Нас точит семя орды что это значит

Какое оно, «небо славян»?

Как писатель Герман Садулаев стал врагом для русских националистов после письма Константину Кинчеву.

Фото: © РИА Новости/ Григорий Сысоев

Герман Садулаев — большой русский писатель. А русский писатель не только может, но и должен иметь своё мнение. Иначе какой он писатель. Своё особое мнение Садулаев выразил в «открытом письме Константину Кинчеву», тому, что из группы «Алиса». Казалось бы, творцы разберутся сами. Но вот проблема: Садулаев никогда не скрывал ни своего чеченского происхождения, ни коммунистических взглядов.

Гуру части ультраправых Егор Холмогоров в неистовстве, объявил его мразью: «Изумительная мразь, конечно, — пишет в своём «фейсбуке» Холмогоров. — Интересно, что «в лицо» он так говорить боится. Только заочно (как выглядел наш очный спор о национализме многие помнят), только по человеку, который перенёс тяжелейшее заболевание, слаб, уязвим и ответить не может. А «Небо славян» — великая песня».

Синхронно с ним писателя назвал «законченным ублюдком» другой известный блогер — Егор Просвирнин, владелец сайта «Спутник и погром». Говорят, что у истоков популярного в определённых кругах ресурса стоял и Навальный: судя по словам Егора, он ближе ему, чем писатель Садулаев, который к тому же напомнил, что живём мы все под одним небом.

О том, что небо над головой, — не только славян, но и башкиров, бурятов, евреев, чеченцев, да и многих других, кто вместе со славянами строили большой уютный дом. А что не так , собственно, в песне «Алисы»? Да много чего не так — и общественного, и морального.

Кинчев в своей песне поёт: «Нас точит семя орды». Какой именно орды точит семя? Здесь важна точность. Когда империя Чингисхана распалась на улусы или орды, то ведь у каждой орды была своя династия и своя история. А потом орды все кончились. Нету сейчас никакой орды, ни Большой, ни Золотой, ни Белой. Нет Византии, нет державы Германариха, Речи Посполитой нет и орды тоже никакой совсем не осталось.

Так и с «басурманами», которые мусульмане. Они-то что плохого сделали Кинчеву? Обложили исламским налогом? Петь запретили? Или это ИГИЛ бьёт из пушек по Донецку, каждый день превращая город обезображенное людское пепелище. Нет, вроде не мусульмане.

Зато недавно сказали, что Константин Кинчев, который вот за «небо славян», отказался ехать в этот самый Донбасс. А еврей Кобзон поехал и пел там в поддержку «русского мира». И «басурмане» вот эти первые поехали из Чечни воевать за «русский мир». Не только из Чечни, много откуда. Может быть, такой «русский мир» и не понравился Константину Кинчеву. Об этом Садулаев и пишет, обращаясь к певцу:

«Скорее, ты почувствовал, что киевская хунта тебе ближе по крови. У них там тоже в венах «небо славян» и знаки «солнца» на рукавах батальона «Айдар». А этот «русский мир» — он какой-то неславянский. Расово нечистый какой-то».

Так русский писатель покоробил светлые чувства неонацистов, самые «интеллигентные» из которых обозвали его «мразью» и «ублюдком».

А ведь я помню и другие высказывание Егора Просвирнина, например: «22 июня 1941 года Белая Европа вернулась в Россию» и «я не вижу ничего хорошего в выигрыше Советским Союзом Второй мировой, я бы дезертировал». Причитываю это — и всё сразу становится таким и простым и понятным.

Садулаев заставил эклектичную публику почувствовать себя неуютно. «Антисоветчик — значит русофоб». В общем, оправдал мысленное прозвище — Бич Божий. А значимость его перед нацистами большая, как и та литература, которую он делает.

Герман Садулаев — большой писатель. Вышедший в 2008 году его роман «Таблетка» вошёл в шорт-лист премии «Русский Букер». В июне 2009 года был опубликован роман «AD», признанный журналом GQ книгой месяца. В 2010 году роман «Шалинский рейд» вошёл в шорт-лист «Русского Букера» и получил премию журнала «Знамя». Да можно долго продолжать.

Вадим Левенталь, Михаил Елизаров, Роман Сенчин, Захар Прилепин… Не вижу тут имени Холмогорова и Просвирнина. Может, потому, что Холмогоров не писатель, а шовинист и для него «Россия для русских»? Ну, может и так, хотя последний уж больно старается войти в число российских литераторов. Может, и по этому такая злоба к Садулаеву — русскому писателю с чеченским происхождением и коммунистическими взглядами.

Ещё мне почему-то кажется, что Константин Кинчев не нуждается в защите вообще. Оба творцы, оба величины — в музыке и литературе. Люди сложные, со сложными судьбами. А вот про нацистов, которые записались в защитники Кинчева, можно ставить диагноз тому сегменту, который себя именует русским национализмом.

Лично мне хочется жить под небом Германа Садулаева — вместе с русскими, башкирами, чеченцами, евреями и всеми остальными.

А под «небом славян» сейчас живут на Украине. Там «грады» бьют каждую ночь, все расово чистые, правильные. Под таким небом я жить точно не хочу.

Источник

«Нас точит семя орды, нас гнёт ярмо басурман,но в наших венах кипит небо славян.» 10 интересных фактов о Кинчеве гр. «Алиса»

1. Настоящей фамилией Константина является Панфилов. А вот Кинчев — это фамилия его дедушки. По национальности он был болгарином. Он попал под репрессии и умер в Магадане. История дедушки настолько впечатлила 18-летнего Костю, что он решил использовать как псевдоним фамилию деда.

2. Трудно представить «Алису» без Кинчева. Но вот создал группу не он, а Святослав Задерий, рокер с кличкой Алиса. А Константин появился в коллективе только в 1984, то есть через год ее существования. А ещё через 2 года Задерий покидает проект и создаёт новый под названием «Нате!»

3. «БлокАда» — это альбом, который очень отличается от всех предыдущих изданий группы. Интересно, что начинался он и заканчивался со звуков метронома. Однако на официальных изданиях их удалили.

4. В начале 90-х годов Сукачёв организовал запись кавера на песню «Всё это рок-н-ролл» из репертуара «Алисы». Над ним Гарик работал вместе с Кинчевым, Бутусовым, Шахриным, Шевчуком, Джоанной Стингрей и другими. Можно сказать, что кавер получился даже популярнее, чем оригинал. Забавно, что никто из рокеров не согласился петь урывок «ну а мы педерасты», поэтому его исполнила Джоанна Стингрей.

5. Концерт коллектива в Лужниках стал основой альбома «Шабаш». Его посвятили Башлачёву, что был близким другом Константина. Напомним, в 1988 году перестало биться сердце Александра. Название было своеобразным сокращением имени легендарного музыканта (СаШАБАШлачёв). Кстати, в истории русского рока это был первый концертный альбом.

6. В 1987 году на концерте коллектива проводила съёмку команда английского MTV. Британцы работали над документальным фильмом о советском роке. Кроме «Алисы» они ещё заинтересовались «Аквариумом», «Телевизором», «Объектом насмешек» и другими. Не известно, почему материалы о коллективе не попали в окончательную версию фильма. Все, что осталось — это небольшой урывок трэка «Красное на черном».

7. В конце 90-х группа участвовала в записи альбома в память о Высоцком. В этом проекте известные рокеры перепевали песни популярного барда. Артист решил поставить на музыку стихотворение Владимира. Так родилась песня «Я дышал синевой» (также известна как «Ямщик»).

8. Когда-то в интервью музыкант рассказывал, что паскуда из одноименной композиции, по его мнению является смертью через передозировку наркотиками. Кстати, песня вышла в сопровождении первого в истории русского рока компьютерного клипа.

9. Картина «Взломщик», где главная роль сыграна Константином, на кинофестивале, проведенном в Софии, его признали лучшим актером того года. А ещё он попал на обложку журнала под названием «Советский экран».

10. За свою длинную историю группой было выпущено 20 альбомов. Поклонникам также запомнились совместные трэки с группами «Калинов мост», «КиШ» и «СерьГа». Кроме композиций в панк-роке и хард-роке, существуют также и акустические работы.

Источник

Нас точит семя орды что это значит

Публикация российским писателем Германом Садулаевым чего-то вроде открытого письма Константину Кинчеву о его песне «Небо славян», содержащей, по уверению писателя нацизм, фашизм, расизм и ксенофобию, наделала в соцсетях много шума.

Во-первых, удивил повод – песня написана лет «дцать» назад, её все уже сотни раз слышали, кому-то она понравилась, кому-то нет. Я помню как осенью 2003 сам раз сто за пару недель прослушал альбом «Алисы» «Сейчас позднее чем ты думаешь», на мой взгляд ставший вершиной кинчевского творчества. В целом, аудитория этой песни давно устоялась и в неё входит, к примеру, российская армия, так как «Небо славян» оказалась отличной строевой песней, поднимающей боевой дух. Немножко переделать текст и вот уже можно грянуть: «Здесь на родной стороне нам побеждать».

«Небо славян» стало классикой. И внезапная взвинченная атака на этот хит с позиций риторического «антифашизма» звучит примерно как требования убрать из Библии проклятия содомитам, или переименовать «Десять негритят» в «Десять афротинейджеров»

Это второе, что удивило в тексте Садулаева, – признаться от выступлений в жанре репрессивной гиперполиткорректности, пусть и сдобренной покровительственным похлопыванием по плечу, мы несколько отвыкли. За последние годы в обществе установился более-менее внятный патриотический консенсус, составной частью которого является подразумеваемое предположение, что патриотизм у нас разрешен всякий, тем более – зовущий на бой за Родину. И попытки Германа Садулаева с текстуальными придирками навязывать себя в качестве арбитра политкорректности, на мой взгляд, вряд ли получат серьезную общественную поддержку.

Писателю удалось вызвать явно непропорциональный поводу шквал массового возмущения в свой адрес

И это связано с тем, что в выступлении Садулаева почувствовалась попытка «запрета на позитивную самоидентификацию русских», как, с традиционной для себя точностью, выразился Михаил Ремизов.

Кинчев, по сути, записал и напел краткий реферат русского патриотического мифа, как он представлен в сотнях источников, от русских былин до «Александра Невского» Эйзенштейна. И хочет того Садулаев, или нет, но он объявил войну не Кинчеву, а всему этому русскому мифу.

О чем эта песня – «Небо славян»? Давайте попробуем её разобрать построчно.

Звездопад, да рокот зарниц.

Грозы седлают коней,

Но над землей тихо льется покой

Типичный романтический зачин. Суровое громовое небо, звездопады, суровая и мужественная природа, с языческим «перуническим» оттенком. Такое небо обычно на картинах Константина Васильева. Но эту грозовую ярость умиряет и выравнивает покой монастырей. Этот покой льется колокольный звон от одной обители до другой и как бы окутывает Русскую Землю защитной сферой неприступной для тревоги, злобы и врага.

Кинчев, прежде всего, православный автор, он православный патриот

Его обращение, проходившее на глазах его фанатов, было отважной и в чем-то мучительной переделкой себя. Помню, как в начале 90-х много писали, как его выгнали из Псково-Печерского монастыря за неподобающий «рокерский» вид. Но эта строгость обители не остановила, а напротив подхлестнула самопреобразование музыканта. То есть, что такое монастырь и какой мощный исцеляющий душу эффект он оказывает Кинчев знает не понаслышке.

Так с первых строчек Кинчев задает определенный образ Руси как стянутого, структурированного монастырями пространства. Если вспомнить центральную роль в русской истории процесса монастырской колонизации XIV-XVI вв. в ходе которого была освоена большая часть русского Севера, то, конечно, Русская Земля – это земля монастырей, наше пространство «натянуто» между святыми обителями и там, где они ближе друг к другу, там натяжение сильнее.

А поверх седых облаков

Синь соколиная высь.

Здесь, под покровом небес

Здесь снова баланс романтической образности – небо, облака, соколиная высь (напомним особую роль образа сокола в русской истории и культуре – от сокола Рюрика, Финиста Ясна Сокола и соколиной охоты царя Алексея Михайловича до «сталинских соколов»). Сокол – это образ русской вольной небесной силы, возвышенной мощи.

А с другой стороны – «покров небес», то есть снова переход в православную образность, как бы оформляющую, структурирующую природную беспредельность. Покров небес – это отсылка к одному из важнейших в русской православной традиции образов Покрова Пресвятой Богородицы, восходящего к византийской идее, что Богоматерь держит свой «мафорий» как защиту над Константинополем. Мысль, что Русская Земля находится под особым покровом Божией Матери распространилась на Руси очень рано. Уже в XII веке праздник Покрова начал приобретать особое значение.

Мысль о небесной страже, которая защищает Русскую Землю от всех угроз – сквозная в русской житийной литературе. Во всех великих битвах древности русским на помощь приходят Борис и Глеб, либо другие святые князья, покровители и воины. Так что любая русская война мыслится в двух планах – как земная и как небесная. Так что «покров небес» это очень ясный, узловой образ, один из важнейших в русской традиции.

След оленя лижет мороз,

Гонит добычу весь день,

Но стужу держит в узде

Намела сугробов пурга

Дочь белозубой зимы.

Здесь, в окоеме снегов

Этот куплет отсылает нас к одной из центральных категорий русской цивилизации – её северному характеру. Русский мир – это мир экстремально северный, Кинчев подчеркивает это образом оленя (вообще-то обитающего еще северней, чем большинство традиционных поселений русских) и уподобляя мороз хищнику, гонящему жертву по следу.

Однако и здесь, как и в первом куплете, беспредельное, бескрайнее, – Север, мороз, сдерживается и упорядочивается духом русской цивилизации. «Стужу держит в узде дым деревень».

Этот «дым деревень» так же расстилается над землей, как и «покой монастырей» в первом куплете и маркирует обитаемое, пронизанное русским духом пространство («русским духом» финноугорские народы именовали запах смолы, который появлялся всюду, где приходили русские и начинали активную строительную работу)

Русские выросли среди зимы, в окоеме снегов, но не подчинившись стуже, а покорив, взнуздав её. Не зима диктует русским образ жизни как многим другим народам Севера, а напротив, она сдержана, скована, подчинена русскому характеру, служит для него воспитательным, дисциплинирующим, закаляющим элементом.

Здесь Кинчев поэтическими средствами показывает, что в основе цивилизации как духовной и культурной реальности лежит, все-таки, экологическая адаптация. Русский характер для него сформирован Севером (подробней о Севере отсылаю к своей работе «Категории русской цивилизации»).

За бугром куют топоры,

Буйные головы сечь,

Но инородцам кольчугой звенит

Самый конкретный, практически военный куплет песни. И здесь всё вполне ясно – топоры куются против Руси «за бугром». Куются против «буйных голов», так как русские – мятежники. Мятежники против глобального мирового порядка, который устанавливает «забугор». Сейчас это менее остро переживается, так как мятеж против глобального порядка начался на самом Западе, но в 2003 году было полное ощущение, что Россия – это единственный оплот традиции, здравого смысла, искренней веры, оставшийся в мире. Непокорные славяне в начале нулевых, когда писалась песня, это Россия и Сербия, только что пережившая натовские удары.

Чувство угрозы со стороны «забугра», оно и в самом деле играет в русском национальном мифе центральную роль и это очень не нравится забугорным аналитикам

Скажем Генри Киссинджер в своем «Мировом порядке» прямо жалуется на то, что Россия вечно опасается вторжения, опасается быть завоеванной, и потому непрерывно расширяется. Киссинджер считает наш страх иррациональным. Но вот только за 400 лет мы четырежды находили вражеские армии в глубине своей территории, где им решительно нечего было делать – 1612, 1709, 1812, 1941 – этих уроков вполне достаточно, чтобы понимать: мы боимся не зря. И напоминание о том, что «за бугром куют топоры» в каждой колыбельной так же уместно, как уместно было напомнить маленькому казачонку, что против него точат кинжал.

Но вот что характерно, – Кинчев считает «кольчугой» против инородцев не «Искандеры», не «Тополя», а русскую речь. В этом, несомненно, есть ахматовский мотив: «но мы сохраним тебя, русская речь». Но только у Кинчева, напротив, русская речь сохраняет нас от чужеземного вторжения. Оказывается русское слово является столь прочным связующим фактором, такой глубиной идентичности, что защищает Русь надежней оружия.

И от перелеска до звезд

Высится Белая рать.

Здесь, на родной стороне

Понятно, что «красного» Садулаева наверняка взбесили слова о «белой рати». Но отождествление слова «белый» с «белогвардейцами» – это банальное незнание русской истории и культуры. «Белый» это цвет связанный с чистотой, святостью и традицией, именно поэтому он был взят белогвардейцами в гражданскую. Еще меньше оснований приплетать сюда «white power», «бремя белого человека» и всё такое.

«Белый царь», которому служили разноцветные народы Российской Империи, это не «царь белогвардейцев» и не «царь белых людей». Напротив, образ «белого царя» возник в сознании азиатских народов и был своеобразным сосредоточением их лояльности к Российской Империи.

Белый царь, с его белым генералом (как прозвали Скобелева) и белыми ратями был могущественным духовным и политическим владыкой Евразии, символом того порядка и власти, который принесла русская цивилизация в этот пустынный кочевой мир

Для самой же Руси «белая рать» – это рать святых, к которой уже сделана отсылка в первом куплете. Та самая рать, которая щитом и мечом защищает Русскую Землю от забугорных топоров. Венчается куплет манифестацией природного патриотизма, чувства Родины – «здесь, на родной стороне нам помирать». Помирать не только в смысле, конечно, пасть в боях за Родину, но и в смысле дожить на родной земле, никуда не уходя, до самих седин, до смерти – удела каждого человека. Эти строки – своеобразный манифест русской духовной оседлости, воли к тому, чтобы прожить и умереть на одной родине.

Наконец, вызвавший больше всего нареканий Садулаева припев звучит так:

Нас точит семя орды,

Нас гнет ярмо басурман,

Но в наших венах кипит

И от Чудских берегов

До ледяной Колымы.

Все это наша земля!

Когда я в первый раз услышал про «семя орды» меня эти слова тоже покоробили, но по причинам прямо противоположным тем, что вызвали нервную реакцию Садулаева. Я увидел в них подтверждение старого русофобского мифа про «поскреби русского – найдешь татарина», в последние десятилетия наглядно и убедительно опровергнутого генетиками, или про то, что русские боярские роды по большей части татарские (это в своих «Исследованиях по истории класса служилых землевладельцев» опроверг еще 70 лет назаб выдающийся русский историк С.Б. Веселовский. Создавалось впечатление, что Кинчев как бы соглашается с тем, что да, «семя орды» есть, оно «точит».

Но, мне кажется, Кинчев имел в виду не биологическую, а историософскую и культурную составляющую

«Ордынский период», о чем многократно писали русские историки со времен Карамзина, нанес огромный удар по развитию русской цивилизации. Два с половиной столетия Русь не жила, а выживала

«Сень варварства, омрачив горизонт России, сокрыла от нас Европу в то самое время, когда благодетельные сведения и навыки более и более в ней размножались, народ освобождался от рабства, города входили в тесную связь между собою для взаимной защиты в утеснениях; изобретение компаса распространило мореплавание и торговлю; ремесленники, художники, Ученые ободрялись Правительствами; возникали Университеты для вышних наук; разум приучался к созерцанию, к правильности мыслей; нравы смягчались… В сие же время Россия, терзаемая Монголами, напрягала силы свои единственно для того, чтобы не исчезнуть: нам было не до просвещения!»

Заметим почти полное сходство глаголов у двух ярких представителей русского слова. У Карамзина – «терзать», у Кинчева «точить». И Садулаев напрасно глумится, задавая риторический вопрос: «Какой именно орды тебя точит семя, Костя? Большой Орды? Золотой Орды? Белой Орды? Или, может, Синей?».

«Ордой» в русской письменности традиционно именовалась Золотая Орда, Улус Джучи, затем, после отпадения Казани и Крыма, превратившийся в Большую Орду. Столетиями эта Орда присылала на Русь своих переписчиков и сборщиков, требуя дани-«выхода» и налога кровью – поставки воинов в армии ханов. В орду угонялись русские ремесленники, которых Плано Карпини обнаружил не то что в Сарае – в далеком Карокоруме.

В каталоге «Русско-ордынские конфликты XIII-XV вв.» составленном крупнейшим знатоком вопроса Ю.В. Селезневым насчитывается 152 пункта, 152 конфликта только с Золотой и Большой Ордой (то есть без учета набегов Крымского и Казанского ханств) попавших в летописные источники. Воевали каждые два года. Каждые два года кочевники пытались заняться тем, что современные кочевниковеды изящно называют «экзоэксплуатацией», сиречь грабежом Руси. Дмитрий Донской, несомненно, не хуже Кинчева знал какую именно Орду он имеет в виду, когда писал в своем завещании: «А переменит Бог Орду, дети мои не будут давать выхода в Орду».

Не так уж много найдется в истории народов, которые были почти тысячелетие точимы «семенем Орды» – начиная от печенежских набегов на Киев и заканчивая жестким соучастием кочевых народов в Пугачевском бунте, сопровождавшемся массовым вырезанием русского населения?

И не так уж много найдется народов, который выдержали это непрерывное терзание и смогли «разобраться» с ним. Русь не только смогла сама освободиться от ига, но и создать систему засечных черт, которые медленно, но неуклонно отодвигали «Великую Степь» от основных жизненных центров государства.

Гений русского народа превратил Дикое Поле в цветущую Тавриду, работящую Новороссию, хлебодарную Целину.

Понятно, что в последние десятилетия у нас широкое распространение получила «евразийская» историческая мифология, объявляющая Орду едва ли не союзником Руси, данничество и набеги – «дружбой и сотрудничеством». Доболтались до книг «Великий хан Батый – основатель Российской государственности» и теории о том, что Русь была сама виновата в завоевательном походе монголов. Все эти построения чрезвычайно опасны, так как на деле они, фактически, не интегрируют, а дезинтегрируют с Россией целый ряд народов, которые начинают себя преимущественно отождествлять с Золотой Ордой. Мало того, детям этих народов фактически начинает внушаться опасная идея, что их «ордынское» призвание – господствовать над русскими. В условиях когда мир стоит перед угрозой игиловского халифата, семена его пропаганды могут упасть на эту «благодарную» почву.

Поэтому политкорректное «тестирование» русской версии национальной памяти России, с попытками запретить вспоминать об иге и освобождении от Орды, попытки подменить совершенно ясный образ эпохи в нашем национальном сознании на новосконструированные в ХХ веке мифы – всё это весьма небезобидно

«Семя орды», как видим, точит наше общество и до сих пор, а Садулаев зачем-то взялся работать точильщиком.

Еще абсурдней выглядят претензии разоблачающего Кинчева писателя к «ярму басурман». Конечно быть в России писателем это не значит знать хорошо русскую словесность и значения русских слов. Современная российская литература вся вышла из «стремительного домкрата», а журналистика увивает своим плетением словес стрелку осциллографа.

Но, все-таки, прежде чем писать «Бусурмане – это мусульмане, Костя, я знаю» можно было бы заглянуть в словарь живого великорусского языка В.И. Даля и прочесть, что «собират. неверный, нехристианин; особ. мусульманин, а иногда всякий неправославный; всякий иноземец и иноверец, в неприязненном значении, особенно азиятец или турок». Другими словами «басурман» – это для русской словесности любой иноверец или иностранец. Да, оно применяется в особенности к людям с востока, но не исключительно и не преимущественно.

Тот же Даль приводит пословицу: «Наши бары за морем басурманятся, а домой воротятся, свое и не любо». Видимо, по логике Садулаева, русские крестьяне жаловались, что бары ездят за три моря на хадж. Но ничего подобного, речь идет о карлсбадских водах, парижских туалетах и прочем, избавиться от чего призывал Грибоедов, «чтоб умный, бодрый наш народ, хотя по языку нас не считал за немцев».

Будь писатель Садулаев поначитанней, он бы вспомнил, к примеру, повесть классика второго ряда русской литературы Ивана Лажечникова «Басурман» (я прочел её лет в двенадцать). В этой повести речь идет о похождениях лекаря Антона Эренштейна, приехавшего из Италии времен Возрождения. То есть отнюдь не мусульманина.

Разумеется Кинчев говорит об «ярме басурман» не в специальном, а в общем значении

Говорит о ярме иностранства и иностранщины – основной духовной болезни нашей элиты и интеллигенции вот уже не первую сотню лет. Именно это ярмо тяготит нас и внешне, когда за заботу о нашей собственной земле против нас вводят санкции, и внутренне, когда мы сами жертвуем развитием, идентичностью, чувством самоуважения ради очередного гаджета или словесной фитюльки. Перестать басурманиться, выйти из под ярма – несомненно самая актуальная задача для русской цивилизации, что так точно и выразил Кинчев.

Вся нелепость упреков в шовинизме, расизме и ксенофобии, адресованных Кинчеву совершенно очевидная из следующих строк: «но в наших венах кипит небо славян». Из этого образа совершенно очевидная неприминимость к автору текста упреков в «национализме крови». Кровь – красная. А небо – голубое. Если в наших венах кипит небо, то речь не о плотском, а о духовном родстве, о проникающей в саму плоть духовной природе, небесном призвании, о котором так много уже сказал Кинчев в первом куплете, как и во многих других песнях («я иду по своей земле к Небу которым живу»).

Именно эта духовное субстанция, духовное призвание, и должны кипеть в крови истинного славянина по представлениям великих славянофилов как Ф.И. Тютчев, И.С. Аксаков, Н.Я. Данилевский, Ф.М. Достоевский, которые все более решительно подчеркивали, что славянство это, прежде всего не кровь, не племенное начало (с этим племенным толкнованием панславизма энергично спорил К.Н. Леонтьев), племенное понимание роднило бы нас, к примеру, с пронизанной русофобией Польшей. Славянство это прежде всего дух – дух церковный, православный, дух культурный, связанный с развитием византийского и русского начала, дух государственный, связанный с Россией (вспомним Тютчева: «вам не прощается Россия – России не прощают вас»).

Именно это родство славянского духа, «небо славян в венах» и переживается в кинчевской лирике как основа уже природного единства. Мы – братья по той небесной крови, которая кипит в каждом сыне русской цивилизации. Именно в такой логике, а не наоборот

И именно это духовное единство связывает всё русское пространство «от Чудских берегов до ледяной Колымы». Тут мы находим ключ ко всей песне. Упоминание «Чудских берегов», показывает, что вся её образность связана прежде всего с образом Александра Невского, как он присутствует в русской культурной памяти, включая знаменитый фильм. Отсюда же и скрытая смысловая рифма – «от Чудских берегов» (то есть от «Ледового побоища») до «ледяной Колымы». Причем, с учетом страшной роли Колымы в ХХ веке охват получается не только пространственным, но и временным.

«Всё это наша земля, всё это мы» – заявляет Кинчев с фактическим принятием всей русской истории и с охватом всего русского пространства. Патриотическая идентичность здесь утверждается предельно убедительно: мы и есть Россия, и в радостях и в скорбях и во взлетах и в падениях и в добре и во зле.

Всякий, кто принял эту идентичность, в чьих венах закипело небо славян, тот и есть «мы», тот и стал един с «нашей землей». Примерно так и должен звучать неофициальный национальный гимн, который есть во многих странах. И, несомненно, «Небо славян» имеет все шансы стать для России одним из таких неофициальных гимнов. И для строя марширующих солдат, готовых сражаться и умереть за Родину боевой текст «Неба славян» подходит идеально. Это, видимо, и беспокоит господина Садулаева, который себя с тем образом «мы», который отражен в кинчевской песне не соотносит.

Но бог с ним. В конечном счете, есть многие другие неофициальные гимны, которые Садулаеву, наверное, нравятся, например «Широка страна моя родная». Мне же от «всенародного сталинского закона», убившего академика Вавилова, философа Флоренского, писателя Мандельштама, стратега Свечина и многих других великих русских людей, что-то тошновато. Веселый эгалитаризм в окровавленной тужурке, сочащийся из текста Лебедева-Кумача (по счастью для песни никто не помнит ее дальше «природоведческого» начала) наводит на меня жуть. Но я не пишу открытых писем с требованием запретить исполнение этой песни и даже, наверное, не выключу радио, если она вдруг заиграет.

Источник