О поддержке и фрустрации
Тезисы из лекции Светланы Походенко.
Какое же соотношение баланса поддержки и фрустрации в терапии? Эта тема обсуждалась со времен Перлза в сообществе гештальтистов.
Баланс поддержки и фрустрации подчас является определяющим фактором эффективности психотерапии.
Но это важный баланс и в жизни. Вся социализация, когда ребенок импульсивен и хочет немедленного удовлетворения своих потребностей, процесс воспитания предполагает процесс фрустрации. Здесь и сейчас не всякая потребность может быть удовлетворена.
Ситуация, когда человек сталкивается с тем, что неожиданно не может удовлетворить потребность там, где раньше мог, рассматривается как острая ситуация высокой интенсивности, которая потом определяет хроническую ситуацию низкой интенсивности.
Каждая терапевтическая интервенция может быть и поддержкой и фрустрацией, в зависимости от ситуации.
Терапевт: ты дурак
Терапевт: Нет, ты умный
Бывает так, что для некоторых правила я-позиции, высказывания из нее, тоже могут являться фрустрацией.
Как и что поддерживать и фрустрировать? Терапевту придется полагаться на собственную чувствительность.
В полевой парадигме терапевт ориентируется на собственное переживание в контакте, быть внимательным к удержанию, которое организуют он или клиент, и стараться внести в контакт удержанные чувства, переживания, интенции. ЭТо способ разрушения обычной коммуникативной модели и появления творческой адаптации.
Правила фрустрации:
Поддерживать клиента в целом, а фрустрировать непродуктивный способ организации контакта.
Поддерживать интенциональность клиента и его энергию по циклу удовлетворения потребности, то есть пока клиент действует и сохраняет интенциональность мы его не останавливаем, а если срыв цикла контакта случился, мы задаем вопросы на осознавание.
Мы поддерживаем новый опыт и сверяться с собой можно так: клиент рискует сейчас или поддерживает старый способ поведения?
Не всегда этой опоры хватает терапевтам, даже опытным.
Поддержка это не разовая акция, это некоторая стратегия с определенным набором интервенций.
Также как и фрустрация это не разовая акция, это некоторая стратегия с определенным набором интервенций.
Фрустрация
Фрустрация -состояние, внутренняя эмоциональная реакция индивида, которая обусловлена тем или иным ограничением или препятствием на пути к цели.
Фрустрация -действие в отношении человека, препятствующее получению удовольствия. Мама фрустрирует сына, ругая его за оценки и не хваля за хорошие. Какие-то обстоятельства, люди, события стоят у нас на пути и мешают осуществлению планов и целей.
В терапии фрустрация -интервенции или их отстутсвие, которые клиент переживает как фрустрацию. Если вдруг терапевт перестает кивать клиенту,
Реакции на фрустрацию: гнетущая напряженность, тревога, чувство безысходности. Также это м.б. эскапизм -уход в мир иллюзий, уход в фантазийный мир, социальная пассивность и конформизм по отношению к власти.
Фрустрация -результат таких условий, при которых ожидаемая реакция либо затормаживается, либо предупреждается (Браун и Фарбер).
У нас есть социальные ожидания по поводу реальности. Пришли на свидание, партнера нет, вечер испорчен. Состояние фрустрации. Это ожидание будущего -фактор порождающий фрустрацию.
Или когда есть оттяжка по времени -например нельзя путешествовать в карантин, надо потерпеть.
Т.о. фрустрация -конфликт между двумя тенденциями — 1_ цель-реакция и 2 -постоянноизменяющиеся условия среды, где мне приходится останавливать эту энергию возбуждения и удерживать до подходящего момента.
Препятствия м.б. и объективно непреодолимые (карантин,закрыты границы) и субьективно непреодолимые (я не верю, что это преодолимо).
Мир по отношению к человеку нейтрален. И способность не попадать в момент встречи с препятствием в тяжелое состояние -важно.
Фрустрационная толерантность (есть даже тест Розенцвейга).
Три типа фрустраторов (типы ситуаций):
1.Лишения (кукла в магазине, денег у мамы нет)
2.Потери (смерть, беженцы, эмигранты, кризис)
3.Конфликты (когда мы не совпали в потребностях и мы боремся за удовлетворение каждой из своих потребностей).
Если думать над историей клиента, надо понимать какая у него ситуация: он лишен чего-то? Есть ли конфликт? переживает ли потерю? И насколько давно и долго на него действует эта ситуация. Это нужно знать, чтобы не перегнуть палку.
Реакции на фрустрацию (по Розенцвейгу):
-экстропунтивные ответы — клиент обвиняет других лиц в своих лишениях — гнев и возбуждение. Агрессия м. выглядеть как пассивно-агрессивная адаптация. Может быть контрпереносы на терапевта.
Интропунтивные — самообвинение, угрызения совести, потом самобичеваний. Образ себя и мира сильно депрессивный. Работа через конфронтацию, т.к. это глубокая ретрофлекция.
Импунтивные реакции — Попытка уклониться «давайте жить дружно», не видеть ситуацию. Клиентка решила что муж дальнобойщик не умер, а просто уехал в дальний рейс. Нарушение персонэлити.
Если человек организовал себе такое реагирование и оно успешно, он и дальше практикует. Фрустрационной толерантности не развивается.
Если мы организуем достаточное фрустрирующее воздействие на клиента или работаем с теми фрустрирующими ситуациями, с которыми он пришел, наша задача — развитие фрустрационной толерантности.
Таким образом, фрустрирую мы поддерживаем фр толерантность.
Уровень энергии не должен выплескиваться в виде разрушительных действий по отношению к себе и другим, а также чтобы клиент не падал в депрессию, организуя себе ретрофлексию.
Поддержка
Оказание помощи, содействие человеку.
Виды: моральная, деловая, физическая.
Если развить метафору телесной опоры.
Что такое поддержка?
Эксперимент с крысами. Одним давали поглаживания. Других били током. И третья группа, к которым не применяли ничего. Наивысший уровень интеллекта был у 1 и 2 группы, и наименьший -у тех, к кому не применяли никаких воздействий, средового влияния. Каждая из стратегий формирует личностную ориентацию Поддержкой является не только то, на что мы можем опереться, но и то, от чего мы можем оттолкнуться. Если человек был чего то лишен в детстве, это не значит, что он не был поддержан, поддерживались определенные черты личности (с т.з. полевой пардигмы). «Волшебный пендель» может быть первичным способом получения поддержки.
Культуральные способы поддержки.
- Дефлексивный способ поддержки- высказаться, выговориться, исповедоваться.
- Поглаживание и предоставление позитивных обратных связей «зато у тебя» «не обращай внимания» «все у тебя впереди» «поедь в отпуск».
- Переключение внимания. Мама уходит, а ребенка отвлекают игрушкой. «Не думай об этом, думай о хорошем».
Задача терапевта -увидеть, принять и отразить. «Качественное присутствие».
Источник
Принципы гештальт терапии: баланс фрустрации и поддержки.
Фрустрация — необходимый компонент гештальт-терапии, а также фактор необходимый для созревания личности.
По словам Перлза, гештальт-терапевт — это искусный фрустратор. Клиент проецирует на терапевта способность сделать за него то, что он сам не готов сделать в своей жизни, и пытается добиться этого с помощью манипуляций. «Гештальттерапия исходит из предположения, что пациенту не хватает способности опираться на себя, и что терапевт символизирует эту неполноту «я» пациента». Фрустрация проявляется в том, что психотерапевт не поддерживает манипулятивное поведение клиента, а побуждает последнего мобилизовывать собственные ресурсы для удовлетворения потребностей. Важно учитывать, что фрустрация не должна быть чрезмерной — терапевт должен соблюдать баланс фрустрации и поддержки.
Лаура Перлз так сформулировала этот принцип: терапевт должен оказывать такую поддержку, которая необходима, но она должна быть наименьшей из всех возможных.
Баланс фрустрации и поддержки необходим для того, чтобы реализовывались именно силы клиента. Хотя терапевт создает для клиента максимально безопасную ситуацию и оказывает ему постоянно поддержку, достаточную для проявления новых форм поведения, он также «чинит препятствия» (фрустрирует клиента) при попытках действовать тем же «старым», «изжившим себя» способом. Например, когда папа учит сына ездить на велосипеде, он поддерживает велосипед и тем самым сына, и фрустрирует, когда отпускает руки. Иногда терапевт провоцирует клиента, и это фрустрация, которая будит возмущение и придает решимости.
Термины поддержка и фрустрация в гештальт-парадигме относятся не к человеку (невозможно поддержать человека, если он, разумеется, не падает, так же, как и невозможно его фрустрировать), а к способам организации контакта в поле, направленным на удовлетворение какой-либо потребности. *** Итак, фрустрация применительно к психотерапевтическому контексту имеет отношение к интервенции, блокирующей привычный, зачастую невротический способ удовлетворения своих потребностей клиентом.
Поддержка же наоборот направлена на поддержание некоторых способов организации контакта и удовлетворения потребностей, которые соответствуют принципу творческого приспособления. Зачастую каждая терапевтическая интервенция содержит в себе оба тактических компонента – и поддержку, и фрустрацию: поддерживая творческий процесс переживания, терапевт тем самым, в рамках все той же интервенции, подвергает фрустрации хронические паттерны, блокирующие его.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему
Принципы гештальт терапии: баланс фрустрации и поддержки.
Принципы гештальт терапии: баланс фрустрации и поддержки.
Принципы гештальт терапии: баланс фрустрации и поддержки.
Источник
Конфронтация, фрустрация и поддержка в терапии
Комментарии 
0
Мне нравится 
1
Конфронтация. Конфронтация болезненна в переживаниях. И она, как правило, вызывает страх. Стоять одному, такой, какой ты есть и с тем, что есть в тебе – против мира – бывает страшно. Мира других людей, мира другого, отдельного от тебя, человека. Стоять – на-против.
Конфронтация – это про твою отдельность, твои границы, твою обособленность в этом мире и твою уникальность.
Конфронтация – это тот бастион, за которым стоит твой опыт, твое видение, твое самоощущение и мировосприятие – твоя сущность.
Конфронтация говорит о том, что «я – есть!»
Впервые мы конфронтируем в этом мире с родителями, когда заявляем о своей отдельности, «другости» и отличности от них. Это происходило, когда мы отпихивали соску или выплёвывали лишнюю (читай – токсичную) для нас ложку полезнейшей — с точки зрения родителей – каши. Когда отпихивали именно эти носки или эту шапку, которую на нас одевали взрослые тогда, когда сами считали нужным это сделать. Когда мы впервые говорили – «нет, не хочу!» и «я сам!». Когда совершали безумные, опасные или странные с точки зрения других людей поступки, которыми мы транслировали в мир – «у меня это – так»
Мы заявляли о себе через несогласие, обозначение своих границ, контуров нашего «я», выраженных в наших желаниях и наших протестах против чего-то вокруг нас и по отношению к нам.
В конфронтации мы росли, развивались: конфронтация нас формировала, как отдельных, отличных от других людей.
Страх конфронтировать с другими – заявлять о себе, обозначать свою личность и её границы — страшно именно тем, что в нашей жизни опыт конфронтации с родителями и другими взрослыми людьми в нашем детстве был заранее, как правило, обречён на их сопротивление этому.
В своей тревоге за нас, в своей человеческой слабости они нередко воспринимали наше желание проявить себя, отстоять свою отдельность, как угрозу их существованию, их отдельности и, поэтому, часто это заканчивалось силовым подавлением с их стороны наших порывов заявить о себе так, как мы умели это делать.
И это столкновение приносило нам боль.
Больно терять себя, отказываясь от своих потребностей, своих желаний, обозначения своих особенностей.
Больно терять доброе расположение значимых взрослых, которые и были целым миром для нас.
Больно ощущать на себе силу их злости за наше «непослушание». И страшно.
Поэтому многие из нас – уходили от конфронтации, от противостояния с другим человеком, отказываясь от себя, от своих желаний и своих потребностей. Мы были очень малы, чтобы выдержать ту боль и тот страх, что приносила с собой конфронтация с другим человеком.
Мы отказывались стоять напротив.
Мы прятали себя и приглаживали свои «неудобные» черты, чтобы ослабить этот страх, чтобы сделать меньше эту боль.
Многие из нас выросли с убеждением, что «конфронтировать – больно», «конфронтировать – это лишаться любви», «конфронтировать – это быть плохим мальчиком» — или «плохой девочкой».
Мы вышли с этими конструктами в мир.
И потеряли, может быть, самую лучшую часть себя.
Когда боль от собственной потерянности в этом мире становится маловыносимой, человек приходит к психологу на консультацию, терапию.
Он хочет найти себя, распознать среди других людей, с которыми он слился, соглашаясь бездумно с тем, что ему предлагают другие, не слыша себя, свою душу и сердце, свои чувства и свои потребности.
Он разрывается между потребностью быть собой и оставаться с другими людьми.
В терапии клиент может показывать две стратегии взаимодействия с терапевтом:
— конфронтировать с терапевтом — как продолжение опыта конфронтации с родителями в своем детстве для того, чтобы получить в лице терапевта признание «родителями» его отличности, уникальности, особенности и, значит, ценности собственной личности, если этого не происходило в его прошлом. Если терапевт отказывается признавать за клиентом право на конфронтацию, несогласие с «правильным взглядом», «разумной позицией того, кто в этом больше понимает», то тем самым формируется негативный перенос на терапевта.
— отказываться от любой конфронтации с терапевтом, «проглатывая» от него, как в своём детстве, все предлагаемые терапевтом идеи, мысли, предложения – формируя, тем самым, позитивный перенос на терапевта и продолжая длить свой опыт подавления своей сущности, который и привёл его, в свою очередь, на терапию.
С этими процессами можно как-то обходиться в процессе терапии.
Для терапевта в контексте обсуждаемой темы выходит на первый план проработка на личной терапии его собственных болевых точек, связанных с конфронтацией в его жизни.
Потому что, не проработав эту тему, терапевт будет фрустрировать клиента (что само по себе может быть целительным: ограничивать, не давать то, чего он, клиент, хочет для себя привычным образом получить).
Но фрустрируя клиента своей непроработанностью, оставаясь с этим неосознаваемым моментом терапии для самого терапевта (что именно он делает в отношении клиента, для чего конфронтирует с ним или отказывается от конфронтации), терапевт не может дать клиенту опыта осознавания, понимания, что конфронтация может быть движением вперёд.
Не может дать опыта осознавания, понимания, что конфронтация сейчас для него с терапевтом – та необходимая почва, база, на которой вырастает аутентичность клиента, проясняется его – клиента — уникальность.
Не может дать опыт обратной связи «от мира» (в лице терапевта), что даже конфронтируя – клиент не перестаёт быть принимаемым, ценным, важным.
Не может дать опыт осознавания, нового понимания, что конфронтируя, можно оставаться рядом с другим человеком.
В этом случае терапевт в сессии проигрывает ту же самую бесконечно печальную историю непризнания его ценности его собственными родителями.
Осознаваемая же конфронтация терапевта в клиент-терапевтических отношениях предполагает осведомлённость клиента о происходящем с ним, клиентом, в сессии, даёт шанс на дальнейшее присвоение нового для него вышеупомянутого опыта.
И уже подобного рода фрустрация (осознанная и терапевтом и клиентом) является той необходимой поддержкой клиенту, которую он когда-то в своём раннем опыте не получил.
Опыт конфронтации, где нет «гибели для одного и жизни — для другого».
Опыт, когда конструкт «или ты или я» преобретает гибкость, другие формы, включает в себя новые возможности проявления себя, например, «есть ты – и это ценно, есть я – другой человек – и это тоже ценно. Мы можем говорить о наших различиях. Мы каждый можем рассказать другому — какие мы, и это новая возможность любить друг друга».
Источник
