Откуда начну плакати окаянного моего жития деяний что значит
Если мы придем в храм вечером в один из первых четырех дней Великого поста, многих поразит необычная картина: в церкви темно, люди стоят с горящими свечами, звучит строгий и торжественный голос священника… Это читается Великий покаянный канон преподобного Андрея Критского.
Пост — время покаяния, и именно к покаянию в это время ведут человека богослужения. На Великом повечерии понедельника, вторника, среды и четверга первой недели Великого поста поется и читается по частям, а на утрене четверга пятой седмицы того же поста звучит в полном составе Великий покаянный или, как его еще называют, умилительный канон. Он читается за великопостным богослужением в храмах вот уже почти 1200 лет и воспринимается верующими так же, как и тогда, когда был написан преподобным песнотворцем. Слова церковно-библейских чтений, молитв, песнопений то оживляют требования совести человека, то успокаивают боли человеческого сердца. Великий канон состоит из 250 тропарей (в обычных канонах их около 30), и великим именуется не только по необычно большому числу стихов, но и по высоте мыслей и силе их выражения.
Начало покаянного пути
«Откуду начну плакати окаянного моего жития деяний», — слышим мы первые слова канона. Далее в нем чередуются воззвания к собственной душе, обращения к Богу, главной темой которых остается раскаяние и надежда на прощение.
Нить мыслей святого Андрея о покаянии развивается на основе многочисленных библейских примеров. Персонажи священной истории то представляют нам высокие образцы святой жизни, то побуждают нас к внимательности примерами своего глубокого падения. Весь Ветхий Завет предстает перед нами в каноне как школа покаяния. Но здесь есть не только примеры из Священного Писания, но и увещания, рассуждения, молитвы.
Святой Андрей Критский не только изображает процесс обращения грешника к Триединому Богу, но и возбуждает у слушателей покаянные чувства: «Приближается, душа, конец, приближается. И не радеешь и не готовишься. Время сокращается. Встань! Судия близ дверей». Из Канона можно заключить, что к покаянию нас движут тяжесть греха, жажда Богообщения, милосердие Божие, страх вечной гибели и память о смерти, Божием суде и посмертном воздаянии.
Во всех песнях Канона, начиная с самой первой, где повествуется о создании человека и его грехопадении, есть тропари, построенные на новозаветных откровениях. Обращений ко Христу и мотивов Нового Завета становится все больше, укрепляется надежда на милость Бога. Кончается Великий канон мирными строками человеческого сердца, принесшего покаяние. Здесь опять исповедание милосердия Божия и духовной нищеты человека, который ее приносит Богу как приятную жертву.
Нельзя научить тому, чего сам не умеешь. Покаяние святого Андрея глубоко и искренне. Через весь канон проходит одна мысль: «Согрешил больше всех людей, один согрешил Тебе, Господи, но смилуйся и будь милосерден ко мне». Чем ближе человек к Богу, тем яснее видит свои грехи. С одной стороны, Великий канон святого Андрея Критского является его покаянной автобиографией, с другой стороны, его автор — пастырь и епископ — думал и о душах человеческих, располагая верующих к спасительному покаянию в дни Великой Четыредесятницы.
Святитель Андрей Критский первым стал писать богослужебные каноны. Его перу принадлежат каноны на все двунадесятые праздники. Великопостное богослужение, кроме Великого канона, украшено и другими творениями этого святого.
В творениях преподобного Андрея отмечают естественный ход мысли, свободу выражения сложных внутренних состояний. В славянском переводе эта своеобразность слова и слога передается и сохраняется особенно полно, и канон понятен даже на слух.
При завершении формирования Постной Триоди Канон был несколько дополнен. Ирмосы в их современном звучании присоединил преподобный Иоанн Дамаскин, а тропари в честь преподобной Марии Египетской и самого преподобного Андрея написаны также позднее преподобными братьями Феодором и Иосифом Студитами. Тропари к святой Марии Египетской читаются в среду и четверг, а обращениями к самому преподобному Андрею канон завершается.
Источник
Кирилл (Гундяев), патр. Откуду начну плакати окаяннаго моего жития деяний
СЛОВО ПО ОКОНЧАНИИ ВЕЛИКОГО ПОВЕЧЕРИЯ
В ПОНЕДЕЛЬНИК ПЕРВОЙ СЕДМИЦЫ ВЕЛИКОГО ПОСТА
В УСПЕНСКОМ КАФЕДРАЛЬНОМ СОБОРЕ
ГОРОДА СМОЛЕНСКА
19 февраля 2007г.
«Откуду начну плаката окаяннаго моего жития деяний»
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
«Откуда начну оплакивать окаянного моего жития деяния, какое положу начало, Христе, нынешнему рыданию? Но Ты, как милосердный, даруй мне прегрешений оставление».
Такими замечательными словами начинается Великий покаянный канон святого Андрея Критского. Это духовное творение было создано преподобным для того, чтобы именно во дни Святой Четыредесятницы люди могли постигнуть смысл покаяния, чтобы на примерах из Ветхого и Нового Заветов могли понять, как страшен грех, как опасно отчуждение от Бога, как велико милосердие Божие к падшему человеку и как сильна любовь Господа, простирающего Свою спасающую десницу каждому грешнику.
Но почему такие странные слова положены в начало канона? — «Откуда начну оплакивать окаянного моего жития деяния?» Этот вопрос не случаен, он свидетельствует о том, что сам преподобный не знает (а вместе с ним не знаем и все мы), откуда, с какого момента надлежит начинать плач о своих грехах. Когда мы стали творить дела нечестия? Какое место в нашей жизни занимает грех? С одной стороны, мы совершаем грехи каждый день — большие или малые, в мыслях, словах, поступках; с другой стороны — мы не можем точно определить пределы таинственного и страшного пространства, занятого грехом в нашей жизни.
Почему так происходит? — Да потому, что грех опознается совестью, и если с ней у нас не все обстоит благополучно, то мы не видим своего греха, неправедные деяния легко уходят из поля нашего духовного зрения, ускользают от внимания, скрываются в перипетиях жизненных обстоятельств, теряются среди обилия слов и дел.
Нам трудно увидеть истинное место греха в нашей жизни еще и потому, что очень часто, согрешая в мыслях, словах или делах, мы стремимся всячески оправдать себя, находя для этого множество способов. Самое распространенное оправдание греха — это сравнение своей жизни с жизнью других людей. Конечно, совесть подсказывает нам, что мы порой совершаем нечто неправильное и греховное. Но, сравнивая себя с другими людьми, обычно рассуждаем так: «Ну разве я хуже других? Они — скажем, мои соседи, коллеги по работе, родственники или знакомые — и не то еще творят. »
Часто, когда мы совершаем грех, то ищем (и, как правило, находим) себе оправдания в осуждении наших ближних. Но осуждение опасно не только тем, что оно идет вразрез с Божией заповедью: Не судите, да не судимы будете (Мф. 7,1), не только потому, что право суда над ближними дано не нам — оно принадлежит грядущему со славой Сыну Божию. Осуждение опасно еще и потому, что мешает нам видеть наши собственные грехи и пороки, заслоняя их от нас. Ибо всякое осуждение — это подспудное, а иногда и прямое самооправдание. Не потому ли нам становится иногда так приятно и даже весело на душе, когда мы осуждаем кого-либо в разговорах с другими людьми или наедине с самими собой? Осуждение ближнего дает ощущение некоего самоуспокоения; оно как некий духовный наркотик, который усыпляет внимание, убаюкивает совесть, препятствуя опознаванию собственных грехов.
Невозможно удержать в памяти все прегрешения, совершенные на протяжении жизни. Конечно, мы помним наиболее скверные и постыдные наши поступки, особо злые мысли и несправедливые слова. Но очень многое из того, что является грехом, предается забвению, вытесняется из памяти. Ведь мы начинаем грешить не в зрелом возрасте, а еще в детстве и юности. И много грехов по глупости, по безрассудству или по неопытности совершаем именно в молодые годы. Но со временем эти грехи как бы отодвигаются на задний план, заслоняются более поздними, которые, в свою очередь, также уходят из памяти, перекрываясь совсем недавними грехами. Этот процесс представляет собой бесконечную цепь грешных деяний, которые и составляют греховное пространство нашей жизни.
«Откуда начну оплакивать окаянного моего жития деяния. » Мы не помним этого момента. Своих первых грехов не помнил, наверное, и преподобный Андрей. Но, понимая те чувства, которые испытывает грешник, он выразил этими замечательными словами самую суть покаянного настроения: можно забыть первый грех, можно забыть множество других грехов, но если у человека сохраняется сознание того, что он проводит жизнь греховную, окаянную, что он нуждается в очищении, что без Божией помощи
нет никакой возможности сбросить с себя греховное бремя, то одно это уже является важным шагом на пути к исцелению. Ибо, по замечанию святителя Тихона Задонского, «лучше уязвленное тело иметь, нежели грехами уязвленную совесть; лучше терпеть биение тела, нежели биение совести; лучше всякие внешние беды принимать, нежели иметь эту одну внутреннюю беду».
Невозможно человеку вспомнить, откуда начались его греховные деяния, но ему достаточно пред Богом и пред своей совестью свидетельствовать о том, что вся его жизнь исполнена нечестия, что нет в ней ничего, кроме грехов, больших и малых, что нет и никаких заслуг — все они перечеркиваются нашими слабостями и пороками. И потому самая искренняя, самая великая молитва к Богу содержит одну единственную просьбу: «Господи, помилуй меня, грешного!».
Наверное, многие из вас видели замечательный фильм «Остров», который буквально потряс воображение многих наших современников и помог им понять, что есть святость. Святость — это преодоление греха. Не может быть святости без раскаяния. Что было бы с тем святым старцем, о котором повествует фильм, если бы он всю свою жизнь не раскаивался в том смертном грехе, которого, как оказалось, он вовсе и не совершил? Но если бы не его раскаяние, то не было бы и его святости.
Главное дело нашей жизни — это покаяние, это молитва к Богу о прощении тех грехов, которые мы помним, и тех, которые нами забыты; тех, которые ранят нашу совесть, и тех, о которых мы не можем с точностью сказать — грех это или нет, ибо совесть наша притуплена, наше нравственное чувство ослаблено.
Почему нам нужно оплакивать «окаянного нашего жития деяния»? Почему нужно «полагать начало нынешнему рыданию»? — Только для того, чтобы милосердный Бог простил нам все наши согрешения. Покаяние — это деяние, совершаемое человеком, с сокрушенным сердцем осознающим окаянство своей жизни и греховность своего бытия. Но вместе с тем покаяние есть и Божественное действие, потому что в ответ на нашу молитву, наше раскаяние, при видимом разрешении нас священником Сам Бог дарует нам прощение и оставление грехов. Сами себя мы не можем простить — здесь не помогут никакие духовные подвиги, никакой пост, никакой аскетизм, никакое молитвенное стояние, — наши грехи прощает только Бог. Его Божественное действие вплетается в наш покаянный подвиг, а потому освобождение от греха — это деяние и человеческое, и Божественное.
Вот почему заблуждаются те, кто говорит, что им не нужно молиться, не нужно раскаиваться, что своей любовью, своей волей, своими прин-
ципами они способны сами откорректировать свою жизнь, воспитать себя в добре, жить по совести. Это глубочайшее заблуждение и самообольщение, ибо только Бог освобождает нас от наших грехов. Святитель Феофан Затворник остерегает таких людей: «Даром ничто не приходит. Помощь Божия всегда готова и всегда близ, но она уделяется только ищущим и трудящимся, и притом тогда, когда ищущие переиспытывают все свои средства. и полным сердцем начнут взывать: “Господи, помоги!”. А пока остается хоть малое чаяние чего-либо от своих способов, Господь не вмешивается сюда, как бы говоря: “Чаешь сам достигнуть? Ну и жди. ” Но сколько ни будешь ждать, ничего не будет».
Великий пост есть прежде всего время покаяния, время осознания своего греха и памятования о своей окаянной жизни. Великий пост есть время молитвы к Богу любящему и прощающему, — той молитвы, которая содержит в себе всю полноту религиозной жизни человека: Господи, помилуй меня, грешного!
Источник
О происхождении Великого покаянного канона
«Откуду начну плакати окаянного моего жития деяний?»
(песнь 1 покаянного канона)
Первую Седмицу Великого поста невозможно, наверное, представить без Великого покаянного канона преподобного Андрея Критского, умилительных песнопений и множества земных поклонов! Но связано ли написание этого канона со временем святой Четыредесятницы? Когда был написан канон? Об этом мы постараемся рассказать в данной статье.
Святой Андрей Критский оставил глубокий след в православном Предании и как великий пастырь, и как богослов, и как замечательный песнописец и гимнограф. Из его биографии нам известно совсем немногое. Родился он около 660 года в Палестине. Ещё в юности он отрекся от мира и ушел подвизаться в лавру святого Саввы. Через определённое время он оказался в Константинополе, где исполнял должность орфанотрофа, то есть надзирателя за сиротскими домами. Именно в этот период его жизни ярче всего и проявились милосердие и деятельная благотворительность. Известно, что около 712-го года святой Андрей стал епископом Крита. А вскоре, именно благодаря его молитвам и добродетельной жизни, остров Крит был спасен от арабского нашествия. Святитель отошёл ко Господу около 740-го года.
Свою наибольшую известность Святитель Андрей приобрёл благодаря своему Великому, или Покаянному, канону. Ряд исследователей приписывают святому Андрею авторство самого жанра канона, так как, помимо Великого канона, преподобному Андрею принадлежали каноны на главные праздники, некоторые из которых входят в состав современных богослужебных книг. Например, это каноны на Рождество Христово, Богоявление, Сретение, Благовещение, Неделю ваий, Пасху, Преображение, а также каноны, трипеснцы и самогласные стихиры на многие дни Постной Триоди. Всего насчитывается около 70 канонов, приписываемых святому Андрею Критскому. Главные характерные черты канонов преподобного Андрея – это отсутствие акростиха, наличие 2-й песни, число тропарей песни обычно превышает 4, песни его канонов могут иметь по 2 ирмоса. В Великом каноне это очевидно.
Самая ранняя известная рукопись, содержащая Великий канон (с несколько отличным порядком тропарей), – это Студийская Триодь середины – второй половины IX века, которая сейчас хранится в Библиотеке Академии Наук в Санкт-Петербурге. В этой рукописи канон присутствует на своем первоначальном месте в богослужении Великого поста – на утрени четверга 5-й седмицы Великого поста (так называемее Стояние Марии Египетской). Лишь позднее он появляется еще и на повечерии первых четырех дней чистой Седмицы.
На Руси преподобный Андрей Критский, Иерусалимлянин, был известен и почитался уже в самые ранние годы: первое упоминание о нем содержится в месяцеслове Мстиславова Евангелия (конец XI – начало XII в.). В Минее XII века содержится служба преподобному Андрею.
Но с конца XVI века и на протяжении XVII, XVIII и XIX веков на Руси распространилась так называемая «Повесть об Андрее Критском», где преподобный представлен не как подвижник, а напротив, – как великий грешник. Автора этого апокрифического повествования совсем не смутило то, что речь идет о святом человеке. Безусловно, подлинное житие преподобного Андрея не имеет ничего общего с «Повестью», которая переносит действие в полусказочный и вневременной «град Крит». Единственным связующим звеном обеих «биографий» (подлинной и ложной) Критского архиепископа оказывается Великий канон: в «Повести» говорится, что Андрей пишет его во время покаяния в погребе. Эта «Повесть», однако, пользовалась популярностью в своё время – сохранилось даже более пятидесяти ее списков.
Существует две версии о том, насколько связан покаянный канон со временем Великого поста. По мнению исследователя Постной Триоди профессора И.А.Карабинова, Великий канон не имел связи со Святой Четыредесятницей, и лишь позднее был принят Церковью для чтения в дни Великого поста. Он даже называл Великий канон «покаянной автобиографией преподобного Андрея Критского» и относил время его создания к последним годам жизни Критского пастыря, поскольку это был его покаянный труд перед смертью. В отдельных тропарях канона действительно имеются указания на написание этого произведения святым Андрем в старости. Но другие исследователи видят в нем несомненную связь со временем Великого поста. В словах синаксаря Триоди на утрени четверга пятой седмицы указывается, что канон имеет «умиление несчетно», что он «поущает всякую душу – еликим убо благим повести ревновати и подражати по силе, еликих же злых отбегати, и присно Богу востекати покаянием, слезами и исповеданием и иным яве благоугождением; обаче (сей канон) толико есть широкий и сладкогласный, яко и саму жесточайшую душу доволен умягчити и к бодрости благой воздвигнути, аще точию с сокрушенным сердцем и вниманием подобным поется». Следует признать, что если Великий канон святого Андрея Критского и является его «покаянной автобиографией», то «его преподобный автор несомненно думал и о душах человеческих, как пастырь и епископ, располагая верующих во Христа к спасительному и животворному покаянию в дни Великой Четыредесятницы».
По сути Великий канон представляет собой пронзающий душу сердечный плач кающегося человека о грехах, в котором творец канона оплакивает не только себя, но и все согрешившее человечество: он вспоминает все грехопадения – от Адама до Нового Завета. Ветхозаветные примеры в каноне составляют его большую часть – восемь песен. Святитель Андрей не просто вспоминает о грехе праотцев, он их переживает как будто собственные: «Первозданнаго Адама преступлением поревновав, познах себе обнажена от Бога…» (песнь 1).
Если даже святитель Андрей вспоминает в каноне примеры ветхозаветной и новозаветной праведности, то, прежде всего, для того, чтобы укорить свою душу за леность и за греховность и призвать ее к подражанию, например: «Иосифа праведнаго и целомудреннаго ума подражай, окаянная и неискусная душе, и не оскверняйся безсловесными стремленьми, присно беззаконнующи» (песнь 5).
Великий покаянный канон также представляет собой широкую историческую панораму, в которой отображается история человеческого греха и человеческой праведности, отвержения Бога и Его принятия. Всё содержание канона глубоко христоцентрично, в каждой песни встречаются проникновенные обращения ко Христу, например: «Да будет ми купель кровь из ребр Твоих, купно и питие, источившее воду оставления, да обоюду очищаюся, помазуяся и пия, яко помазание и питие, Слове, животочная Твоя словеса» (песнь 4).
Великий канон преподобного Андрея, безусловно, основывается и на святоотеческом фундаменте, поскольку в нем прочитываются цитаты из святителя Мелитона Сардского, святого Ефрема Сирина, святителей Григория Богослова и Григория Нисского, святого Максима Исповедника. Заслуга святителя Андрея Критского и в том, что он смог синтезировать их опыт и запечатлеть его в каноне. Единственным путём для очищения души святитель Андрей считает жизнь во Христе, трезвение и подвиг.
Источник
