погании
1204: Се же имена воеводамъ ихъ: 1 Маркосъ от Рима, въ градѣ Бьрне, идеже бе жилъ поганыи злыи Дедрикъ; а 2-и Кондофъ Офланъдръ. Новг. 1 лет., 49 (XIII в.). Поганымъ же иновѣрцемь въ семъ вѣче попеченье от бога, а в будущем же — чюжи будутъ добрыя дѣтели. Мы же живуще въ правовѣрнѣи вѣре здѣ есмы найдими богомъ. Паис. сб., 26 об. — 27 (кон. XIV в. ← нач. XV в.).
Дремлетъ въ полѣ Ольгово хороброе гнѣздо: далече залетѣло; не было онъ обидѣ порождено ни соколу, ни кречету, ни тебѣ, чръныи воронъ, поганыи Половчине. 11. А поганаго Кобяка изъ луку моря отъ желѣзныхъ великыхъ плъковъ Половецкыхъ, яко вихръ выторже. 21—22. Чръпахуть ми синее вино съ трудомь смѣшено, сыпахуть ми тъщими тулы поганыхъ тльковинъ великыи женчюгь на лоно, и нѣгуютъ мя. 23. Стрѣляи, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святславлича. 30.
1061: Придоша половци первое на Русьскую землю воеватъ. Се бысть первое зло от поганых и безбожныхъ врагъ. Пов. врем. лет, 109 (1377 г. ← нач. XII в.). 1181: Приде князь Всеволодичь Святославъ с новгородци и с половци с погаными и с черниговци на Всеволода Юргевича. Лавр. лет., 388 (1377 г.). 1185: Тоѣ же веснѣ князь Святославъ посла Романа Нездиловича с берендици на поганѣѣ половцѣ. Ипат. лет., 637 (XV в.). 1185: Поганыи же половци побѣдивъше Игоря с братьею, и взяша гордость велику. Там же, 646. 1238: Тогда же Рязань безбожнымъ и поганымъ татаромъ вземшемъ, поидоша къ Володимирю множство кровопролитець крестьяньскыя кръви. Новг. 1 лет., 75 (XIV в.). 1265: По убиении же отца своего, не хотящю ему сего створити, но богу попущьшю на нихъ, на поганую Литву, за христьяньскую кровь. Там же, 84. Уже погании татарове на поля на наши наступають. Задон. К-Б, 548 (XV в. ← XIV в.). Досюды есмя были, брате, никуды не изобижены, ни соколу, ни ястребу, ни бѣлу кречету, ни тому псу поганому Мамаю. Там же, 549. Сего окаянааго и прегордаго хвалящагось на ны поганаго Казыгирея царя . покорит господь подъ нозѣ твои. ААЭ, II, 8 (1598 г.).
Усобица княземъ на поганыя погыбе. 19. А поганіи съ всѣхъ странъ прихождаху съ побѣдами на землю Рускую. 19. А поганіи сами, побѣдами нарищуще на Рускую землю, емляху дань по бѣлѣ отъ двора. 21. Уже соколома крильца припѣшали поганыхъ саблями. 24. И Двина болотомъ течетъ онымъ грознымъ Полочаномъ подъ кликомъ поганыхъ. 33. Вы бо своими крамолами начясте наводити поганыя на землю Рускую, на жизнь Всеславлю. 35.
1068: Грѣхь же ради нашихъ пусти богъ на ны поганыя, и побѣгоша русьскыи князи, и побѣдиша половьци. Пов. врем. лет, 112 (1377 г. ← нач. XII в.). 1078: Приведе Олегъ и Борисъ поганыя на Русьскую землю, и поидоста на Всеволода с половци. Там же, 132. 1140: А Мьстиславъ мужи свои посла, загна половци за Донъ, и за Волгу за Гиикъ. И тако избави богъ Рускую землю от поганыхъ. Ипат. лет., 303—304 (XV в.). 1185: Половци же вземше городъ Римовъ. . Князи же возворотишася в домы своя, бяхуть бо печални, и со сыномъ своимъ Володимѣромъ Глѣбовичемъ, зане бяшеть [раненъ] велми язвами смертьными, и хрестьянъ плененыхъ от поганыхъ. Там же, 648. Братия же ангелскую пѣснь къ богу возсылающе: Владыко, не поддай создания своего въ поругание поганымъ, да не возрадуютца погании, оскверня крестьянскую дѣвицу. Девг. Д., 152 (XVII—XVIII вв. ← XII—XIII вв.). Богу же хотящу всѣмъ спастися, . милость являеть, овогда же казня, бѣды дая: глады, смерть, бездождье, сушу, туча тяжкыя, поганыхъ нахождениа, градъ плѣнение. Ж. Авр. Смол., 12 (XVI в. ← XIII в.). Заткни, государь князь великии, Оки ворота, чтобы погании потом к намъ не заходили. Задон. Ист.-2, 546 (кон. XV — нач. XVI в. ← XIV в.). Уже поганые поля наша наступают. Там же, 546.
Съ заранія въ пятъкъ потопташа поганыя плъкы Половецкыя. 10. Камо Туръ поскочяше, своимъ златымъ шеломомъ посвѣчивая, тамо лежатъ поганыя головы Половецкыя. 13. О моя сыновчя, Игорю и Всеволоде! рано еста начала Половецкую землю мечи цвѣлити, а себѣ славы искати. Нъ нечестно одолѣсте, нечестно бо кровь поганую проліясте. 26. Здрави князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя плъки! 45.
Того день святая богородица исѣкоша христьяне поганыи полкы на полѣ Куликовѣ. Задон. Ист.-1, 544 (кон. XVI — нач. XVII в. ← XIV в.).
1265: Шедъ (Воишегл) бо в гору Синаискую от отца своего и от рода своего и от поганыя вѣры своея, позна истиньную вѣру христьяньскую. Новг. 1 лет., 84 (XIV в.). И бѣ нѣкто мужь старѣишина в земли Ижерстей, именемъ Пелгуй. Поручено же бысть ему стража нощная морская. Въсприя же святое крещение, и живяше посреди рода своего, погана суща. Наречено же бысть имя ему вь святѣмъ крѣщении Филипъ. Ж. Алекс. Нев. (Б), 164 (1486 г. ← XIII в.). И люби ми суть пьяници и запоици от крестьянъ, неже от поганыхъ идоломолець. Зл. цепь, 44 об. (кон. XIV в.). Языки поганыя не вѣдуща бога. Сб. Тр. № 9, 4 (кон. XIV в.).
Володимиръ же, поганъи еще, убивъ Яропълка и поятъ жену его, непраздьну сущю, отъ [не]яже родися сии оканьныи Святопълкъ. Ж. Бор. Глеб. (Сказ. Усп.), 12 (XII в. ← XI в.). 955: Она же (Ольга) разумѣвши рече ко царю: Азъ погана есмь, да аще мя хощеши крестити, то крести мя самъ. Пов. врем. лет, 44 (1377 г. ← нач. XII в.). Тѣмь же си зѣло жалю, понеже года съмотрите при крьщении, нъ како ти скопьць онъ, поганъ сы и путь женыи, и по средѣ пути сы года не жьда. Златостр., 32 (XII в.).
Идоша въ страну Киликискую, и хотяще внити въ Альксандръ градъ, яти быша от стражии въ вратѣхъ от мужь поганъ и дивиихъ; и мнящимъ, яко прѣдатели суть, и прѣдани быша князю Фирмилияну. Лобк. прол., 98 об. (1262 г.).
Б. Л. Богородского, Д. С. Лихачева, О. В. Творогова; В. Л. Виноградова. Словарь-справочник «Слова о полку Игореве»: в 6 выпусках / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); Ин-т рус. яз; — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние , 1965—1984
Полезное
Смотреть что такое «погании» в других словарях:
поганыи — (234) пр. 1.Языческий; принадлежащий к язычникам: Дрѣвьнии образъ да съхранитьсѧ. да не мьнѥ трии заповѣданыихъ. на поставлѥниѥ еп(с)па довъльни бѹдѹть. имьже въ триполи полѹчьно. и въ арзѹи ˫аже прилежать поганы˫а страны. (βορβαρα ἔϑνη) КЕ XII,… … Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.)
сѣрыи — Серый сѣрыи, ая, ое серый цветом (3) Никто же убо от мнихъ въ льняну или въ каку либо да облѣчеться одежю, не тъчию еже от руна, и то же чьрно или то само чьрмьно, или сѣро наричаемое, да будеть же имъ вьсяко одѣние худо и чисто, и никако же… … Словарь-справочник «Слово о полку Игореве»
Киприан Старорусенков — митрополит Новгородский и Великолуцкий. Родился во второй половине XVI века в городе Старая Русса Новгородской губернии. С 1611 года архимандрит Новгородского Хутынского монастыря. 8 сентября 1620 года хиротонисан во епископа Сибирского и… … Большая биографическая энциклопедия
Переплут — Переплут бог у восточных славян. Переплут среди других языческих богов упоминается в «Слове св. Григория» по Софийскому списку и «Слове Иоанна Златоуста о том, како первое погании веровали в идолы», где сообщается лишь, что в честь… … Википедия
Крада — Крада погребальный костёр у древних славян. Содержание 1 Этимология и значение 2 В современной культуре … Википедия
Погребальный костёр — Церемония кремации в Убуде, Индонезия в 2005 году. Погребальный костёр структура, сооружённая обычно из дерева, предназначенная для сжигания человеческого тела в процессе … Википедия
буи — Буй буи, я, е (5) 1. Сильный, отважный: Ты буи Рюриче и Давыде! Не ваю ли злачеными шеломы по крови плаваша? Не ваю ли храбрая дружина рыкаютъ акы тури. Вступита, господина, въ злата стремень за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны… … Словарь-справочник «Слово о полку Игореве»
громъ — Гром громъ (1) 1. Грохот, сопровождающий молнию во время грозы: Другаго дни велми рано кровавыя зори свѣтъ повѣдаютъ; чръныя тучя съ моря идуть, хотятъ прикрыти д̃ солнца, а в нихъ трепещуть синіи млъніи. Быти грому великому, итти дождю стрѣлами… … Словарь-справочник «Слово о полку Игореве»
дѣдъ — Дед дѣдъ (1) 1. Отец отца или матери. Како бо ми мощно будеть цесарствовати, оже Александровъ сынъ, дѣда имѣя Архелая и Ферору тестя, взрастеть и възмужаеть? Флав. Полон. Иерус., 226 (XVI в. ← нач. XII в.). Азъ худый дѣдомъ своимъ Ярославомъ . … … Словарь-справочник «Слово о полку Игореве»
дорога — (1) 1. Полоса земли для езды, ходьбы: А Половци неготовами дорогами побѣгоша къ Дону Великому; крычатъ тѣлѣгы полунощы, рци, лебеди роспущени. Игорь къ Дону вои ведетъ! 9. 1245: Данилови же со братомъ Василкомъ заратившимся с Болеславомъ княземъ… … Словарь-справочник «Слово о полку Игореве»
Источник
Общие места (loci communes)
ПОЭТИКА БЫЛИН
Былины имеют особый художественный мир. Все, о чем в них поется, отличается от обычной жизни. Поэтический язык былин подчинен задаче изображения грандиозного и значительного. Певец-сказитель сливается душою с высотой небес, глубиной моря, раздольными просторами земли, соприкасается с таинственным миром «глубоких омутов днепровских»:
Высота ли, высота поднебесная,
Глубота, глубота акиян-море.
Широко раздолье по всей земли,
Глубоки омоты днепровския. [К. Д. — С. 9].
Поэтизация степной воли, молодецкой удали, всего облика богатыря и его коня переносила слушателей в воображаемый мир Древней Руси, величаво вознесенный над заурядной действительностью.
Композиция
Композиционную основу сюжетов многих былин составляет антитеза: герой резко противопоставлен своему противнику («Илья Муромец и Калин-царь», «Добрыня Никитич и змей», «Алеша Попович и Тугарин»). Другим главным приемом изображения подвига героя и вообще эпических положений является, как и в сказках, утроение. В отличие от сказок, сюжеты былин могут разворачиваться не только вслед за действиями главного героя: сюжетная линия может последовательно переходить от одного персонажа к другому («Илья Муромец в ссоре с князем Владимиром», «Василий Буслаев и новгородцы»).
Былинные сюжеты строятся по обычному, универсальному принципу построения эпических произведений: они имеют зачин, завязку действия, его развитие, кульминацию и развязку.
В зачинах указывается, откуда выезжает богатырь, место действия; или рассказывается о рождении богатыря, об обретении им силы. Некоторые сказители начинали все былины своего репертуара не с запева, а прямо с зачина — например Т. Г. Рябинин.
Былину об Илье Муромце и Соловье-разбойнике он начал с описания выезда богатыря:
Из того ли-то из города из Муромля,
Из того села да с Карачирова,
Выезжал удаленькой дородный добрый молодец,
Он стоял заутрену во Муромли,
А и к обеденке поспеть хотел он в стольнёй Киев-град,
Да и подъехал он ко славному ко городу к Чернигову.
[Гильф. — Т. 2. — С. 10].
Зачин былины «Волх Всеславьевич», записанной в XVIII в., представляет собой соединение древних мифологических мотивов: необычное рождение героя от женщины и змея; приветствие его появления на свет живой и неживой природой; быстрый рост богатыря; его обучение грамоте и другой премудрости — оборотничеству; набор дружины. [К. Д. — С. 32-33].
В новгородских былинах зачины начинаются с упоминания Новгорода как места действия:
В славном великом Нове-граде
А и жил Буслай до девяноста лет. [К. Д. — С. 48].
В былине «Садко», записанной от А. Сорокина, зачин сообщает, что Садко — бедный гусельщик, который спотешал купцов и бояр на честных пирах. Далее — завязка: Садка не позвали на почестей пир, a также на второй и на третий. [Гильф. — Т. 1. — С. 640].
Завязка былинного сюжета часто происходит на княжеском пиру, где главный герой ведет себя не так, как все остальные гости, и этим обращает на себя внимание. Былины киевского цикла иногда начинались сразу с завязки — с описания пира:
Во стольном во городе во Киеве,
У ласкова князя у Владимира,
Заводился пир, право, почестей стол. [Азб. — С. 209];
У князя было у Владимира,
У киевскаго солнышка Сеславича
Было пированьиио почесное,
Чесно и хвально, больно радышно
На многи князья и бояря.
На сильных могучих богатырей.
[Киреевский. — Вып. 3. — С. 32].
В развязке былинного сюжета поверженный враг или вражеское войско заклинаются:
«Не дай Бог нам бывать ко Киеву,
Не дай Бог нам видать русских людей!
Неужто в Киеве все таковы:
Один человек всех татар прибил?» («Калин-царь»). [К. Д. — С. 133];
Ах тут Салтан покаялся:
«Не подай, Боже, водиться с Ильей Муромцем,
Ни детям нашим., ни внучатам.
Ни внучатам, ни правнучатам.
Ни правнучатам, ни пращурятам!» («Илья Муромец на Соколе-корабле»). [Азб. — С. 30].
А и тот ли Батыга на уход пошол,
А и бежит-то Батыга запинается.
Запинается Батыга заклинается:
— Не дай Боже, не дай Бог, да не дай дитям моим.
Не дай дитям моим да моим внучатам
А во Киеви бывать да ведь Киева видать! («Василий Игнатьевич»). [Гильф. — Т. 1. — С. 554].
Подобно сказкам, сюжеты былин имели свое художественное обрамление: запевы (в начале) и исходы (в конце). Это самостоятельные мелкие произведения, не связанные с основным содержанием былины.
Запевы имеются не во всех былинах. Иногда запевы получали развернутый вид. Например:
Высока ли высота поднебесная.
Глубока глубота акиян-море,
Широко раздолье по всей земли,
Глубоки омоты Непровския,
Чуден крест Леванидовской,
Долги плеса Чевылецкия,
Высокия горы Сорочинския,
Темны леса Брынския,
Черны грязи Смоленския,
А и быстрыя реки понизовския. [К. Д. — С. 201].
Вот другой пример развернутого запева. Былину «Добрыня и Алеша» сказитель В. Суханов начал так:
А еще. шла подошла у нас повыкатила,
Еще славная матушка быстра Волга-река,
Ена места шла ровно три тысящи вёрст,
А и широко а и далёко под Казань под город,
Ена шире того доле под Вастраканъ.
Ена устье давала ровно семдесят вёрст,
А и во славное морюшко Каспийское.
Е широкой перевоз там под Невым под градом,
А и тёмный лесушки Смоленьскии,
И там высоки были горы Сорочински,
Славны тихи плеса да Черевистый.
Дальше — переход к основному повествованию:
Теперь скажем про Добрынюшку мы сказочку,
А и теперь у нас Добрыни старина пойдет.
И только после этого — описание пира у князя Владимира. [Гильф. — Т. Т>. — С. 118].
Пример короткого шутливого запева — в былине «Илья Муромец и Добрыня»:
Старина, братцы, сказать, да старицька связать,
Старицька связать и да со старухою.
Ещо храбрые удалые Илья Муромец. и т. д.
[Астахова. — Т. 1. — С. 233].
О распространенности запева, в котором упоминались поднебесная высота, океанская глубина и раздольные земные просторы, можно судить по тому, что в пародийной былине «Агафонушка» на него также была создана пародия:
А и на Дону, Дону, в избе на дому
На крутых берегах, на печи на дровах.
Высока ли высота потолочная.
Глубока глубота подпольная,
А и широко раздолье — перед печью шесток.
Чистое поле — по подлавечью,
А и синее море — в лохани вода. [К. Д. — С. 141].
Исход имеет общий смысл окончания высказывания. Это — заключение, которое подводит итог, вносит элемент тишины и успокоения; или же веселая прибаутка-скоморошина. Типичны краткие исходы:
То старина, то и деянье. [К. Д. — С. 62, 106, 120, 129, 134, 142, 192];
Тем старина и кончилася. [К. Д. — С. 141J!
Встречаются исходы в несколько стихотворных строк. Например, сказитель из Пудожского уезда былину «Василий Игнатьевич» закончил так:
Щилья-каменье в Северной стороны;
Самсон богатырь на Святых на горах;
Молодой Алеша в богомольной стороны;
Колокольные звоны в Новеграде,
Сладкие напитки в Петербурге городке.
Сладкие колачики Новоладожские,
Дешевы поцелуи Белозерские.
Дунай, Дунай, Дунай,
Вперед боле не знай! [Рыбн. — Т. 2. — С. 687].
В исходах можно встретить упоминание, что о богатыре старину поют:
Тут век про Илью старину поют [Рыбн. — Т. 1. — С. 436];
И век про Дуная старину поют [Рыбн. — Т. 1. — С. 443].
Подобные выражения следует отличать от исходов типа: “Тут Соловью и славу поют. Тут Идолищу славу поют.” Ознакомление с основными публикациями былин убеждает в том, что выражение «славу поют» употреблялось только после гибели героя или его врага, т. е. было метафорическим упоминанием о песнях-«славах» на похоронных тризнах:
Тут Дунаюшку с Настасьюшкой славу поют. Им славу поют да веки по веку. [Гильф. — Т. 2. — С. 109]. Т. Г. Рябинин былину «Илья Муромец и Идолище» закончил стихом: тут ему Идолищу славу поют, — что соответствует данной традиции (Илья убил Идолище — рассек его на полы шляпкой земли греческой). [Рыбн. — Т. 1. — С. 35].
Некоторые сказители все былины заканчивали одними и теми же словами, меняя только имя богатыря. Так, например, А. Е. Чуков былины «Илья и Идолище», «Добрыня и змей», «Добрыня в отъезде», «Алеша Попович и Тугарин», «Михаиле Потык», «Дюк», «Ставер» и даже историческую песню «Грозный царь Иван Васильевич» закончил словами:
И тут век про старину поют.
Синему морю на тишину,
А вам, добрым людям, на послушанье.
[Рыбн. — Т. 1. — С. 147-218].
Запевы и исходы создавались скоморохами. Например, в сборнике Кирши Данилова, отражающем скомороший репертуар, встречается исход с явными следами профессионального сказительства:
Еще нам, веселым молодцам, на потешенье,
Сидючи в беседе смиренныя,
Испиваючи мед, зелена вина;
Где-ка пива пьем, тут и честь воздаем
Тому боярину великому
И хозяину своему ласкову. [К. Д. — С. 151].
Для былин, записанных от севернорусских крестьян, подобные исходы нехарактерны. В собраниях П. Н. Рыбникова, А. Ф. Гиль-фердинга, А. М. Астаховой они не встречаются ни разу. Условия исполнения былин в крестьянской среде не требовали развития стилистических формул внешней орнаментовки сюжета.
Общие места (loci communes)
Традиция эпического сказительства выработала формулы привычного изображения, которые принято называть иноязычным термином loci communes (лат. «общие места»).
А. Ф. Гильфердинг писал: «Можно сказать, что в каждой былине есть две составные части: места типические, по большей части описательного содержания, либо заключающие в себе речи, влагаемые в уста героев, и места переходные, которые соединяют между собой типические места и в которых рассказывается ход действия. Первые из них сказитель знает наизусть и поет совершенно одинаково, сколько бы раз он ни повторял былину; переходные места, должно быть, не заучиваются наизусть, а в памяти хранится только общий остов, так что всякий раз, как сказитель поет былину, он ее тут же сочиняет, то прибавляя, то сокращая, то меняя порядок стихов и самые выражения»[1].
Общие места (loci communes) использовались сказителями при повторяющихся в разных сюжетах одних и тех же ситуациях: таких, как пир у князя Владимира, седлание коня, богатырская поездка на коне, расправа богатыря с врагами — и проч.
Так, устрашающий свист и крик врага, а также самих богатырей в разных былинах изображался одной и той же типической формулой. В былине «Илья Муромец и Соловей-разбойник»:
А то свищет Соловей да по-соловьему,
Он кричит, злодей-разбойник, по-звериному.
В былине «Бой Ильи Муромца с Подсокольником» Алеша Попович, завидев молодца в чистом поле,
А ревел-то Алешенька по-звериному.
Засвистел-то Алеша по-соловьиному.
Зашипел-то Алеша по-змеиному.
И Илья Муромец в той же былине, завидев молодца,
Заревел-то стары казак по-звериному,
Засвистел-то стары казак по-соловьиному,
А заишпел-то стары казак по-змеиному.
В былине «Добрыня Никитич и Василий Казимирович»:
И выходили молодцы на красно крыльцо.
Засвистали молодцы по-соловьиному.
Заревели молодцы по-звериному.
В былине «Юность Алеши Поповича» Ским-зверь:
Закричал же вор-собака по-звериному,
Засвистал же вор-собака по-змеиному.
[Азб. — С. соотв. 20, 36, 39, 94, 114].
Характерное для киевских былин описание пира в княжеской гридне и похвальбы на пиру переходило в былины новгородские.
В былине «Садко», записанной от А. П. Сорокина, пелось:
Потом Садке купец, богатый гость
Зазвал к себе на почестей пир
Тыих мужиков новогородскиих
И тыих настоятелей новогородскиих:
Фому Назарьева и Луку Зиновьева.
Все на пиру наедалися,
Все на пиру напивалися,
Похвальбамы все похвалялися.
Иный хвастает бессчетной золотой казной,
Другой хвастает силой-удачей молодецкою.
Который хвастает добрым конем.
Который хвастает славным отечеством.
Славным отечеством, молодым молодечеством.
Умный хвастает старым батюшкам,
Безумный хвастает молодой женой. [Рыбн. — Т. 2. — С. 246].
Исполнители былин выработали формулу течения времени, аналогичную сказочной “Долго ли, коротко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается”. Например, в былине «Добрыня Никитич и Алеша Попович»:
Столы сожидать Добрыню из чиста поля по три годы,
А и по три годы, еще и по три дни,
Сполнилось времени цело три годы,
Не бывал Добрыня из чиста поля.
Стали сожидать Добрыню по другое три,
Тит как день за днём да бидьто ложь дожжит.
А неделя за неделей как трава растет.
Год тот за годом да как река бежит.
Прошло тому времени другое три.
Да как сполнилось времени да цело шесть годов.
Не бывал Добрыня из чиста поля.
И несколько дальше:
Опять день за днём да бидто дожь дожжит.
А неделя за неделей как трава растет.
Год тот за годом да как река бежит.
А прошло тому времени двенадцать лет,
Не бывал Добрыня из чиста поля.
[Гильф. — Т. 2. — С. 475, 476].
Система повторений
Повествование в былине ведется неторопливо, величаво. В развертывании сюжета обязательно присутствуют разнообразные и многочисленные повторения, которые имеют как композиционное, так и стилистическое значение.
Замедленность действия, или ретардация (от лат. retardatio — «замедление, задержка»), достигается путем утроения эпизодов, повторения общих мест, речей героев (иногда с последовательным отрицанием сказанного). Так, в былине «Вольга и Микула» изображаются три попытки княжеской дружины сошку с земельки повыдернути, Из омешиков земельки повытряхнути, Бросити сошку за ракитов куст; в былине «Три поездки Ильи Муромца» показано испытание богатырем трех дорог.. Когда общие места начинали повторяться внутри одной былины, они включались в систему замедления действия.
Пример — былина «Бой Ильи Муромца с Подсокольником» [Григорьев. — № 308].
На бой с молодым богатырем Подсокольником последовательно выезжают Алеша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец. И каждый раз сказитель почти дословно повторял общие места, меняя в них только имя богатыря.
Богатырь зовет коня и седлает его.
Как выходит Алешенька из бела шатра.
Засвистел он коня да из чиста поля:
А бежит его конь, дак мать-земля дрожит.
Как крутешенько Алешенька седлал коня.
Он седлал де, уздал да коня доброго:
Он накладывал уздиченьку тесмяную,
Он накладывал седельника черкасское;
Он двенадцать подпруг да шелку белого.
Еще белого шелку шемахинского;
Он тринадцату подпругу — через хребетну кость,
А не ради басы, дак ради крепости,
Еще ради окрепы да богатырское.
Еще ради поездки да молодецкое
Алеша Попович не смог одолеть супротивника. Послали Добры-нюшку Никитича:
А как выходит Добрынюшка из бела шатра.
Засвистел он коня да из чиста поля;
А бежит его конь, дак мать сыра земля дрожит.
Как крутешенъко Добрынюшка седлал коня,
Он седлал-уздал себе коня доброго:
Он накладывал уздиченьку тесмяную;
Он накладывал седелышко черкасское;
А он вязал-де подпруги шелку белого,
Еще белого шелку шемахинского;
Он застегивал пряжечки серебряны,
Он серебряны пряжечки, позолочены:
Он двенадцать подпруг шелку белого,
А тринадцату подпругу — через хребетну кость;
«А нам не ради басы, ради крепости,
А еще ради окрепы да богатырское,
Еще ради поездки да молодецкое «
Не одолел молодого неизвестного богатыря и Добрынюшка Никитич млад. Илья Муромец узнает, что неизвестный богатырь едет в Киев-град, хочет его в полон взять, князя Владимира живком схватить, а княгинюшку Апраксин» за себя взамуж взять.
А загорело у стары казака ретиво сердца,
Закипела во старом кровь горючая,
Расходилися его да могучи плеча.
А дальше, как и в двух предыдущих случаях:
Засвистел он коня да из чиста поля;
А бежит его конь, дак мать-земля дрожит.
Следует описание седлания коня — оно совпадает с описанием седла-ния коня Алешенькой Поповичем и Добрынюшкой Никитичем. Это типическое место можно назвать формулой седлания коня.
Описание богатырской поездки также приобрело устойчивый вид и воспроизводилось почти без изменений.
Об Алеше Поповиче:
Только видели, молодец на коня скочил;
А не видели поездки да богатырское;
Только видели, в поли курева стоит.
А как крутешенько Добрынюшка на коня вскочил;
А не видели поездки богатырское;
Только видели, во поле курева стоит,
Курева-де стоит, дак дым столбом валит.
Аналогично описана и поездка Ильи Муромца.
[Цит по: Азб. — С. 36-38].
Другой тип ретардации — повторение слов одного персонажа другим с последовательным отрицанием сказанного.
В записанной от Т. Г. Рябинина былине «Илья Муромец и Калин-царь» Калин-царь говорит:
— Ай же старыя казак да Илья Муромец!
Да садись-ко ты со мной а за единый стол,
Ешь-ко ествушку мою сахарнюю,
Да и пей-ко мои питьица медвяный,
И одежь-ко ты мою одежу драгоценную,
И держи-тко мою золоту казну,
Золоту казну держи по надобью.
Не служи-тко ты князю Владымиру,
Да служи-тко ты собаке царю Калину.
Илья отвечает, отвергая все предложения:
— А и не сяду я с тобой да за единый стол,
Не буду есть твоих ествушек сахарниих.
Не буду пить твоих питьицев медвяныих,
Не буду носить твоей одежи драгоценный,
Не буду держать твоей бессчетной золотой казны,
Не буду служить тобе собаке царю Калину,
Еще буду служить я за веру за отечество,
А и буду стоять за стольний Киев град,,
А буду стоять за церкви за Господний,
А буду стоять за князя за Владымира
И со той Опраксой королевичной.
[Гильф. — Т. 2. — С. 31].
В поэтический стиль былины включались повторения слов, которые могли быть тавтологическими (черным-черно, много-множество, крепко-накрепко, плотно-наплотно, скорым-скоро, чудным-чудно, дивным-дивно) или синонимическими (злодей-разбойник, путь-дорога, стерегли-берегли, драться-ратитъся, дани-пошлины, краса-баса).
Разнообразные гювторы применял былинный стих, который вырабатывался веками.
Один из приемов соединения строк — повторение последних слов предыдущей строки в начале последующей (палилогия).
В былине «Алеша Попович и Еким Иванович» калика перехожая говорит Алеше Поповичу:
«Я ведь видел-то сегодня чидо чудное.
Чидо чудное сегодня, диво дивное «
В былине «Добрыня Никитич и змей»:
А летит ко Добрынюшке люта змея.
А лютая-то змея да печерская.
В былине «Михаил Данилович» нечестивый король
Владимира-князя хочет под меч склонить. —
Под меч склонить и голову срубить
[Азб. — С. соотв. 127, 80, 152].
Нередко смежные строки былины повторяют одну и ту же синтаксическую конструкцию — такое явление называется синтаксическим параллелизмом. Например, в былине «Вольга и Микула» (сказитель Т. Г. Рябинин):
Уходили-то ecu рыбушки во глубоки моря,
Улетали ecu птички за оболоки.
Убегали ecu звери за темны леса.
[Гильф. — Т. 2. — С. 4].
В синтаксически параллельных строках могло появиться единоначатие (анафора).
В былине «Добрыня и Змей»:
А и берёт-то ведь Добрыня да свой тугой лук,
А и берет-то ведь Добрыня калены стрелы,
А и берет-то ведь Добрыня саблю вострую,
А и берет копьё да долгомерное,
А и берет-то он ведь палицу военную,
А и берет-то Добрыня слугу младого.
[Гильф. — Т. 1. — С. 540].
Созвучия однородных слов, напоминающие рифму, могли возникать на концах строк. В былинах появлялись аллитерации — повтор согласных и ассонансы — повтор гласных звуков.
Источник
