«Цифровой» человек – новый товар в «оцифрованной» России
О переформатировании жизни в России под знаком так называемой «цифровой экономики» общество узнало ещё в июне, причём, почти случайно, после анонсированного в СМИ создания чиновниками единой базы данных на всех граждан.
Документ под названием программа «Цифровая экономика в РФ» (далее – «Программа») был подготовлен в Правительстве РФ (Минкомсвязи) и анонсирован на Петербургском международном экономическом форуме-2017; планировалось принять его сначала 1 июня, затем 1 июля, наконец – к 1 августа; авторы страшно торопились, общественного обсуждения данной инициативы не проводилось.
Планировалось, что «Цифровая экономика» станет новой государственной политикой страны до 2025 года и изменит её жизнь по восьми направлениям: государственное регулирование, информационная инфраструктура, исследования и разработки, кадры и образование, информационная безопасность, государственное управление, умный город, цифровое здравоохранение.
При этом экономические стратегии не рассматривались вовсе, но зато подробно описывалась принципиально новая модель общественного устройства, которая будет вводиться под знаком «технологического прорыва» и «экономического рывка»: государство и государственное управление отменится, превращаясь в «электронное правительство» с платным «сервисом госуслуг»; модная ныне технология распределённых данных «блокчейн» осуществит децентрализацию власти; «криптовалюты» заменят существующую финансовую систему; жизнь общества переместится в интернет; первыми в цифровой формат перейдут здравоохранение и образование; бумажный документооборот будет директивно исключён.
Особый упор запланировано было сделать на искусственный интеллект, который будет в первую очередь тестировать людей на предмет цифровых компетенций, станет основой цифровой медицины, заменит образование на интернет-курсы, отменит целый ряд существующих профессий и оставит без работы миллионы граждан. «Интернет вещей» создаст «умные дома» и «умные города», в которых вся жизнь человека будет директивно регулироваться саморазвивающимся искусственным интеллектом.
Информация станет главным и весьма прибыльным товаром – «цифровой нефтью»; «интернет вещей» и многочисленные ведомства станут непрерывно объединять информацию о человеке и его жизни в единую базу, а сам он превратится в «цифровую личность». На первый план также выйдут «большие данные» («Big Data»): информация о государственных процессах и ресурсах, картография, аэро- и фотосъёмка, в том числе, с помощью беспилотников, космическая съёмка, а также «данные, прежде считавшиеся секретными».
Банки получат право на идентификацию и аутентификацию граждан и будут владеть информацией о них; в борьбу за новый рынок уже вступили представители крупного бизнеса в сфере мобильной связи и IT-технологий.
Отдельной строкой в «Программе» было предусмотрено снятие правовых барьеров, которые, согласно Конституции (ст.23 и 24), пока ещё не позволяют в России кому-либо без согласия гражданина использовать его персональные данные, включая личную и семейную тайну. Экстренно начнёт создаваться специальная отрасль «цифрового права» и будут подготовлены юристы в сфере «цифровой экономики».
С помощью интернет-технологий новое эрзац-государство будет в режиме реального времени отслеживать «цифровые траектории» жизни и деятельности граждан; станет сортировать население в зависимости от их способностей к освоению «цифровых навыков и компетенций» на «цифровых мигрантов» и «цифровых аборигенов», оставляя «аутсайдеров» на обочине жизни.
Эти и ряд других планов действий по кардинальному слому общественной модели, осуществляемые в интересах небольшой кучки отечественных олигархов и транснациональных банков, сразу же вызвали протестные реакции общественности, письма и телеграммы в адрес президента с требованием остановить принятие «Цифровой экономики» до широкого общественного обсуждения.
Предваряя обвинения общества в косности и ретроградстве, нужно отметить, что при этом никто из граждан не выступал и не выступает против технического прогресса, как такового – тревогу вызвали именно стратегии, угрожающие суверенитету личности и государства.
Тем более, что эти опасения были поддержаны более чем авторитетной структурой: так, 30 июня на совместном заседании в Совбезе РФ по вопросам информационной безопасности было заявлено, что «сформировались новые угрозы и риски национальной безопасности, связанные с (…) с интеграцией страны в наднациональную цифровую экономику».
К сожалению, несмотря на вышесказанное, 28 июля премьер-министр Дмитрий Медведев всё-таки утвердил программу «Цифровая экономика Российской Федерации», действие которой рассчитано до 2024 года и которая предполагает тотальную оцифровку всех граждан и их жизни, но мнение общества было услышано, и тут важно отметить несколько ключевых моментов.
Во-первых, президент не стал, как это было анонсировано ранее, сам подписывать «Цифровую экономику», оставив её премьеру.
Во-вторых, срок действия «Программы» был сокращён на один год.
В-третьих, количество направлений развития было уменьшено до семи – остались нормативное регулирование, кадры и образование, формирование исследовательских компетенций и технических заделов, информационная инфраструктура, информационная безопасность; а неоднозначные «цифровая медицина», «умные города» и «государственное управление» были отложены на перспективу.
При этом сама «Программа» была кардинально переделана: потеряла чёткую структуру, стала описательной, размытой, невнятной; авторы убрали особо скандальные моменты, а содержание максимально распылили, чтобы несведущий человек запутался в специфических терминах и потерял желание в них разбираться.
Это повторяет тактику авторов другого скандального документа, обозначившего в марте новую – гендерно-феминистическую – повестку государства, а именно, «Национальной стратегии действий в интересах женщин на 2017-2030 годы», которые, также напугавшись реакции общества, поступили аналогично.
Переработанная программа «Цифровая экономика» из-за спешки составителей стала по своему содержанию ещё безграмотнее, но и в таком виде для экспертов она остаётся вполне информативной и раскрывающей суть намеченных изменений.
Итак, подписанная премьером Медведевым программа «Цифровая экономика» направлена, в частности, на «создание условий для развития общества знаний» – так красиво авторы зашифровали новую модель общества, которую чуть ранее они намного откровеннее описывали: жёсткая кастовость, приоритет искусственного интеллекта, тотальный информационный контроль, уничтожение любой приватности, и, как написал в своей презентации один из лоббистов, «цифровой феодализм».
В качестве цели в «Программе» заявлено «создание экосистемы цифровой экономики Российской Федерации». Другими словами, программа «по созданию системы» имеет своей целью …»создание системы». Это, безусловно, характеризует профессиональный уровень авторов, но никак не объясняет нации, зачем именно ей это будет нужно.
А уж «данные в цифровой форме как ключевой фактор производства», на которых будет основана новая жизнь – это и вовсе как «пятый уровень магии» в современных западных сказках: никто не понимает, как именно это работает, но для самых любопытных у авторов есть мистический инструмент под названием «волшебная палочка».
В качестве иных «магических аксессуаров» в «Программе» много раз повторяется слово «форсайт», например: «на стратегическом уровне управления (. ) рабочий орган должен рассматривать и согласовывать форсайты»; «на оперативном уровне управления обеспечивается (. ) формирование совместно с профессиональными сообществами форсайта» и т.п.
Принято считать, что слово «форсайт» означает «образ будущего», другими словами, это чьё-то представление о том, как должно выглядеть в будущем то или иное явление или общественный институт, или государство, или нация, и при этом вся методика в грубом виде представляет собой сомнительную цепочку действий: сначала по своему усмотрению нафантазировать новый образ, а потом уже думать, как и зачем к нему идти.
На самом деле, понятие «форсайт» – изобретение американской корпорации RAND, наднационального аналитического центра, «фабрики мысли», занимающейся в современном мире построением стратегий «сетевых войн» и «цветных революций», которые ломают общественные формации и разрушают государства. Он подменяет традиционные методы прогнозирования, планирования и программирования и меняет траектории развития наций в опасную для суверенитета сторону.
В России термин «форсайт» является визитной карточкой сообщества так называемых «методологов», скандально прославившегося в 2010 г. ювенальным форсайт-проектом «Детство-2030».
Авторы «методологии» говорят о ней как о технологии «выращивания будущего», но на деле пора начинать относиться к ней как к громадной мистификации, призванной внушить нациям стремление своими же руками начать саморазрушение. Это – успешная информационная технология, позволяющая осуществлять внешнее стратегическое планирование национальных государств в нужном для истинного «оператора реальности» направлении.
Методы, предлагаемые «методологами», не являются чем-то новым – «мозговой штурм», «дерево целей», опросники – но присутствующий в «великом учении» заумный методологический глоссарий, «птичий язык», доступный лишь узкому кругу «высоких экспертов», принцип «посвящённости», овладения неким «тайным знанием», недоступным всем остальным, делают возможным создание вокруг этой деятельности атмосферы едва ли ни мистической; недаром одна из технологий называется «метод дельфи», по аналогии с древним дельфийским оракулом.
Эта информационная технология RANDа сделала возможной замену крайне важного механизма государственного стратегического планирования личными выводами и фантазиями некоего «высокого» экспертного сообщества не только в России, но и в Германии, Франции, Великобритании, где, например, создана «Европейская платформа форсайта», а также в Канаде, Латинской Америке, Индии, Индонезии, Бразилии, Южной Африке и множестве других стран, и по праву должна считаться огромным успехом корпорации в деле установления наднационального контроля над государствами.
В рамках принятой в России программы «Цифровая экономика» предполагается развивать «сквозные цифровые технологии», которые делают упор на искусственный интеллект, робототехнику и сенсорику, виртуальную и дополненную реальность и интернет.
Другими словами, в России в ближайшие годы не будут поднимать промышленность и производство, не станут укреплять национальное самосознание и идентичность, а, как недавно заявили в Госдуме, дадут «права личности роботам». И, как мы сами уже видим из представленного плана, предложат гражданам «дополнять» в специальных очках реальные разрушенные деревни и заросшие поля виртуальными изображениями весёлых новеньких домиков в окружении жизнерадостных бурёнок и овечек.
«Новым активом» в «Программе» названы «данные», причём, основная роль отведена их «альтернативной ценности»; а одной из главных угроз для развития цифровой экономики России указана «проблема обеспечения прав человека в цифровом мире, в том числе при идентификации (соотнесении человека с его цифровым образом)».
Итак, в «новом, дивном, цифровом» мире каждого из ныне живущих уже сегодня ожидает разделение на «обременительного для бюджета» реального человека и перспективного для бизнеса его «цифрового» двойника, который и начнёт затем жить своей, отдельной жизнью и двигаться по траекториям, намеченным отнюдь не его владельцем – хозяева у него будут другие.
Постоянно комментирующий в последнее время грядущее «цифровое счастье» господин Герман Греф на одной из встреч со студентами весьма откровенно поведал: «Постепенно вы, как реальный человек, будете интересовать мир всё меньше и меньше, а значение вашего цифрового аватара, наоборот, станет неуклонно повышаться, поскольку он очень многое о вас сможет сказать. Всех будет интересовать ваша цифровая копия, которая хранится на облаках, а не вы».
Примерно в те же дни, 4 июля, премьер Дмитрий Медведев подписал ещё один судьбоносный документ – распоряжение, утверждающее «Концепцию формирования и ведения единого федерального информационного ресурса, содержащего сведения о населении Российской Федерации». То есть, вопреки существующему законодательству и интересам национальной безопасности, в стране начинает создаваться единая база данных, в которой, как и в ранее отменённой президентом из-за массовых протестов населения системе «Контингент», будет объединяться абсолютно вся информация о гражданине изо всех ведомств, с которыми он когда-либо сталкивался.
Это будет единая база, аналогов которой нет ни в одной стране мира, а в Германии и вовсе был принят закон, запрещающий создание таких баз, как несущих угрозу национальной безопасности. Возможно ли то, что юрист Дмитрий Медведев не знает о существовании 23 и 24 статей Конституции той страны, правительство которой он возглавляет?
Да, нужно признать, что план по превращению России в территорию «аватаров» составлен, принят, озвучен и начал реализовываться, а лоббисты уже откровенно не скрывают своей радости и предвкушают новый куш, но, чтобы усыпить общество и погасить его недовольство, они всё-таки сделали тактический шаг назад – у нации появился шанс, чтобы остановить убийственный проект.
Источник
Все, что нужно знать о цифровых людях
Фотошоп и немного изобретательности — вот два инструмента, с помощью которых создаются современные знаменитости. Нет, я не об известных Instagram-моделях с отредактированными фотографиями. Я говорю о цифровых людях: созданных с нуля, но очень реалистичных личностях. У них поддельная внешность и биография, но влияние они оказывают настоящее.
Цифровые люди среди нас
Цифровых людей становится все больше, нельзя не обратить на них внимание. Я уже писал о Лил Микеле, знаменитой в модной индустрии «цифровой личности»:
Лил Микела — 19-летняя модель и певица бразильского происхождения. За два года она набрала более миллиона подписчиков, сотрудничала с несколькими крупными модными брендами, получила 6 миллионов долларов инвестиций.
Проблема только в том, что Лил — не совсем человек.
Лил Микела не первая цифровая знаменитость.
Все мы знаем виртуальную группу Gorillaz, созданную музыкантом Дэймоном Албарном и художником Джейми Хьюлеттом. Группа состоит из четырех цифровых людей: вокалиста и клавишника, бас-гитариста Мердока Никкалса, гитаристки Нудл и барабанщика Рассела Хоббса. Они собирают стадионы, сотрудничают с группой D12 и Снуп Догом и даже выигрывают Грэмми.
На каждую цифровую знаменитость приходится тысяча никому не известных цифровых людей. Итак, как цифровые люди завоевывают популярность?
Все начинается с биографии. Подписчики должны считать блогера «своим», разделять его ценности. Подписчики должны понимать, за что блогер борется, какой имидж выстраивает, какую историю может о себе рассказать.
Довольно легко придумать биографию и цель, ради которой такой человек борется. Намного сложнее показать, как цифровой человек выражает себя посредством искусства.
Например, у Авы, цифровой личности с 5000 подписчиков, одной из личностных черт является пансексуальность. Другая цифровая Instagram-блоггерша Перл поддерживает бодипозитив: на многих фотографиях видно пигментное пятно на лице Перл.
Некоторые истории еще глубже: например, Лил Микела в своем инстаграме рассказывала, что ее пытались «продать мировой элите в рабство, в том числе и сексуальное», но ее создатели спасли ее от этого «гнусного заговора».
Довольно легко придумать биографию и цель, ради которой такой человек борется. Намного сложнее показать, как цифровой человек выражает себя посредством искусства. Самовыражение притягивает людей.
Например, определяющая Лил Микелу черта — чувство стиля. Она интересуется модой, следит за тенденциями в уличной одежде. Весь имидж цифровой девушки Мелиссы Коэн связан со сферой питания: она рекламирует продукты Blue Apron, выкладывает много постов о еде.
Я знаю, о чем вы подумали. В чем разница между цифровыми людьми и, например, Гомером Симпсоном? Он тоже сделан с помощью компьютерной графики, у него есть биография, его любят миллионы людей. Гомер Симпсон — цифровой человек?
Не совсем. Я не считаю анимированных персонажей цифровыми людьми: им не хватает одной важной детали.
Полноценная жизнь
Особенность цифровых людей — это иллюзия, что они «просто живут своей жизнью», как и все остальные. Цифровые люди делятся мыслями и чувствами через соцсети: так же, как мы с вами.
Некоторые из них признают, что они ненастоящие. Несмотря на это, благодаря соцсетям цифровые люди создают довольно реалистичный образ. Им просто добиться успеха: им не нужно ни таланта, ни чувства юмора.
Например, Донни Рэд напоминает людям, как прекрасны повседневные радости: катание на американских горках, купание в бассейне, день рождения любимой черепашки. У него больше 125 000 подписчиков. Он не пытается заявить: «Я цифровой персонаж, тратьте на меня свое время и деньги».
Другой пример — Blawko, друг Лил Микелы. Он публикует фотографии, общается с настоящими людьми. Иногда ведет себя, как «обычные люди»: например, ходит на собеседования.
Могу представить, как однажды Blawko будет сотрудничать, например, с компанией Soul Machines: тогда нам придется переосмыслить, как мы взаимодействуем с машинами. Soul Machines недавно представила новый концепт: они показали, как цифровые люди могли бы принимать заказы в McDonald’s.
Такие популярные цифровые люди, как Blawko, вполне могут найти работу через Soul Machines — их похожесть на людей пригодится в корпоративной среде или в сфере обслуживания. Само собой, это еще один источник дохода для их создателей.
Цифровые люди могут постоянно заявлять о себе: социальные сети делают их похожими на настоящих людей, создают иллюзию, что они живут своей жизнью, как и все остальные.
Сравните цифровых людей с Гомером Симпсоном, Микки Маусом или Джорджем Джетсоном: персонажи рассказывают о своей жизни всего дважды в неделю, в заранее отведенные 30 минут. Да, эти персонажи выходят за рамки телевизора благодаря тематическим товарам и паркам развлечений. Тем не менее, это уже вторично.
Цифровые люди сначала появляются в социальных сетях, а уже потом становятся персонажами мультсериалов, начинают заниматься музыкой или другим искусством. Такая последовательность действий доступна только им, антропоморфным отражениям реальности.
Именно поэтому на цифровых людей такой большой спрос.
Скрытые цели
Покупатели больше доверяют людям, а не компаниям. Посмотрите, как быстро Кайли Дженнер заработала миллиард долларов на своем бренде. Девушки ее возраста — чуть старше, чуть младше — с легкостью доверяют ей. Между прочим, весь ее образ тщательно продуман: он помогает лучше продавать косметику, увеличивать аудиторию реалити-шоу.
Таким же образом можно тщательно продумать образ цифрового человека — какими чертами характера он обладает, как и какие жизненные трудности преодолевает. Все это вызывает доверие и продает товар, услугу или идею. Во многих отношениях цифровые люди — идеальный маркетинговый инструмент.
Возьмем, к примеру, фармацевтическую компанию Pfizer: ежегодно она тратит около 3 миллиардов долларов на рекламу.
Антидепрессант Золофт — один из бестселлеров Pfizer. Сейчас Золофт рекламируют с помощью видеороликов на ТВ. Всего за минуту компания должна вызвать интерес к товару, обрести доверие покупателей, заявить о себе. Это очень традиционный подход к рекламе.
Цифровые представители бренда более надежны, на них можно положиться, с ними меньше хлопот, чем с их коллегами из плоти и крови.
Почему бы не потратить немного этого огромного рекламного бюджета на создание нескольких цифровых людей-представителей бренда? Если все сделать правильно, они смогут рассказывать своим подписчикам о депрессии. Со временем, когда они завоюют доверие аудитории, цифровые представители бренда начнут открыто рассказывать о препаратах и рекламировать фармацевтическую компанию.
Кому-то такая фантастика уже сейчас кажется грустной реальностью. Однако такой долгосрочный рекламный нарратив очень эффективно манипулирует покупателем.
Посмотрим на это с точки зрения корпорации. Цифровые представители бренда более надежны, на них можно положиться, с ними меньше хлопот, чем с их коллегами из плоти и крови. Все их действия подконтрольны компании. Они не поведут себя как Джастин Бибер, их не арестуют за опасную езду на Lamborghini. Цифровой представитель бренда не окажется растлителем малолетних, как Джаред Фогл, бывший представитель Subway.
Чтобы продавать своим товары, компаниям нужны представители. Рекламщикам постоянно нужно удерживать внимание потребителей. Цифровые представители брендов и их вымышленные истории как раз для этого подходят. В минусе остается только сам потребитель: его сознательно обманывают (ничего нового).
Да, цифровые личности, которые представляли ли бы корпорации и рекламировали бы товары — это интересная концепция. Тем не менее, я считаю, что цифровые люди в первую очередь изменят индустрию развлечений.
Цифровая знаменитость и ее команда
Создание цифровой личности требует изобретательности, мастерства и времени. Так же создается личный бренд.
Команды людей работают над имиджем цифрового человека примерно так же, как над имиджем реальных знаменитостей. Например, у Дрейка есть свой звукорежиссер, стилист, несколько писателей, специалисты по связям с общественностью и десятки других людей, которые все вместе работают над брендом «знаменитости». То же самое касается политиков, спортсменов и ораторов.
Это не новый подход. Единственное отличие цифровых людей от обычных заключается в том, что в роли «знаменитости» не человек, а аватар. Однако у цифровых людей есть действительно уникальная особенность — они могут быть в нескольких местах одновременно.
Теоретически, «цифровой Дрейк» может записывать музыкальные клипы, сниматься в рекламной кампании Nike и выступать для тысяч поклонников — и все это одновременно, день за днем. Никакой усталости — за личностью «цифрового Дрейка» стоит целая команда.
Современная индустрия кино может оцифровать почти все. Многие сцены снимают на зеленом фоне; различные объекты можно объединить друг с другом с помощью компьютерной графики.
Уже сейчас компьютерную графику применяют не только при создании заднего плана, но и для изменения внешности реальных актеров. В «Загадочной истории Бенджамина Баттона» технологии помогли менять возраст Брэда Питта. В «Аватаре» на основе лиц актеров были созданы лица новых существ.
Любой из упомянутых выше цифровых людей мог бы сыграть в голливудском блокбастере. Технологии помогут студиям снимать кино с цифровыми актерами и устранить затраты на реальных актеров.
К сожалению, есть одна вещь, которая не по зубам цифровой знаменитости: встречи с поклонниками.
Цифровые люди в реальности
В наш цифровой век довольно легко построить бренд, и физическое присутствие при этом необязательно. Тем не менее, взаимодействие с людьми в реальной жизни остается важнейшим аспектом жизни знаменитости.
Фильм S1m0ne предвидел эту проблему. Цифровая знаменитость Симона зажигала на сцене, но когда ей приходилось встречаться с людьми на красной дорожке, возле отеля, в ресторанах — каждый раз ее ждала неудача.
Опять же, «оживать» разные цифровые знаменитости будут по-разному. Например, с помощью дополненной реальности. Как с помощью Pokémon Go и экрана смартфона можно увидеть бегущего по улице покемона, так и цифровые знаменитости появятся на улицах наших городов.
Magic Leap, компания-создатель очков дополненной реальности, недавно рассмотрела такую возможность. MICA — это цифровая концепция человека. По сути, это операционная система, на которой работают цифровые люди. Несмотря на визуальную завершенность, MICA — это адаптивное ПО: бренды и корпорации могут менять его в соответствии со своими потребностями, а затем использовать в дополненной реальности.
Возможно, воплотить цифровых людей в жизнь помогут голограммы. Призрак Пеппера — это техника иллюзионизма, изобретенная 150 лет назад. С ее помощью можно получить голографическое изображение, отражая изображения или видео от органического стекла.
С помощью этой техники компания Pulse Evolution создает гиперреалистичных цифровых людей в сфере развлечений. В 2014 году именно эта компания устроила живое выступление Майкла Джексона на Billboard Music Awards. Эту технику можно использовать повсеместно для «воплощения» цифровых людей.
В обозримом будущем нам все еще нужен будет «портал» для взаимодействия с цифровыми людьми — экран телефона, AR-очки или голограммы. Это неотъемлемая часть этих цифровых существ.
Цифровые люди находятся в «параллельном мире»: они живут совсем рядом, чтобы с ними увидеться, нужно всего лишь достать смартфон из кармана.
Цифровых людей становится все больше: есть все шансы, что они станут знаменитостями и изменят сферу развлечений.
Вред или польза?
Я не знаю, хорошо или плохо влияют цифровые знаменитости на сферу развлечений и на наши представления о реальности.
Тем не менее, наступает эра цифровых людей. Объединившись, специалисты по графике, социальным сетям и сторителлингу могут дать жизнь новым существам.
Они не обязаны вам нравится. Вы не обязаны обращать на них внимание. Просто знайте, что цифровые люди уже здесь. И они изменят наше будущее.
Источник
