Охотничий трофей
С появлением в России обеспеченных людей, возникла возможность у определённого круга охотников выезжать в другие страны и в отдалённые уголки нашей страны на охоту за редкими и экзотическими животными. Естественно, для подтверждения своих охотничьих успехов они привозили трофеи и демонстрировали их. Одни трофеи были лучше, чем у коллег, другие – уступали им; соответственно, появилась конкуренция. Стали проводиться выставки, трофеям присваивались категории и медали. Таким образом, в Россию пришла так называемая «трофейная охота», которая в Европе имеет давние традиции. Вот только не надо говорить (как это делают в своих интервью некоторые члены охотничьих клубов) о возрождении традиций русской трофейной охоты. Никогда на Руси такой традиции не было. В лучшем случае добытые рога шли на вешалки или ручки для ножей, а лосиные рога, висевшие в кабинетах у руководителей, были добыты совсем не ими. Наши далёкие и ближайшие предки охотились для удовольствия и мяса (а промысловики и вовсе из-за денег). Да, да, ради мяса и ничего в этом зазорного нет. Всегда мужчина, приносящий в дом кусок мяса, пользовался уважением и почётом.
Тем не менее группа людей, величающих себя «охотниками за трофеями» и добывающих животных только ради трофеев, презрительно называет других охотников мясниками. «Мясники» в ответ смеются над «охотниками за домашними коровами» и вообще не считают их за охотников. Антагонизм, как говорится, налицо. В результате, я говорю сейчас очень серьёзно, наметился раскол среди людей, одержимых, в общем-то, одной страстью. А это, как мне кажется, только на руку, противникам охоты, которым всё равно, какая она.
Я охочусь 40 лет и, думаю, знаю обе охоты. Что-то по собственному опыту, что-то по рассказам друзей. Среди моих трофеев есть и получившие медали на выставках, и практически все «мясные» звери и птицы, обитающие у нас и в Европе. Много трофеев из Азии.
Давайте разбираться. Но для начала вычеркнем из списка охотников тех, кто есть в обеих категориях. У «мясников» (я уж буду так называть для краткости, простите) это откровенные браконьеры, не признающие ни сроков, ни правил, бьющих зайцев с машин и самок весной. «Жлобы», уничтожающие птиц и зверей, ради желания пострелять на любое расстояние и по любой цели. И люди, не признающие охотничьей этики. (На мой взгляд, некоторое разумное превышение необоснованно заниженных норм допустимо). У «трофейщиков» это охотники, желающие получить трофей любой ценой. То есть стреляющие из машин, с вертолётов, в действительно домашних животных и загнанных зверей или прибегающие к помощи профессиональных стрелков.
Вот тогда, мне кажется, останутся настоящие охотники, независимо от пристрастия. Кстати, и здесь различие больше на словах. Я не знаю ни одного «мясника», который бы отказался от рогов, добытого им лося, а «трофейщики», хоть и говорят, что мясо их не интересует, с удовольствием берут причитающуюся им мясную долю. Просто в той же Африке им мясо никто не даст, вот и гордятся своим бескорыстием, довольствуясь фотографиями и рогами.
Слов нет, добыть высоко в горах рекордный трофей барана Марко Поло – для кого-то счастье. И здесь всё без обмана, счастливое лицо охотника на фотографии невозможно подделать или сыграть. Доволен и охотник, снявшийся с медальным оленем или буйволом. Охотник и должен быть доволен. За свои немалые деньги он получил возможность сделать выстрел и не упустил свой шанс.
А вы видели лицо охотника, положившего безрогую лосиху, на коллективной, загонной охоте? А если это последний загон и последний шанс всей команде вернуться домой с куском мяса? Вот где счастье. Вот где почёт, уважение и слава. За все трофеи мира такой счастливчик не продаст этот момент. А может быть повезёт вообще фантастически, и выйдет бык с рогами? Любой, не обязательно медальный. Да этот трофей, может быть, единственный в жизни, будет вспоминаться до конца дней. И день этот будет самым счастливым в жизни охотника. К слову сказать, такой трофей есть у каждого из нас, «мясников» (всё-таки отнесу себя к этой группе, не получается быть беспристрастным), а нет, так обязательно будет.
Да что там лось, мне приходилось видеть абсолютно счастливых людей, добывших зайца или гуся. Разве это не трофеи? А первая утка, добытая мальчишкой – не трофей?
Помню автобус с охотниками, возвращающийся с весенней тяги лет 30 назад. На всю компанию добыт один вальдшнеп, висящий в центре салона на видном месте. Почтительные взгляды на счастливчика и бесконечные вопросы. Как налетел? Хоркал или цвикал? Как стрелял? Как искал? Не думаю, что в тот момент кто-то на всём свете был счастливее обладателя этого трофея.
Мне случалось добывать в Германии гусей десятками за одно утро. Так вот я совершенно не помню детали этих охот, а единственный гусак за охоту под Ярославлем и пара из-под Ростова до сих пор стоят перед глазами. Так что всё относительно, и один заяц из Подмосковья несоизмеримо ценнее двух десятков, застреленных в Шотландии за полчаса. Зато трофейная охота, тем более в Африке, это шанс быстро прославиться. Чтобы прослыть серьёзным охотником, не нужно изучать повадки зверей, читать их следы, знать места обитания и секреты маскировки. Застрелил на первой же охоте льва или слона и вот твои фотографии в журналах, у тебя почтительно берут интервью и приглашают на телепередачи. Красота. На куличках-то и зайчиках далеко не уедешь. Опять же, всё время рядом с тобой целая команда профессиональных проводников. Они и стадо зверей найдут, и подведут тебя к нему, и достойный трофей укажут. Останется только выстрелить с услужливо подставленной треноги. А промажешь, сделаешь подранка – не беда, всё за тебя доделает профессиональный стрелок. И ты герой, африканский охотник. Только мне кажется, дай такому герою двустволку и пусти в подмосковный лес одного с заданием добыть зайчика или рябчика, он не только пустым вернётся, но ещё и заблудится. А ведь охотник – это, прежде всего, следопыт. Так что не стоит столь уж высоко поднимать статус «охотника за трофеями». Сразу оговорюсь, есть настоящие охотники в обеих категориях. Есть и твёрдые профессионалы-«трофейшики», способные пройти многие километры по бездорожью, испытывая все возможные невзгоды ради поставленной цели. Но нельзя отвергать или ставить исконно русскую охоту ниже любой экзотической. Я недавно побывал в Англии и пострелял фазанов и куропаток, как говорится, от пуза. Но если бы вы знали, с каким нетерпением я жду наступления весны, чтобы услышать, возможно, единственного протянувшего на тяге вальдшнепа.
С другой стороны, на серьёзные размышления наводят мысли, что в Африке, в местах, где не проводится трофейная охота, зверя выбили браконьеры. Поскольку деньги, получаемые от охоты, идут на охрану, зверь сохраняется, плодится и можно увеличивать приток охотников. Казалось бы, пример достойный подражания, и не плохо бы перенести его в Россию. Однако у меня почему-то нет уверенности, что деньги, полученные от охоты, пойдут на охрану животных.
Второй момент. Трофейная охота должна обязательно сочетаться с селекционным отстрелом. В противном случае, будет деградация популяций (хоть нас и уверяют в обратном). Но при сегодняшнем распределении квот на отстрел, селекция не выгодна устроителям охот. Например: у начальника охотничьего хозяйства десять лицензий на отстрел лосей и, естественно, наибольший доход он получит от трофейной охоты. Следовательно, будут убиты десять самых крупных и красивых производителей в данном районе, а на селекцию не останется ничего. А спрос на трофейную охоту, которую предполагается развивать, только подтолкнёт его к этому. Мне возразят, что «трофейщиков» интересуют только взрослые животные, уже прошедшие пик своего расцвета и активно не участвующие в воспроизводстве. Это так, всё верно. Но такие животные интересуют только очень обеспеченных охотников. Те же, у кого денег поменьше, согласны на трофей поскромнее, помоложе, с меньшим количеством отростков и, соответственно, подешевле. Следующую возрастную группу доберут охотники с ещё более скромным достатком. И если в Европе запрещён отстрел молодых, перспективных производителей, то у нас этого нет даже в правилах охоты. «Трофейщикам, мне думается, следует работать в этом направлении.
Кстати, в Европе не все поголовно трофейные охотники. Французы, к примеру, просто помешаны на вальдшнепе. Итальянцы – откровенные «мясники». Я лично видел, как они, охотясь у нас, упаковывали тушки битых уток и гусей, для отправки домой. Мой приятель знаменитый английский стендовик и охотник Филипп Торрольд совсем не любит стрелять пулей и охотиться на оленей, которых в Англии много, а предпочитает голубей, уток и гусей. Тем не менее один «трофейщик» заявил в интервью, что существует трофейная охота и охоты…неинтересные. Во как! А Аксаков-то с Правдухиным и другими классиками охоты считали, что занимаются интересным делом.
Думаю, некоторым «трофейщикам» следует поумерить свой снобизм. Тем более что любой «мясник», умеющий тропить зайцев, при случае не ударит лицом в грязь и в Африке, а вот сумеет ли «африканец» стропить русака – большой вопрос.
Однако надо признаться, что охотники за трофеями, часто выезжающие в Европу и Африку (где охоту проводят те же европейцы), приносят из этих поездок много полезного. Культура охоты, обряды, этика, безопасность обращения с оружием, словом всё то, с чём у нас сегодня в России плоховато, мы с удовольствием будем импортировать. И «трофейщики» нам в этом помогут.
К сожалению, как мы знаем, бытие определяет сознание. Замечательным охотником по перу был один мой знакомый стендовик. Помню, как много лет назад он первый из нас добыл в Астрахани нескольких (если не ошибаюсь восемь) гусей. Это событие долго обсуждалось среди московских охотников. Теперь же, вращаясь в среде охотников за трофеями, он больше думает о длине клыков и количестве отростков на рогах. А жаль.
Возьму на себя смелость дать некоторым охотникам за трофеями совет. Попробуйте, всё-таки спуститься с «олимпа» и снизойти до «неинтересных» охот. Постоять на тяге, на обычном утином перелёте (с вашими возможностями вы сможете выбрать места побогаче), послушать гончую, подсвистеть рябчика, вздрогнуть от хлопанья крыльев взлетевшего тетерева. Вдруг это окажется интересней, чем стрелять зебр и жирафов.
Правда, успех не будет гарантирован, но может быть это и есть охота?
Один мой зажиточный приятель заявил, что загонная охота для него неинтересна, поскольку егеря не могут стопроцентно выставить на него проплаченного зверя. Ну, вот ему прямой путь в Африку, Европу или на кормовую кабанью вышку. Там всё согласно прейскуранту. А мы всё-таки терпеливо подождём свой шанс на номере.
Прочитал в интервью у одного «охотника за трофеями», что не рекомендуется охотиться чаще трёх-четырёх раз в год. Дескать, от охоты можно устать, и притупится острота ощущений. В корне не согласен. На мой взгляд, устать можно только от стрельбы и убийства, а от охоты – нет. Действительно, если отстреливать десятки голов зверей в Африке за выезд или полсотни зайцев за день охоты в Англии, то, разумеется, ощущения притупятся. Мне, к примеру, становится скучно уже после пятого перепела на охоте с легавой, и после третьего селезня – с подсадной (это только мои ощущения). Однако неделями вытаптывать беляка в чернотроп или караулить на приваде старого хитрого лисовина мне не надоест никогда.
Трудно объяснить, что-то человеку, спрашивающему, зачем я часами, в мороз сижу ночью на вышке, карауля лисицу, если её шкурка сегодня ничего не стоит. Ведь это не трофей и даже не «мясо», раз пушнина обесценена. Значит, есть, что-то ещё, ради чего мы охотимся. И это «что-то» нельзя вывесить на стенку в трофейной комнате.
Позволю себе процитировать великого охотника Джона Хантера, которого уж никто не упрекнёт в негативном отношении к трофейной охоте: «Должен заметить, что в последние годы страсть к охоте за трофеями достигла такого уровня, что стала бессмысленной. Мне кажется, глупо проводить недели в надежде добыть животное с рогами на четверть или на полдюйма больше мирового рекорда, лишь бы увидеть своё имя в справочнике». И это он написал почти век назад. Не уведёт ли страсть к рекордам и наших охотников, от охоты, как таковой?
Уверяю, я совсем не противник трофейной охоты, а как раз за консолидацию, однако при некотором пересмотре приоритетов и серьёзной подготовке базы для проведения её в России. Если сегодня для гончатников и других охотников нет места в угодьях, где проводится охота на копытных, то представляю себе, что будет завтра, когда «трофейщики» зарезервируют угодья под себя. Вот тогда конфронтация выльется в откровенную войну. Этого надо избежать пока не поздно. И давайте считать трофеем не только рога свыше 60 дюймов, а любую дичь, честно добытую на любой интересной для тебя охоте.
С. Лосев. Журнал «МАСТЕРРУЖЬЁ» №157
Источник
Трофейная охота — дело серьезное
В «Российской охотничьей газете» (№ 14, 2014) в рубрике «Точка зрения» была опубликована статья Михаила Николенко «Размышления о трофейной охоте».
Фото Дмитрия Каширина
Прочитав название статьи, я подумал: «О каких размышлениях может идти речь? Ведь все в этом деле ясно. Зверь или птица, добытые охотником с соблюдением действующего законодательства об охоте, — это трофей».
Конечно, охотники, имеющие приличный капитал, предпочитают добывать исключительно крупные экземпляры, рекордный трофей, и для этого с помощью современной техники проникают в труднодоступные районы, о которых рядовому охотнику остается только мечтать.
Состоятельные российские охотники зачастили в Африку, где получают полный кайф, разъезжая по саванне на машинах в сопровождении десятка следопытов и помощников, которые выслеживают для них эксклюзивный экземпляр животного, олицетворяющего африканский континент. Вооружены они, как правило, современным многозарядным оружием с оптическим прицелом. Такие разъезды в поисках нужного животного ведутся в течение нескольких дней. А когда наконец объект найден и добыт, делаются на память снимки, а вечером с песнями и плясками до утра устраивается застолье, в котором участвуют жители всей деревни. Все счастливы и довольны, охотник горд своим трофеем. Теперь ему есть чем удивить друзей, коллег по работе. Такова трофейная охота за рубежом.
И в России есть такие места, где состоятельный охотник может показать свою лихость. Однажды я прочитал статью, в которой сообщалось, как отец с сыном-подростком в отдаленном районе Якутии за короткий срок отстреляли несколько сотен уток. Патронов не считали. Итог подвел отец: «Отлично, сынок, поохотились. В следующем году поедем мочить крупного зверя». Нет сомнения, так и будет.
Высокопоставленные чиновники любят за государственный счет полетать на вертолетах с целью участия в трофейной охоте, при этом предпочитают охотиться не в общедоступных угодьях, а на заповедной территории и отстреливать краснокнижных зверей. И руки у них не дрожат, когда стреляют, и сердце не ёкает. Такая уж она притягательная, эта трофейная охота.
Статью Николенко я прочитал на одном дыхании — она меня «зацепила». Я убедился, что размышления автора о трофейной охоте своевременны, наполнены не только заботой об охоте для россиян, но и глубоким философским смыслом. Безусловно, взгляды автора сформировались на основе жизненного опыта, благодаря глубоким знаниям культуры и традиций русской охоты и души самого охотника.
Говоря о трофейной охоте, считаю необходимым сообщить, как подобная охота негативно отразилась на Таймырской популяции диких северных оленей. В 1959 г. ее численность составляла 110 тыс. голов. Наличие хорошей кормовой базы, эффективная охрана, соблюдение квот на освоение промыслового запаса — все это обеспечило ее рост и в дальнейшие годы второй половины ХХ в. Она стала крупнейшей популяцией диких северных оленей в мире, и в 2000 г. ее промысловая численность достигла одного миллиона голов. Промысловый запас позволял хозяйствам Енисейского Севера осуществлять усиленный промысел диких северных оленей. Так, только один госпромхоз «Таймырский» в конце 70-х — начале 80-х годов прошлого столетия ежегодно добывал 38,3–45,9 тыс. животных. За период 1971–1991 гг. хозяйствами Енисейского Севера из популяции было добыто 1294,6 тыс. оленей.
На Таймыре в осенний период добычу оленей осуществляли бригадным методом, когда животные во время миграции переплывали реку Пясину. Каждая бригада имела определенное количество лицензий на отстрел диких северных оленей. Заработок охотников исчислялся за килограмм заготовленного мяса, поэтому все коллективы стремились добывать самых крупных самцов и самок.
Когда была разрешена заготовка пантов диких северных оленей, их добычу осуществляли от самых крупных самцов также во время преодоления ими водных преград. Для ускорения данного процесса панты срубали топором и часто с лобной костью, отчего животные погибали. Варварскую заготовку оленьих пантов вели и браконьеры. В зимний период диких северных оленей добывали с помощью импортных снегоходов, с использованием современного оружия. При этом каждый охотник стремился добыть трофейный экземпляр.
Подобный избирательный промысел (настоящая трофейная охота) шел на протяжении многих лет и отрицательно сказался на генофонде таймырской популяции диких северных оленей, их репродуктивных и продуктивных качествах. Так, снизилась живая масса самцов и самок. В конце ХХ века, с 1977 по 1990 год, яловость важенок в среднем составляла 12 %, с 1990 по 2000 год она возросла до 30 %, а в первые 10 лет ХХI века поднялась до 39 %. Уменьшился средний вес новорожденных телят, увеличился их падеж; снизились морфологические показатели животных; сократился в структуре популяции процент половозрелых самок. К этому следует добавить негативное влияние за последние 20 лет на популяцию таких факторов, как переход к рыночной экономике: «Изменение социально-хозяйственной обстановки в 90-е годы привело к затяжному кризису с постоянной деградацией всей промысловой отрасли, в первое же десятилетие ХХI века данная отрасль в прежнем виде вообще перестала существовать» (А.М. Шапкин, 2014). Наблюдается сокращение площадей и оленеемкости пастбищ; идет повсеместное развитие браконьерства (по экспертной оценке ежегодно браконьеры добывают свыше 85 тысяч оленей); происходит смена самками традиционных районов отела; растет численность волка (до 3,5–4,0 тыс. особей); ухудшается эпизоотическая ситуация.
Авиаучет популяции животных в 2009 г. в период с 24 июля по 3 августа был произведен лишь на Западном и Центральном Таймыре. Предпромысловая численность оленей составила 485,9 тыс. голов. По экспертной оценке общая численность на всем летнем ареале (Западный, Центральный и Восточный Таймыр) составила 700–750 тыс. голов (Л.А. Колпащиков, В.В. Михайлов, А.Д. Мухачёв, 2011).
Сокращение численности диких северных оленей повлекло к уменьшению промыслового запаса, добычи животных. Госпромхоз «Таймырский» переименованный в ООО ПХ «Пясино» за период 2001–2010 гг. добыл 72,3 тыс. оленей (7,2 тыс. оленей в год).
В сезон 2012–2013 гг. лимит добычи диких оленей на Таймыре составлял 29 тыс. голов. Официальная добыча здесь зарегистрирована в размере 19,1 тыс. голов.
Российский охотник безмерно рад любому добытому трофею, так как, чтобы это сделать, ему требуется мобилизовать все свои физические и душевные силы, проявить высочайшее мастерство следопыта, умение незамеченным приблизиться к животному на верный выстрел и произвести его, не допуская подранка. После этого он в мельчайших подробностях вспоминает и очарование природы, и все пережитое в процессе охоты. И таких охотников в России абсолютное большинство. Не будем забывать, что их предки хаживали на медведя с рогатиной, тропили пушных, копытных зверей и берегли природу и животный мир для потомков. Прав Михаил Николенко, когда пишет: «Я за нашу российскую охоту. За то, чтобы не забывали учитывать интересы средних, обычных охотников. Традиции надо поддерживать, о своих охотниках надо думать в первую очередь. Европейские традиции хороши, но для европейцев… Давайте поддержим российских людей, подумаем о родных угодьях и о нашей охоте. Пора признать культурным наследием не только охоту с ловчими птицами, но и охоту с подсадными утками, легавыми подружейными собаками. О борзых и разговора быть не должно: вывести прекрасную породу, известную всему миру, и не признать охоту с борзыми культурным наследием — бескультурье. Назовите мне страну, где есть породы собак, одинаково работающих по птице, пушному зверю и копытным. Значит, если хорек кролика из норы гонит, то это культурное наследие, а если лайка работает в тайге по кунице — нет? Не согласен».
Весьма ценен призыв автора: «Давайте бережно и аккуратно относиться к тому, что сделали наши предки. Сохраним их наследие — научимся себя уважать. Сами научимся, и соседи станут уважать». Так давайте ему следовать. И не будем забывать, что трофейная охота не должна иметь стихийный характер. Данный вид охоты — дело серьезное.
Источник