Что значит умирать от рака

Признаки приближающейся смерти при раке

» data-image-caption=»» data-medium-file=»https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/priblizhajushhajasja-smert.jpg» data-large-file=»https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/priblizhajushhajasja-smert-900×600.jpg» title=»Признаки приближающейся смерти при раке»>

Александр Попандопуло, студент медицинского института УЛГУ. Редактор А. Герасимова

• Запись опубликована: 13.12.2019
• Время чтения: 1 mins read

Действительно ли признаки смерти узнаваемы? Ученые назвали перечислили 8 физических признаков, показывающих, что пациентам осталось жить не более трех дней.

Стадии телесной смерти: зачем это нужно знать

Многие думают, что смерть — это момент, когда останавливается сердце и человек навсегда теряет сознание. Но на самом деле, это не моментальное событие, а довольно длительный и деликатный процесс.

Человек устроен так, что надеется на выздоровление близких до последнего. Однако бывают ситуации, когда лучше знать, как долго может прожить пациент со смертельным диагнозом. Зная, что приближается время ухода, у нас есть возможность организовать последние дни и попрощаться.

Прощание с родными

Прощание с родными

» data-medium-file=»https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/proshhanie-s-rodnymi.jpg» data-large-file=»https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/proshhanie-s-rodnymi-900×600.jpg» loading=»lazy» src=»https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/proshhanie-s-rodnymi.jpg» alt=»Прощание с родными» width=»900″ height=»600″ srcset=»https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/proshhanie-s-rodnymi.jpg 900w, https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/proshhanie-s-rodnymi-768×512.jpg 768w» sizes=»(max-width: 900px) 100vw, 900px» title=»Признаки приближающейся смерти при раке»> Прощание с родными

Также важно знать о скорой смерти пациента не только родным — это важная информация для врачей. Если известно, что человек умрет в течение нескольких дней, нет необходимости подвергать его дальнейшим обследованиям, вмешательствам и лечению. Нужно снять боль, облегчив страдания больного, и дать ему возможность провести последние часы с родными.

Чтобы помочь определить скорую смерть, ученые составили список из восьми клинических признаков, которые, путем простого наблюдения, могут предсказать, что неизлечимо больной раком умрет в течение трех дней.

Признаки приближающейся смерти от рака

Результаты исследования под названием «Процесс умирания» были опубликованы в журнале Cancer. В статье рассматривались больные раком, получающие неотложную паллиативную помощь (APCU).

В общей сложности были изучены истории болезней 357 пациентов с терминальной стадией рака. Больные контролировались в общей сложности по 52 симптомам каждые 12 часов, от поступления в отделение паллиативной помощи до их смерти или до выписки из отделения. Во время исследования 57% пациентов умерли.

Душа покидает тело

Душа покидает тело

» data-medium-file=»https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/dusha-pokidaet-telo.jpg» data-large-file=»https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/dusha-pokidaet-telo-900×600.jpg» loading=»lazy» src=»https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/dusha-pokidaet-telo.jpg» alt=»Душа покидает тело» width=»900″ height=»600″ srcset=»https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/dusha-pokidaet-telo.jpg 900w, https://unclinic.ru/wp-content/uploads/2019/12/dusha-pokidaet-telo-768×512.jpg 768w» sizes=»(max-width: 900px) 100vw, 900px» title=»Признаки приближающейся смерти при раке»> Душа покидает тело

Согласно наблюдениям, авторы исследования указывают на восемь очень специфических физических симптомов. Если они есть, с огромной вероятностью смерть наступает в течение трех дней.

У умирающего наблюдается целый ряд признаков:

• слабый ответ на словесные стимулы (уход в себя, умиротворение);
• сниженная реакция на зрительные раздражители;
• исчезают мимические морщины (вокруг глаз);
• гиперэкстензия (запрокидывание) шеи;
• веки не закрываются;
• снижается потребность в воде, пище;
• дыхание становится поверхностным, из-за снижения потребности в кислороде, либо возникают хрипы из-за скопившейся слизи;
• желудочное кровотечение.

За исключением последнего, все признаки указывают на то, что нейрокогнитивная и нервно-мышечная системы находятся в упадке. Эти неврологические симптомы тесно связаны с наступлением смерти: они наблюдались в последние три дня у 38–78% пациентов и указывали на прогрессирующее неврологическое торможение, приводящее к смерти.

Поскольку исследование проводилось только у пациентов с раком, неизвестно, могут ли эти симптомы быть распространены на диагностику приближающегося ухода при других заболеваниях. Поэтому исследования в этом направлении будут продолжены.

Источник

«Он сжигает изнутри»: всё, что вы боялись спросить о раке

Ответы врача на вопросы жизни и смерти

Ответы врача на вопросы жизни и смерти

«Рак», «новообразование» и «опухоль» — это все синонимы?

Нет. По традиции «раком» называют любое заболевание, подразумевающее идущий не по сценарию рост атипичных клеток в организме человека. На деле речь идет об опухоли (хотя опухолью в медицине также иногда называют отек в месте воспаления). Наиболее корректный термин, отражающий ситуацию, когда у пациента обнаружили подозрительное скопление клеток, но пока еще не знают, насколько все серьезно — новообразование.

А чем доброкачественные новообразования отличаются от злокачественных?

В первом случае речь идет о нетипичном разрастании клеток, которые по своему строению довольно близки к здоровым. Как правило, размеры такой опухоли невелики, и сама по себе она не оказывает влияния на нормальные процессы, протекающие в организме.

Злокачественная опухоль — группа клеток-мутантов, которые потеряли всякое сходство со своими здоровыми «родственниками», растут очень быстро, отбирая питательные вещества у окружающих тканей, и способны метастазировать — расселяться по телу человека, деформируя органы и отравляя больного токсическими продуктами своей жизнедеятельности.

В зависимости от того, какой тип тканей послужил основой для злокачественного новообразования, опухоли называются по-разному. Под раком подразумевают только злокачественные опухоли, произошедшие из эпителиальных клеток, поэтому «рак крови» или «рак мозга» — это некорректные, обывательские термины.

Какие злокачественные опухоли наиболее опасны?

Более четверти (27%) случаев смерти мужчин обусловлены раком трахеи, бронхов, легкого, виновником гибели каждого десятого пациента становится рак желудка (11%), следом в череде «убийц» — опухоли предстательной железы (8%), мочевыделительной системы (7%), ободочной (6%) и прямой (5%) кишки, поджелудочной железы (6%), губы, полости рта и глотки (5%), лимфатической и кроветворной ткани (5%).

Для женщин наиболее опасны новообразования молочной железы (17% всех смертей), далее следуют новообразования ободочной кишки (10%), желудка (9%), трахеи, бронхов, легкого (7%), поджелудочной железы (6%), прямой кишки (6%), яичника (6%), лимфатической и кроветворной ткани (6%), тела (5%) и шейки (5%) матки.

Можно ли предотвратить развитие опухоли?

Застраховаться от такого диагноза нельзя, разве что, подобно Анджелине Джоли, решиться на ампутацию молочных желез, имея установленную генетическую предрасположенность к раку груди. Но ведь новообразований много, и у каждого из нас есть шанс столкнуться с любым из них.

Другое дело, что здоровый образ жизни, включающий правильное питание, регулярные физические нагрузки, отказ от вредных привычек и переезд в экологически чистый населенный пункт, позволяет снизить вероятность такого развития сценария. К тому же, некоторые опухоли являются следствием инфекции — например, рак шейки матки гораздо чаще возникает у женщин, зараженных вирусом папилломы человека. И если поставить прививку, то можно избежать встречи с распространенной и опасной опухолью.

А как вовремя и достоверно обнаружить рак?

Регулярно обследоваться. Как бы мы ни любили обвинять во всем врачей и государство, на деле большинство пациентов обращается в больницы слишком поздно, чтобы гарантировать им выздоровление даже при условии оказания самой современной помощи.

Если вы ощутили боль, вызванную опухолью, — скорее всего, патологический процесс зашел уже очень далеко . На первой и второй стадиях рак, как правило, никак себя не проявляет: это просто маленькое скопление клеток. Чтобы своевременно «поймать» его — надо в соответствии с программой диспансеризации и индивидуальными врачебными рекомендациями периодически проходить УЗИ, маммографию, флюорографию, МРТ, КТ, фиброгастроскопию, колоноскопию и другие виды исследований, а также сдавать анализы.

А что такое стадии рака?

Это — условное деление злокачественных опухолей, которое определяется тремя факторами: их размерами, вовлечением в патологический процесс лимфатических узлов и наличием метастазов. Как правило, даже крошечная опухоль с метастазами сразу относится к четвертой стадии. Такая классификация помогает сориентироваться в подходящих вариантах лечения и прогнозах для больного.

Сколько времени проходит от возникновения опухоли до смерти человека?

Ответ зависит от большого количества факторов. В первую очередь — от вида новообразования, от сроков начала оказания и качества медицинской помощи и от общего состояния здоровья пациента. Иногда человек может «сгореть» буквально за несколько месяцев, и врачи попросту не успевают ничего предпринять. В других случаях опухоль растет десятилетиями, и медики могут принять решение не вмешиваться в этот процесс, поскольку агрессивное лечение сведет пожилого больного в могилу раньше, чем рак.

Считается, что в России плохо лечат рак. Это правда?

Делать такие выводы — это как оценивать общую температуру по больнице. Учитывая, что опухоли бывают разные и, соответственно, требуют разных подходов к лечению, в каждой отрасли внутри онкологии ситуация складывается по-своему. Значение имеют и технические возможности, которыми располагает каждый конкретный онкоцентр, и человеческий фактор — опыт хирурга или специалиста по лучевой терапии, и организация поставок препаратов для химиотерапии.

В отечественной онкологии много системных проблем — поэтому всегда есть шанс, что вам предложат не самый современный и эффективный метод лечения, придется терять время в очереди на операцию или столкнуться с бюрократией, собирая справки для оформления квоты на высокотехнологичную помощи или «пробиваясь» на прием к нужному специалисту.

Тем не менее, испытывать панический страх перед государственной медициной и начинать искать деньги на лечение за рубежом сразу же, как вы узнали диагноз, не стоит. Самое разумное — как можно быстрее обратиться к онкологам и параллельно самостоятельно изучить информацию обо всех возможных вариантах лечения конкретной патологии, какие могут предложить в различных клиниках нашей страны и за ее пределами.

А когда уже изобретут универсальное лекарство от рака?

Эксперты говорят, что, судя по всему, такого не случится никогда. Согласно некоторым теориям, возникновение злокачественных опухолей — это один из естественных механизмов старения организма, поэтому пытаться вылечить их раз и навсегда равносильно попытке обрести бессмертие.

Трагично, когда онкологические заболевания развиваются у детей и людей среднего возраста, однако рак в финале жизненного пути, вероятно, ждет почти каждого, кто сумеет избежать других распространенных причин естественного изнашивания органов и систем. В наших интересах — постараться максимально отсрочить эту встречу, проявляя внимание к своему здоровью и здоровью своих близких.

Источник

Как умирала моя мама (о том, как умирают больные раком в России)

В России ежегодно умирает от рака примерно 300000 человек. Как умирают эти люди?
Как и все, кто более-менее здоров и ещё относительно не стар, я раньше не знал об этом. Узнал тогда, когда от рака умерла моя мама. Она была прекрасной учительницей русского языка и литературы. Умерла она 2 с половиной года назад, летом 2011 г.

В 2006 г. мама попала в больницу с острым панкреатитом. После выписки у неё неуклонно ухудшался аппетит, она худела и слабела. Мы несколько раз обращались к разным врачам поликлиники № 2. Всякий раз ответ был в стиле: «а вы попробуйте солёный огурчик».
Меня, конечно, беспокоило, что мама мало ест и слабеет. Но у неё было множество других проблем со здоровьем: последствия микроинсульта, сердце, давление, кератоз (рак кожи). В сравнении со всем этим плохой аппетит казался чем-то менее серьёзным. Ни один врач не подсказал нам, что причиной может быть растущая опухоль; никто не посоветовал сдать анализ на онкомаркёры. А мне, человеку, в медицине не сведующему, никогда не сталкивавшемуся с онкологическими заболеваниями, это не пришло в голову.
В марте 2011 г. у мамы по вечерам начала подниматься температура, на коже появились желтоватые пятна. Ей всё труднее было что-то съесть, после еды появлялся дискомфорт, тошнота и боли. Мы обратились в поликлинику.
Нашим участковым терапевтом в то время была З.А.Костина. Почти полтора месяца она не приходила к нам по вызову: пришла она только в мае. После первого же осмотра она сказала, что у мамы в брюшной полости легко прощупывается довольно большая опухоль. Однако диагноза она не поставила, объяснив это тем, что «не может взять на себя такую ответственность». И стала направлять маму на обследования. Анализы (причём, направления выдавались не сразу, а по одному, чтобы потянуть время), рентген (нужно было ждать, когда будет талон). Маме было уже очень трудно ездить в поликлинику. Ей становилось всё хуже. Никакой помощи она не получала: З.А.Костина рекомендовала только ношпу, но она не помогала.
Так прошёл ещё почти месяц. Я уже сильно нервничал, требовал диагноза и действенной помощи. Тогда З.А.Костина направила маму в БСМП на обследование. Это ещё несколько дней мучительных осмотров и процедур, ни одна из которых не дала результата, кроме УЗИ брюшной полости, показавшего опухоль больших размеров, 6 см. в длину. Однако это было совершенно ясно давным-давно. Мама сильно похудела, опухоль – твёрдая, с неровной поверхностью – прощупывалась легко. Об этом говорили все врачи.
А диагноза всё не было. Маме становилось всё хуже.
Все мои знакомые врачи в один голос твердили, что это явная онкология, срочно нужен диагноз и эффективное обезболивание (трамадол).
Я, наконец, потерял терпение и написал заявление на имя главного врача поликлиники № 2 А.Л.Рутгайзера. Я писал, что поведение лечащего врача Костиной мне кажется намеренной ИМИТАЦИЕЙ медицинской помощи – без самой медицинской помощи. Что Костина просто тянет время, назначая бессмысленные обследования, хотя всё уже давно ясно. Что такие действия врача Костиной я считаю отказом в медицинской помощи и оставлением в опасности и, если СЕГОДНЯ, до конца рабочего дня, диагноз не будет поставлен, намерен обратиться в правоохранительные органы.
Я зарегистрировал это заявление у секретаря утром 15 июня. Через 2 часа мне позвонила Лай Людмила Фёдоровна, на тот момент – зам. главврача поликлиники № 2 – и сообщила, что диагноз поставлен, Костина уже пишет рецепт на трамадол (это полунаркотическое обезболивающее, менее сильное, чем морфин, но сильнее, чем кеторол). Я спросил, почему это не было сделано раньше. Л.Ф.Лай сказала: «Мы давно поняли, что это рак, но НЕ ХОТЕЛИ ВАС РАССТРАИВАТЬ».
Здесь стоит остановиться и подумать. Попробуем понять этих людей. И Костина, и Л.Ф.Лай – вовсе не исчадия ада. Это пожилые женщины, дипломированные врачи. Почему они так себя повели? Они давали в своё время Клятву Гиппократа. Почему же они долгое время фактически отказывали в медицинской помощи смертельно больной старой женщине, прекрасно понимая, как она страдает? Разумеется, не потому, что «не хотели нас расстраивать».
Точного ответа я не знаю до сих пор. Однако сейчас я знаю, что такое поведение в отношении онкологических больных чрезвычайно характерно и встречается в России повсеместно. Недавно умерла мама моей ученицы, Вики, которой сейчас 30 лет, а маме её было 57 лет. Всё было точно так же, как у нас: врачи всячески уклонялись от постановки диагноза, тянули до последнего – пока ещё можно было придумать какие-то новые исследования. Но больная сама была ветеринарным врачом: она догадалась, в чём дело, и сама сдала анализ на онкомаркёры. Однако у неё к тому времени была уже последняя – термальная (с повышением температуры и пр. явными симптомами) – стадия.
Моё предположение такое: всем российским врачам дана закрытая инструкция – всячески уклоняться от выписывания сильных обезболивающих. Они, напомню, наркотические или полунаркотические. Современное российское государство тронулось на почве борьбы с наркотиками. Видимо, врачи очень боятся то ли ФСКН (это федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков), то ли просто собственного начальства, которое боится ФСКН. И, кстати, для этого страха есть все основания: несколько фармацевтов уже сидят – за сбыт наркотических веществ, то есть за то, что они продавали обычные лицензированные лекарства в обычной аптеке. Должна же ФСКН доказать свою нужность.
А как уклоняться от выписывания обезболивающих онкологическому больному? Способ только один: не признавать, что это онкология.
Не сомневаюсь в том, что З.А.Костина и Л.Ф.Лай тянули бы время и дальше, если бы не моё грозное заявление, которого они испугались. Оказалось, что для постановки диагноза им не хватало именно этого – один страх победил другой. Прокуратуры они испугались больше, чем ФСКН. И тут же поставили диагноз.
Маме выписали трамадол. Но относиться к больной более человечно никто не собирался.
Ей становилось всё хуже, хотя боли – благодаря трамадолу – чаще всего удавалось снимать. Однако побочное действие трамадола – тошнота. Мама от неё страдала давно, даже больше, чем от боли.
Она уже знала, что умрёт. Моя мама была очень сильным человеком. Я не боялся откровенно сказать ей, чем она больна: мы обо всём с ней поговорили и попрощались. Она сказала – с великолепным презрением: «Я не боюсь смерти!» Это правда. Но она была человеком с чувством собственного достоинства – и хотела умереть достойно, как жила. Однако от неё самой, от меня – это не зависело. А со стороны т.н. «врачей» мы не видели ничего, кроме равнодушия.
Во всей поликлинике № 2 нашёлся один человек – медсестра Ирина Анатольевна (интересно, что она не работает с З.А.Костиной, просто она наша знакомая и сотрудница именно этой поликлиники) – которая отнеслась к маме по-человечески. Она специально заходила к нам, чтобы поговорить с мамой, сделать укол. Хотя работала в то время НА ДВУХ УЧАСТКАХ. Страдающему человеку хочется, чтобы к нему отнеслись по-человечески. И мама очень ждала, когда придёт Ира.
Как-то раз маме утром сделали укол, и она заснула. Пока она спала, приходила Ирина Анатольевна, — узнав, что мама спит, она ушла. Потом мама проснулась и сразу же спросила, когда придёт Ира. Я ответил, что она уже была. Мама посмотрела на меня с какой-то детской обидой, с горьким недоумением – и отвернулась.
Всем остальным на маму было наплевать. З.А.Костина спокойно ушла в отпуск, хотя маму она устраивала, и было понятно, что больная скоро умрёт. Вместо З.А.Костиной назначили терапевта Козлову, которую ни я, ни мама не воспринимали как врача.
Случайно – вызвав «Скорую» — мы узнали, что таким больным можно делать плановые уколы: нужно взять направление в поликлинике. А в поликлинике никто нам об этом не сказал.
Уколы маме делались чисто формально – а не для того, чтобы облегчить её состояние. «Скорая» приезжала только вечером, обычно опаздывая на час-полтора. Укол начинает действовать тоже в течение часа. Мама мучилась, я звонил в «Скорую», мне неизменно отвечали: «Ожидайте!» — или, узнав мой голос, просто бросали трубку.
У российских врачей – в том числе и «Скорой помощи» — есть инструкция: сначала нужно осмотреть больного, потом уже – делать всё остальное. Осмотреть – это выслушать фонендоскопом, смерить температуру, давление и пр. Я это называю «игра в больничку». Так играют дети.
Мама умирала, она уже почти не могла говорить, не могла сама повернуться в постели. Но «врачи» продолжали ИГРАТЬ В БОЛЬНИЧКУ, хотя в этом очевидно не было никакого смысла. Это ведь рабы: есть инструкция – надо её выполнять.
Я никогда не боялся никаких людей: не потому, что я такой смелый, а потому, что я прирождённый психолог – к людям отношусь с любопытством и интересом, даже к действительно страшным людям – а такое отношение глушит все эмоции. Но вот тогда я понял, как человеку может быть действительно страшно, как можно испытывать самый настоящий ужас перед другим человеком.
Этим другим человеком, внушившим мне ужас, была очень хорошенькая, совсем молоденькая девушка с детским, как у 10-летнего ребёнка, голосом: она приехала вечером на «Скорой» делать маме укол. Маме в тот вечер было особенно плохо, я еле мог дождаться, когда, наконец, приедет «Скорая». Но сначала нужно было ПОИГРАТЬ В БОЛЬНИЧКУ. Я просил, умолял поскорее сделать укол. Она была неумолима. Потом она стала заполнять какой-то журнал. Не помню, чтобы когда-нибудь в жизни я кого-то о чём-то ТАК просил, но это оказалось совершенно безнадёжно. Она заполнила журнал до конца – и только тогда сделала укол.
Она послушная рабыня, ей нужно соблюдать инструкции. Это очень важно, а что чувствует больной, умирающий человек – неважно.

Источник