Не эвристирует и не эксгибирует, а именно экзистирует?
Вопрос бытия человека снова в моде, про это много пишут, но не всегда понятно пишут. Вот например:
«Сущее, существующее способом экзистенции, это человек. Только человек экзистирует. Скала существует, но она не экзистирует. Дерево существует, но оно не экзистирует. Лошадь существует, но она не экзистирует. Ангел существует, но он не экзистирует. Бог существует, но он не экзистирует. Предложение: «человек экзистирует» означает: человек есть то сущее, чье бытие отмечено открытым стоянием внутри непотаенности бытия, отличительно благодаря бытию, отличено в бытии».
Вы не могли бы объяснить более простым языком?
Сущность выводит любой предмет из существующего в сущее. Например, сущность стола в том, что он деревянный и с ножками. Человеку меньше повезло, ему надо ещё постараться, чтобы стать сущим?
Это скорее последствия того, что человек экзистирует.
В этом всё дело. Лошади и Богу и в голову не придёт отрезать себе ухо, например. А человек вот. экзистирует, одним словом.
Источник
Что такое экзистенция: простое и внятное объяснение
В философских трудах довольно часто можно встретить термин » экзистенция «. Более того — он дал название целому направлению в философии, очень популярному в ХХ веке и сейчас — экзистенциализму. Однако это слово использовалось в философии гораздо раньше, чем возник экзистенциализм.
Экзистенция — буквально exsistentia, по-латыни означает «существование». Став философской категорией, слово приобрело более существенный смысл и стало означать конкретное бытие . Его начали использовать еще в средние века, но тогда, в рамках теологии, понятие пригодилось для обозначения способа бытия вещи, но именно как сотворенного, то есть имеющего источником своего существования что-то вне себя, и, в конечном итоге, Бога.
То есть в средневековой интерпретации экзистенция означала незавершенное бытие чего угодно, то, что не обладает самодостаточностью.
Этот смысл понятия, в целом, переняли экзистенциалисты, но интерпретировали его по-своему, вне теологических представлений. Они применили его относительно человеческого бытия, выявив через понятие экзистенции его фундаментальную специфику, отличие от любых других форм существования. Все дело в ином осмыслении префикса ех-. В средневековом понимании он указывал на производность вещи, его несамостоятельность. В современной же философии ех- интерпретируется как показатель динамичности человеческого бытия.
Иными словами, человек — это процесс становления, это существо, которое делает самого себя человеком в процессе своей жизни.
Это понимание кратко выразил Жан-Поль Сартр в знаменитой фразе: «существование предшествует сущности». Человек обладает экзистенцией, значит, он устроен так, что изначально является неполным существом, он незавершен, но в процессе своей жизни пытается понять себя в мире и мир вокруг себя, и это одновременно делает его существование все более завершенным.
В отличие от всего иного, существующего в этом мире, только человек ставит вопросы о собственном бытии. Только он имеет свободу выбора, не обусловленную природой, только он строит свое будущее. Это и есть экзистенция.
Согласно экзистенциализму, человеческое бытие всегда остается незавершенным, поскольку рано или поздно заканчивается смертью. Несомненно, это выглядит несправедливым, но так устроена экзистенция. Это процесс, который в каждом конкретном случае прерывается в самом неподходящем месте. В этом трагичность человеческого существования.
Первым философом, который использовал понятие экзистенции в современном смысле, был датский философ Сёрен Кьеркегор (1813-1855). Собственно, его поэтому и называют предтечей экзистенциализма, или даже первым экзистенциалистом.
Источник
Экзистирующий человек
«Бытие-в-мире» оказывается, по Хайдеггеру, «бытием-с-(другими)» (Mit-sein) и «бытием-самого-себя».Если характеристика этого бытия — «повседневность» (обыденность), то «бытие-с-(другими)» обезличивает человека, имеет тенденцию превратить его в «такого, как все» (Man). Напротив, своеобразие, «самость» человека противится растворению в Man, образует ядро его «Я», каковое и обладает чем-то вроде субстанции в экзистенции.
Экзистенция, как «субстанция» «Я», может осуществляться в совместном бытии с другими (Mit-sein) уже потому, что «самость» может быть только в отличии от других. Значит, отношение к другим, и именно противостояние им, оказывается главным конституирующим моментом Dasein. Как мы уже знаем, Dasein формируется в «заботе», а Я сохраняется в заботе о собственной идентичности, о том, чтобы быть «самим собою» — т.е. свободным.
Форма безликого существования (das Man) — это экзистенциал, который является базовым феноменом конституирования Dasein; свободное самостоятельное бытие может быть понято как модификация (изменение) безличного бытия. Личность ощущает себя заброшенным в некие не зависящие от него обстоятельства, совокупность которых (в силу их независимости) предстает как иррациональное.
Поскольку «Я» ощущает себя включенным в этот чуждый мир — оно испытывает экзистенциальный страх. Страх, таким образом, это «модус находимости».
Противоположность страху — «понимание» (Verstehen). Состоит оно в освоении того, что его окружает, в качестве собственных возможностей; «в-мире-сущее» становится «сподручным», «пригодным», «подходящим», «сносным». Dasein таким образом «забрасывает» себя в мир, делая его «прозрачным»; незнание предстает как «непрозрачность» мира.
Итог понимания — изложение и его особый модус, «сказывание».Последнее обладает тремя значениями: указания, предикации, сообщения. Все это — освоение «в-мире-бытия» и одновременно «самоизложение» Dasein с помощью «значений», которыми обладают слова языка; точнее — речи. Речь и понимание имеют один и тот же источник, и понимание находит выражение в речи.
Поэтому язык — ключ к проникновению в мир человека в его своеобразии; проблема языка отнюдь не только лингвистическая в традиционном смысле слова, но — для философа — прежде всего, антропологическая и герменевтическая.
Источник
Аналитика Dasein.
В первой части этого раздела уже шла речь о теме «Бытие человека и бытие мира» и говорилось о повороте экзистенциалистской философии к построению новой онтологии. Как отмечалось, на первый план было выдвинуто не безличное бытие мира, а человеческое бытие, в которое в свою очередь были акцентированы лишь некоторые аспекты и моменты. Теперь мы попытаемся, обращаясь к текстам Хайдеггера, более подробно ответить на вопрос: в чем отличие и смысл тех аспектов бытия, к которым было привлечено особое внимание классиков экзистенциализма? Для ответа обратимся к ранней работе Хайдеггера «Бытие и время».
Итак, помыслить бытие во времени есть, как можно судить по Названию основного хайдеггеровского труда, основная задача философа. Логично предположить, что свои размышления Хайдеггер и должен был бы начать с бытия. Однако главный итог того влияния, которое оказала на его мышление феноменология Гуссерля, как раз и делает этот вариант невозможным. Хайдеггер не может сразу приступить к рассмотрению бытия. В противном случае его подход можно было бы назвать догматическим: он рассматривал бы «бытие» некритически, как нечто самоданное. Поэтому он начинает с «прояснения самого смысла» вопроса о бытии. Надо сперва выяснить, каково же то сущее, которое ставит вопрос о бытии. Поэтому анализ Dasein становится той основой, фундаментом, на котором может быть сформулирован главный вопрос, волнующий Хайдеггера. Эту подготовительную работу философ и называет фундаментальной онтологией. В свою очередь ее главная составляющая — аналитика Dasein. Хайдеггер неоднократно разъяснял («Кант и проблема метафизики», «Цолликонеровские семинары»): понятие аналитики лишь подсказано употреблением этот термина в греческой традиции и у Канта. В «Бьггии и времени» главным отличием аналитики Dasein становится не расчленение Dasein на элементарные составляющие, а возвращение к единству, синтезу самой «онтологической возможности бытия сущего», что совпадает с вопросом о «смысле бытия как такового». Посмотрим, как развертывается, как осуществляется аналитика Dasein (через практацирование Dasein-анализа).
Итак, базовая категория «Бытия и времени» — Dasein. О ее значении для философии Хайдеггер впоследствии писал так: «Вывести мысль человека на путь, который ведет ее в отношение истины бытия к существу человека, открыть мысли тропу, где она сумела бы собственным образом продумать само бытие в его истине — «на пути» туда мысль, опытом которой было «Бытие и время». Чтобы как отношение бытия к существу человека, так и сущностное отношение человека к открытости («Вот») бытия как такового схватить одновременно ив одном слове, для сущностной области, в которой стоит человек как человек, было избрано имя Dasein».
Понятие Dasein употребляет еще Кант, хотя и достаточно редко и подчас не отличая его от Sein, бытия. А вот Гегель в «Науке логики» использует категорию Dasein тогда, когда хочет отличить от бытия как такового особое бытие — то, в котором главным является наличие, данность некоего сущего, именно «присутствие». (Отсюда закрепившийся в переводах гегелевских текстов термин «наличное бытие».) Что касается Хайдеггера, то он, рассматривая Dasein как базовую категорию своей онтологии, изначально придает этому понятию особый смысл. (Следует учесть, что в «Бьггии и времени» это фундаментальное понятие осталось — во многом из-за непривычности хайдеггеровского философского языка — неясным. Поскольку в последующих работах Хайдеггер неоднократно обращался к прояснению Dasein, эти разъяснения полезно использовать.) Суть проблемы — в комплексном значении Dasein, вмещающем в себя целую гамму различных оттенков смысла (переводчики тщетно бьются над тем, чтобы передать их одним словом-аналогом: здесь-(тут-)(вот)бытие, бытие-сознание и т.д.). Какие же оттенки смысла особенно важны для Хайдеггера в понимании Dasein?
Аналитика Dasein в «Бытии и времени» включает в себя следующие превоначальные шаги (§ 9). Dasein — особое сущее. Прежде всего, бытие этого сущего «всегда мое». Далее, в бытии этого сущего оно само относится к своему бытию. «Сущность» этого сущего лежит в его б ы т ь (S. 42). Или иначе — «сущность» Dasein заключена в его экзистенции (Ibid.). При этом Хайдеггер делает оговорку: экзистенция в применении к Dasein не тождественна традиционному толкованию термина existentia, где превалировал внешний эффект «наличности». Речь идет, согласно Хайдеггеру, о способе быть, которое специфично именно для Dasein.
Существенно, что это Da-sein, т.е. «здесь»-(тут-)бытие: указание на «присутствие здесь», действительно, приобретает исходное значение. Однако не менее важен следующий момент: здесь-(тут-)бытие, согласно Хайдеггеру, есть такое сущее, которое не просто бывает среди прочего сущего. Этому сущему присуще то, что вместе с его бытием и; через его бытие само бытие раскрыто для него. Уразумение бытия само есть определенность здесь-бытия». Итак, Dasein есть бытие, наделенное сознанием, есть здесь-(тут-)бытие, т.е. присутствие. Но такое здесь-присутствие, через которое «говорит» само бытие.
В основе онтологии Хайдеггера, глубоко повлиявшей на дальнейшее развитие экзистенциализма — основательное продумывание темы экзистенции, или человеческого существования. Чем отличается человеческое сущее от всех других сущих? Иным способом существования. В § 12 «Бытия и времени», а также в последующих работах Хайдеггер акцентирует понятие «экзистирование». «Сущее, существующее способом экзистенции, это человек. Только человек экзистирует. Скала существует, но она не экзистирует. Дерево существует, но оно не экзистирует. Лошадь существует, но она не экзистирует. Ангел существует, но он не экзистирует. Бог существует, но он не экзистирует. Предложение: «Только человек экзистирует» никоим образом не значит, что только человек оказывается действительно сущим, и все сущее недействительно или (есть) только кажимость, или человеческое представление. Предложение: «человек экзистирует» означает: человек есть то сущее, чье бытие отмечено открытым стоянием внутри непотаенности бытия, отличительно благодаря бытию, отличено в бытии». Экзистенция имеет своего рода онтологическое первенство перед сознанием, хотя сознание первостепенно важно для экзистирования. «Всякое сознание заранее предполагает экстатически понятную экзистенцию в качестве essentia человека, причем essentia означает то, в качестве чего человек существует, пока он человек. Сознание, наоборот, и не создает впервые открытость сущего, и не предоставляет впервые открытость для сущего». Итак, при определении специфики экзистенции Хайдеггер вмешивается в вековечный спор о специфике человека, его отличии от неорганического и животного мира. Специфика человека определяется им скорее не через разум, сознание, не через специфику деятельности, а через особое положение человеческого сущего в бытии и через «устанавливание» по отношению к бытию. Таким образом, на понятие Dasein и его истолкование возлагается дополнительная философская нагрузка. Далее Хайдеггер ставит специальный вопрос о возможностях, которые истолкование Dasein дает для построения философской онтологии.
Автор «Бытия и времени» заключает: анализируя Dasein, здесь-бытие (т.е. создавая, по терминологии Хайдеггера, экзистенциальную аналитику), мы делаем единственно верный шаг к созданию фундаментальной онтологии, т.е. учения о бытии как таковом. Но почему аналитику Dasein Хайдеггер называет экзистенциальной? Мы уже видели, что Хайдеггер именует экзистенцией способность здесь-бытия, Dasein, особым образом «устанавливаться» по отношению к бытию — быть открытым к непотаенности бытия. Тем самым Dasein обретает, согласно Хайдеггеру, преимущества перед всяким сущим. Человеческое сущее решающим образом определено экзистенцией (здесь первое — онтическое, т.е. относящееся к самому бытию, преимущество Dasein — S.I 2). «Устанавливание» по отношению к бытию как таковому дает Dasein еще одно преимущество: второе — онтологическое, т. е. относящееся к философии бытия, — преимущество Dasein. Третье преимущество Dasein возникает из объединения первого и второго моментов («онтически-онтологическое» преимущество, условие возможности всякой онтологии — S.12,13). Здесь-бытие, продолжает Хайдеггер, есть сущее, которое в своем бытии понимающим образом «устанавливается к этому бытию». Или, как мы уже видели из разъяснений Хайдеггера: «здесь-бытие экстатирует» (S.52-53). Особенности и преимущества Dasein, разъясняет Хайдеггер, состоят в том, что оно — единственное бытие, которое способно «вопрошать» о самом себе и бытии вообще, благодаря чему оно, собственно, и «устанавливает себя» («устанавливается») по отношению к бытию (S.7). Вот почему такое Dasein, или бытие-экзистенция, и есть, согласно раннему Хайдеггеру, фундамент, на котором должна строиться всякая онтология.
Попытка Хайдеггера связать Dasein и Sein, которая подчас кажется всего лишь жонглированием далекими от жизни философскими понятиями, на деле имеет отношение к фундаментальным вопросам философии и культуры. Хайдеггеровское понимание специфики человеческого бытия не лишено оснований. Ни одно из известных нам живых существ, кроме человека, не способно помыслить, задаться вопросом о бытии как таковом, — об универсуме и его целостности, о своем месте в мире. Здесь, кстати, видно определенное различие в понимании «экзистенции» Хайдеггером и Сартром. Сартр, употребляя это понятие, делает акцент на индивидуальном выборе, ответственности, поисках собственного Я, хотя, конечно, ставит в связь с экзистенцией и мир в целом. У Хайдеггера акцент все же перенесен на бытие — для «вопрошающего» человека само бытие раскрывается, «светится» через все, что люди познают и делают. Надо только излечиться от опаснейшей болезни, поразившей современное человечество, — «забвения бытия». Страдающие ею люди, эксплуатируя богатства природы, «забывают» о ее целостном независимом бытии, видя в других людях всего лишь средства, «забывают» о высоком предназначении человеческого бытия.
Итак, первый шаг экзистенциалистской онтологии Хайдеггера — констатация «изначальности» человеческого бытия как бытия-вопрошания, бытия-установления, как бытия, которое «есть я сам». Следующий онтологический шаг, который экзистенциалисты — Хайдеггер и другие — приглашают сделать своего читателя состоит в том, что вводится понятие и тема бытия-в-мире (S.56-57). Ведь суть человеческого бытия, действительно, состоит в том, что это бытие-в-мире, связанное с бытием мира.
Бытие-в-мире, с одной стороны, раскрывается у Хайдеггера через неотъемлемое от человека «озабоченное делание» — и это напоминает немецкую классическую философию, в частности понятие «дело-действие» у Фихте. Бытие-в-мире «светится», по Хайдеггеру, через «делание», а «делание» раскрывается через «заботу». Не следует, поясняет мыслитель, путать заботу как категорию философии с конкретными «тяготами», «печалью», «жизненными заботами» — в философии экзистенциализма речь идет об общей, «метафизической» заботе: обеспокоенности миром, самим бытием. Итак, Dasein способно не только вопрошать о бытии, но и заботиться о себе как бытии, заботиться о бытии как таковом. Эти моменты, действительно, характеризуют бытие человека в мире и очень важны, особенно сегодня, когда именно забота человека и человечества о бытии, о сохранении бытия планеты, цивилизации, о сохранении природной среды должна противостоять вырвавшимся из-под контроля деструктивным тенденциям человеческой жизни.
В первом разделе «Бытия и времени» Хайдеггер анализировал бытие-в-мире через его сущностную структуру — «разомкнутость», которая в свою очередь была поставлена в связь с категорией «забота». А вот второй раздел «Бытия и времени» Хайдеггер начинает с обескураживающего заявления: проведенный до сих пор экзистенциальный анализ бытия Dasein не может претендовать на исходное значение, ибо пока бытие Dasein в собственном смысле не раскрыто (S. 233). Анализ как бы начинается с начала. На этот раз Хайдеггер намеревается сосредоточиться на проблеме времени.
