим элегии, мой друг. Исторически буду говорить тебе о наших [следует венерологический отчет]… — у меня открывается маленькой; и то хорошо. Всеволожский Н[икита] играет; мел столбом! деньги сыплются! Сосницкая [актриса] и кн. Шаховской [драматург] толстеют и глупеют — а я в них не влюблен — однакож его вызывал за его дурную комедию, а ее за посредственную игру.
[Яков] Tolstoy болен — не скажу чем — у меня и так уже много в моем письме. Зеленая Лампа [сообщество повес и фрондеров] нагорела — кажется гаснет — а жаль — масло есть (т. е. шампанское нашего друга [Всеволожского, в доме которого собирались]). Пишешь ли ты, мой собрат — напишешь ли мне, мой холосенькой [в этом сюсюканье ничего гомосексуального нет]. Поговори мне о себе — о военных поселеньях. Это все мне нужно — потому что я люблю тебя — и ненавижу деспотизм».
Молодые вольнодумцы 1819 г. решительно осуждали военные поселения, основанные в 1817 г. для снижения затрат на содержание огромной армии в мирное время. Поселениями управлял военный советник Александра I граф Алексей Аракчеев (1769–1834). Они формировались из казенных крестьян (то есть крепостных, принадлежащих не помещикам, а государству). Поселения были устроены на унылых новгородских болотах и в диких степях под Херсоном. Каждая рота (228 человек) образовывала деревню. Поселенцев обязывали сочетать военную службу с сельским хозяйством, в условиях строжайшей дисциплины, при жестоких наказаниях за малейшую провинность. Идея этих военных поселений очень импонировала Александру I, с его мистическим и методическим умом. В идеале он хотел видеть сплошную цепь деревень, населенных пожизненными рекрутами, — Китайскую стену из à canon [170] , пересекающую всю Россию с севера на юг. Ни он, ни Аракчеев не могли понять, почему эта прекрасная идея вызывала отвращение у некоторых выдающихся генералов. Военные поселения явились смутной предтечей гораздо более эффективной и обширной системы советских трудовых лагерей, созданной Лениным в 1920 г. и процветающей по сей день (1962).
8 Почетный гражданин кулис… — После некоторых колебаний я убедил свою литературную совесть, что перевод freeman of the greenroom переводу.
9 Онегин полетел к театру, но полет его недостаточно скор; его приятель, Пушкин, оказался быстрее: к моменту появления в театре Онегина (XXI) Пушкин провел там уже целых три строфы (XVIII, XIX, XX). Тема преследования, где один то отстает от другого, то его обгоняет, идет до строфы XXXVI.
12 Федру, Клеопатру (вин. пад. от ). — Думаю, что первое имя относится к трехактной опере Ж. Б. Лемуана «Федра» (1786), по трагедии Расина, поставленной в С. -Петербурге 18 декабря 1818 г., на либретто Петра Семенова, написанное на основе либретто Ф. Б. Гофмана, с дополнениями к музыке, сделанными Штейбельтом. Партию Федры пела Сандунова [171] .
Лишенный варварским режимом возможности поехать в Ленинград и найти в библиотеках старые театральные афиши, я не могу с уверенностью сказать, какую именно «Клеопатру» имел в виду Пушкин. Возможно, ту, которую играла в Большом театре французская труппа, дававшая в 1819 г. три спектакля на неделе (согласно Арапову). Начиная с 4 октября 1819 г. французская труппа — та же? — играла в Малом театре на Невском проспекте [172] .
У Корнеля в его злосчастной «Родогюн» (1644) такое же имя носит сирийская королева, египтянке, более известной, посвящены несколько опер и трагедий; не думаю, что в Петербурге когда-либо ставилась опера «Клеопатра и Цезарь», написанная к открытию Берлинской оперы (7 декабря 1742 г.) моим предком, Карлом Генрихом Грауном (1701–1751), либретто Дж. Дж. Боттарелли по ничтожнейшей трагедии Корнеля «Смерть Помпея» (1643). Но другая опера, «Смерть Клеопатры» С. Назолини (1791), либретто А. С. Сографи, поставленная (согласно замечательной «Летописи оперы» Альфреда Левенберга / A. Loewenberg, «Annals of Opera». Cambridge and New York, 1943) в Лондоне (1806) и Париже (1813), могла добраться и до Петербурга. 8 марта 1809 г. в Париже был представлен исторический балет в трех действиях Ж. П. Омера на музыку Р. Крейцера под названием «Клеопатра». Алексис Пирон (Полн. собр. соч. / Alexis Piron, OEuvres Complettes, [1776], vol. VIII, p. 105, послание «Au Comte de Vence sur une estampe de Cléopâtre» [173] ) пишет: «J’en ai vu plus d’une au théâtre» [174] — и в сноске добавляет: «La Demoiselle Clairon jouait alors une Cléopâtre dont on ne se souvient plus» [175] . Я не читал «Плененную Клеопатру» («Cléopâtre captive», 1553) Жоделя, а «Клеопатра» (1750) Мармонтеля мне интересна лишь тем, что на премьере публика присоединилась к свисту отлично выполненной механической гадюки, а Бьевр съязвил: «Je suis de l’avis de l’aspic» [176] .
Никакой пьесы Вольтера о Клеопатре не существует. Легенда о том, что под «Клеопатрой» в ЕО подразумевается «Клеопатра, трагедия Вольтера», идет от ошибки М. Гофмана в его примечаниях к ЕО издательства «Народная библиотека» (1919); она повторяется в комментариях Бродского (ЕО, «Мир», 1932) и переходит в небрежный компилят Д. Чижевского (Harvard University Press, 1935), хотя еще в 1934 г. Томашевский (Лит. насл., т. 16–18) обратил внимание на эти «балетные переделки несуществующих трагедий».
13 Моину (вин. пад. от Моина— героиня нудной трагедии Озерова «Фингал» (С. -Петербург, 8 декабря 1805 г.) по французскому переложению прозаической поэмы Макферсона. Роль эту «создала» великая актриса Екатерина Семенова (1786–1849); позже в ней блистала ее соперница Александра Колосова (1802–1880). У Пушкина в заметках о русском театре, написанных в начале 1820-х гг. (и опубликованных после смерти), есть любопытные замечания об этих двух актрисах.
Об оссиановских мотивах в русской литературе см. мой коммент. к гл. 2, XVI, 10–11.
1—3 В черновой рукописи (2369, л. 10):
К сожалению, зашипев — отличный образ — зачеркнуто. О драматурге Шаховском см. мой коммент. к XVIII, 4—10.
10 Отвергнутое чтение в беловой рукописи и в копии:
Критикой появилось, вероятно, в уступку цензуре. Томашевский утверждает, что в пушкинской беловой рукописи исправление сделано чужой рукой. В копии — рукой Льва Пушкина.
XVIII
Строфы XVIII и XIX были дописаны осенью 1824 г. в Михайловском, примерно через год после того, как была окончена глава. Черновые наброски, в тетради 2370, л. 20 об., идут за последней строфой гл. 3 (л. 20 об. датирован 2 октября 1824 г.).
—4 В английском переводе я сохранил несколько несоразмерный синтаксис, где общий для Фонвизина с Княжниным глагол подвешен на фоне двух определительных конструкций.
Для эпитета переимчивый, столь мелодично заполняющего 2–6 слоги стиха 4, не существует английского прилагательного, которое при обратном переводе на русский точно переводилось бы одним пушкинским словом (критерий точности перевода). сочетает значения прилагательных подражательный, приспособчивый и присвойчивый.
3 Фонвизин — Денис Фонвизин (1745–1792), автор примитивной, но бойкой и занимательной комедии «Недоросль» (поставлена 24 сентября 1782 г.). Как сатира, в которой честное перо либерала XVIII столетия обличает жестокость, чопорность и невежество, она большей частью утратила свою свежесть и жизненность; однако выразительность языка и яркость характеров ощутимы и поныне.
— например, басня в 52 александрийских стихах о лисе-интриганке («Лисица-кознодей») — и остросатирическая (в духе тогдашнего творчества самой императрицы Екатерины) «Всеобщая придворная грамматика» (1783). В его поверхностных, но превосходно написанных «Письмах из Франции» (1777–1778) отчетливо проявляется смешение неистового национализма и половинчатого либерализма — неизменная черта самой передовой русской политической мысли со времен Фонвизина до эпохи декабристов. «Рассматривая состояние французской нации, — пишет он Петру Панину 18/29 сентября 1778 г., — научился я отличать вольность по праву от действительной вольности. Наш народ не имеет первой, но последнею во многом наслаждается. Напротив того, французы, имея право вольности, живут в сущем рабстве», и т. д. Его поразила плохая «военная дисциплина»: в театре в Монпелье часовой, приставленный к ложе губернатора, «соскучив стоять на своем месте, отошел от дверей, взял стул и, поставя его рядом со всеми сидящими знатными особами, сел тут же смотреть комедию, держа в руках свое ружье». Когда же Фонвизин выразил удивление командиру, тот миролюбиво ответил: «C’est qu’il est curieux de voir la comédie» [177] .
4—10 Княжнин… Озеров… Катенин… Шаховской — четверка посредственностей.
Яков Княжнин (1742–1791) — автор трагедий и комедий, неуклюже списанных с французских образцов разной степени бездарности. Я пытался читать его «Вадима Новгородского» (1789), но это еще невразумительнее, чем Вольтер.
–1816) — «очень посредственный» (как отметил сам Пушкин на полях написанной Вяземским биографии Озерова) автор пяти чопорно-сентиментальных трагедий во вкусе той офранцуженной эпохи: «Ярополк и Олег» (1798), «Эдип в Афинах» (1804), «Фингал» (1805), «Дмитрий Донской» (1807) и «Поликсена» (1809). Шестая, «Медея», осталась недописанной, поскольку бедняга сошел с ума. Пишут, что роковое помешательство было вызвано кознями литературных недругов (в том числе Шаховского).
Павел Катенин (1792–1853), которого его друг Пушкин сильно переоценивал — как переоценивал и «великого» (Пьера) Корнеля, чью напыщенную и банальную трагикомедию «Сид» Катенин «перевел» на русский язык в 1822 г. Еще в наброске стихотворения, описывающего театральные распри (восемнадцать строк, сочиненных в 1821 г. и опубликованных только в 1931 г.), Пушкин нашел нужную формулу (стихи 16–17):
Князь Александр Шаховской (1777–1846), еще одна библиографическая обуза. Директор театра и плодовитый автор множества жалких подражаний французским пьесам, в основном комедиям. Например, в пьесе «Урок кокеткам, или Липецкие воды» (поставлена 23 сентября 1815 г.) он, следуя традициям школы архаистов, изображает Жуковского в образе сочинителя баллад Фиалкина, точно так же, как за десять лет до этого высмеивал сентиментального Карамзина в фарсе «Новый Стерн». Именно «Липецкие воды» (имеются в виду минеральные источники в Липецке, Тамбовской губ.) подтолкнули писателей младшего поколения к созданию общества «Арзамас» (см. коммент. к гл. 8, XIV, 13).
Однако к зиме 1819 г. — времени Онегина — «колкий» Шаховской уже перешел от так называемого классицизма к так называемому преромантизму, что, впрочем, никак не повлияло на убожество его сочинений. Изучающим просодию он известен как автор первой русской комедии («Не любо — не слушай», 23 сентября 1818 г.), написанной «вольным ямбом» (то есть стихами различной длины со свободной схемой рифмовки). До него этим размером писал свои басни Крылов, и этим же размером написана единственная великая русская комедия в стихах — «Горе от ума» Грибоедова (окончена в 1824 г.). В конце 1815 г. Пушкин в своем лицейском дневнике правильно пишет, что Шаховской «посредственный стихотворец» и «не имеет большого вкуса».
В 1824 г. булгаринский альманах «Русская Талия» объявил о предстоящей публикации отрывков из выполненного Шаховским драматического переложения поэмы Пушкина «Бахчисарайский фонтан» и из «магической трилогии» «Финн», написанной Шаховским по мотивам «Руслана и Людмилы». «Финн» был сыгран в Петербурге 3 ноября 1824 г.
Я не совсем уверен, что неожиданный и незаслуженный комплимент Шаховскому в этой строфе (сочиненной, как и следующая, через год после окончания главы) никак не связан с известием о готовящейся публикации.
—7 Ср. у Вольтера в «Анти-Житон, к Мадмуазель [Адриенн] Лекуврер» (французская актриса; «L’Anti-Giton, à Mademoiselle [Adrienne] Lecouvreur», 1714):
«Звеньях» (1935, № 5, с. 65) цитирует неточно. «L’Anti-Giton» нападает на гомосексуального маркиза де Курсийона, сына мемуариста Филиппа де Курсийона, маркиза де Данго.
12 Там и Дидло венчался славой… — Шарль Луи Дидло (1767–1837), французский танцовщик и хореограф. В 1810 г. был балетмейстером в Петербурге и за свое «романтическое» воображение получил прозвание «Байрона балета».
13—14 кулис… неслись… — Рифма бедная, несмотря на consonne d’appui [180] .
XIX
1 Мои богини! Что вы? Где вы? — Один из тех редких случаев, когда, наоборот, для перевода четырех русских слов (Что вы? Где вы?) английских требуется в два раза больше.
где вы — девы очень хороша. (См. Приложение II.) — В английской поэзии аналогией будет, конечно, не макароническая и байроническая gay dens — maidens, а скорее, впервые использованная — poet или sonnet — on it, теперь уже банальные и избитые.
XX
3 В райке… — Раек, «маленький рай» — галлицизм, жаргонное название последнего яруса в театре. Эрик Партридж в своем «Словаре сленга и ненормативной английской лексики» («А Dictionary of Slang and Unconventional English», 1951) датирует первое использование в Англии английского слова paradise (рай) в значении «галерка» 1864 г., добавляя, что оно «всегда воспринималось как французское и устарело к 1910 г.». Несомненно, это всего лишь позаимствованное у парижан paradis (где блаженствует плебс и царит адская духота); слово встречается у многих писавших на злобу дня в XVIII в. (например, у Вольтера). По странному совпадению, в лондонских театрах зрителей, сидящих на самом верху, называли (ок. 1810 г.) «богами галереи» (Джон С. Фармер и У. И. Хенли, «Сленг и его аналоги» / J. S. Farmer, W. Е. Henley, «Slang and its analogues», 1893).
—14 Дуняша Истомина (1799–1848; Дуняша — уменьшительное от имен Евдокия и Авдотья) очень одаренная и миловидная «пантомимная танцовщица», ученица Дидло (см. коммент. к XVIII, 12). Она дебютировала 30 августа 1815 г. в «пасторальном балете» «Ацис и Галатея» (музыка К. Кавоса, сценарий Дидло). В своей чудесной «Летописи» (с. 237–238) Арапов пишет о ней:
«Истомина была средняго роста, брюнетка, красивой наружности, очень стройна, имела чорные огненные глаза, прикрываемые длинными ресницами, которые придавали особый характер ея физиогномии; она имела большую силу в ногах, апломб на сцене, и вместе с тем грацию, легкость, быстроту в движениях; пируэт [вращение на одной ноге] ея и элевация [способность взмыть в воздух] были изумительны».
Из найденного мною ближе всего к спектаклю, о котором мог писать здесь Пушкин, стоит «Калиф Багдадский», двухактный балет Дидло на музыку Антонолини, который давали 12 января 1820 г. (то есть по меньшей мере на две недели позже спектакля в ЕО) и где партию Зетюльбы танцевала Истомина. Однако это была не премьера, а второе представление (первое прошло 30 августа 1818 г., Зетюльбу танцевала Лихутина). Остальные даты неубедительны. Арапов пишет, что 20 июля 1819 г. после шедшей в тот день «Русалки» все танцовщицы выходили в «большом дивертисменте» — «Морской победе» Дидло на музыку Антонолини (см. коммент. к гл. 2, XII, 14 и гл. 5, XVII, 5). Помянутые далее змеи и, в отвергнутом чтении, медведи (XXII, 1 и коммент. к XXII, 1–4) указывают на еще один [181] , поставленный Дидло на этот раз в genre chinois [182] , — четырехактное представление «Хензи и Тао» («Красавица и Чудовище») на музыку Антонолини, но его премьера прошла также слишком рано (30 августа 1819 г.), и у меня есть основания предполагать, что Истомина в тот вечер вообще не танцевала. Балет повторяли 30 октября и 21 ноября. В один из этих дней Пушкин на спектакль опоздал. Он только вернулся из Царского Села. Там сорвался с цепи медвежонок, он бегал по дорожкам парка и мог напасть на Александра I, случись царю оказаться поблизости. Пушкин шутил: «Нашелся один добрый человек, да и тот медведь». (См. также XXII, варианты, 1–2.)
Пушкин прозябал в Кишиневе, а тем временем в Петербурге в Большом Каменном театре Истомина танцевала черкешенку в балете Дидло по его поэме «Кавказский пленник», написанной в 1820–1821 гг. Эта хореографическая пантомима («Кавказский пленник, или Тень невесты», музыка Кавоса), с полным набором черкесских игр и боевых схваток, с парящим привидением, была впервые представлена 15 января 1823 г. и удостоилась шумных аплодисментов. Через две недели (и за три с небольшим месяца до начала работы над ЕО«за которой я когда-то волочился подобно кавказскому пленнику». Если, как считают охотники за прототипами, гадкий утенок Мария Раевская, которую Пушкин тринадцатилетней встретил на Кавказе, действительно стала — за спиной Пишо — «моделью» пушкинской восточной героини (не слишком новой и не слишком оригинальной), то им должно быть интересно, что впоследствии эту девушку заменила другая, с которой поэт был знаком еще раньше.
Эта строфа (гл. 1, XX) была, несомненно, продиктована желанием Пушкина поблагодарить талантливую танцовщицу за роль черкешенки и за предстоящее появление в роли Людмилы. И только чтобы поставить свою Татьяну выше распутной Елены Троянской, наш поэт, в ноябре 1826 г., шутливо уступит гомеровской Киприде первенство над «моей Истоминой» (гл. 5, XXXVII, 7—11).
Онегин появляется только в следующей строфе и пропускает выход Истоминой, но несколько песней спустя он узнает, что именно пропустил, — когда (как описано в гл. 8, XXXV, 9, 12–13) зимой 1824 г. будет читать русские журналы за тот ушедший год. Тогда же он, возможно, обнаружит в булгаринских «Литературных листках» (IV, от 18 февраля 1824 г.) эти десять строчек, первый опубликованный отрывок из романа (гл. 1, XX, 5—14) — по словам редактора, «по памяти продиктованный ему одним путешественником» <18>, быть может, самим Онегиным, только что побывавшим в Одессе; или, что более вероятно, он откроет булгаринский «альманах» «Русская Талия» на 1825 г. (выпущенный в середине декабря 1824 г.), где найдет те же десять строчек под портретом несколько полноватой Истоминой работы Федора Иордана (8 декабря 1824 г. она танцевала петербургскую премьеру «волшебно-героического» балета в пяти актах, поставленного Дидло по «Руслану и Людмиле») и там же — впервые опубликованные отрывки из «Горя от ума» Грибоедова (см. коммент. к гл. 8, XXXV, 7–8).
Осенью 1817 г., когда Истоминой было всего восемнадцать, ее кроткое очарование, темные волосы и прелестный румянец стали причиной одной знаменитой петербургской дуэли. Пятого ноября того года она повздорила со своим молодым покровителем графом Шереметевым, и Грибоедов уговорил ее зайти на чашку чаю в квартиру, где он жил вместе с графом Завадовским (в последнем знатоки прототипов узнают персонаж, упомянутый в «Горе от ума» (IV, 4):
partie carrée [183] . Естественно, и Завадовский, и Грибоедов хотели драться с Якубовичем; после некоторых колебаний Завадовскому достался Шереметев, а Грибоедову — Якубович. Дуэль началась с поединка Завадовского и Шереметева на Волковом Поле 12 ноября вскоре после полудня (Онегин, вероятно, был еще в постели) Стрелялись из пистолетов Лепажа с расстояния в 6+6+6 шагов (см. коммент. к гл. 6, XXIX–XXX). Секундантами были некто д-р Ион (Джон) и приятель Онегина Каверин. Шереметев выстрелил первым, и его пуля вырвала клок воротника на сюртуке Завадовского. «Ah, il en voulait à ma vie! À la barrière!» [184] — вскричал граф Завадовский (невольно перефразируя возглас графа Розамбера из «Окончания любовных приключений Фобласа» («Fin des amours de Faublas»), когда, на совсем другой дуэли, пуля противника срезает ему с головы прядь волос: «C’est à ma cervelle qu’il en veut!» [185] ) — и с шести шагов прострелил Шереметеву грудь. В яростной агонии бедняга метался и бился в снегу, словно огромная рыбина. «Вот тебе и репка», — грустно и по-свойски сказал ему Каверин <19>прострелил ему ладонь левой руки, повредив мизинец; это не помешало Грибоедову и дальше музицировать, но десять лет спустя лишь этот скрюченный мизинец помог опознать его тело, до неузнаваемости изуродованное толпой персов во время антироссийского бунта в Тегеране, где Грибоедов служил посланником. 11 июня 1829 г. Пушкин, знавший Грибоедова с 1817 г., ехал из Грузии на юг, через Армению, в Арзрум, и на повороте дороги ему повстречалась запряженная двумя волами арба — это везли в Тифлис тело Грибоедова. Истомина вышла замуж за второсортного актера Павла Якунина и в 1848 г. умерла от холеры.
8 В беловой рукописи вместо стоит Истомина бежит Истомина, что звучит живее, хотя и лишено тонкой аллитерации.
Источник
