Что значит представить сердцем

племянника пошевелил в ее сердце тайну.

Гончаров. Облегченья не находит она подавленным слезам, и сердце рвется пополам. Пушкин. Надрывается сердце от муки. Некрасов. С. ноет. С. щемит. С. прыгает от радости (разг. фам.). Сердце не камень. Пословица. С глаз долой — из сердца вон. Пословица. Сердце сердцу весть подает. Пословица. Кто русский по сердцу, тот бодро и смело и радостно гибнет за правое дело. Рылеев. Если долго сдержанные муки, накипев, под сердце подойдут, я пишу. Некрасов. Письмо, где сердце говорит, где всё наружу. Пушкин. Подгулявши, человек всё несет наружу: что на сердце, то и на языке. Гоголь. Что на сердце таишь? А. Кольцов. || Совокупность душевных свойств человека; человек с теми или иными душевными свойствами. У него золотое с. Каменное с. Мстительное с. Муж. сердца ангельски незлобного. Некрасов. Сердца он был доброго, обращения приветливого. Тургенев. В рабстве спасенное сердце свободное — золото, золото сердце народное. Некрасов. || Способность чувствовать и понимать, отзывчивость, сердечность. Если у него есть сердце, он поймет. Гончаров. У него нет сердца. Человек с сердцем. 3. перен. Эта же часть тела как символ средоточия любовных переживаний человека; способность любви; любовь. Евсей прочно занимал место и за печкой и в сердце Аграфены. Гончаров. Нет, никому на свете не отдала бы сердца я. Пушкин. Не принуждай ты меня против сердца замуж итти за немилого. А. Островский. С. ее еще молчало (не появилась еще потребность любви). 4. перен. Эта же часть тела как символ средоточия какой-н. сильной страсти, преимущ. гнева. С. у него отходчивое. С. не стерпело. Старый князь Приимков-Ростовкий, не сдержав сердца, перебил Василия Васильевича. А. Н. Толстой. Неукротимое с. || только ед. Гнев, состояние человека, сердитого на кого-что-н. (устар.). Жуковский за это сердится: но я не со страхом, а с улыбкой встречаю его сердце. А. Тургенев. 5. перен., только ед. Важнейший пункт, место, имеющее существенное значение для чего-н., средоточие чего-н. Москва — с. мировой революции. Париж — с. Франции. ◊

Источник

Сердцу не прикажешь: как менялось значение символа ❤️ в Средневековье, в эпоху Ренессанса и в Новое время

Всем знаком символ, означающий сердце, — его можно встретить где угодно, от эмодзи до валентинок. Однако его сходство с реальной сердечной мышцей весьма условное. Почему сердце начали изображать в виде двух полукружий с хвостом-треугольником? И какими смыслами оно наделялось в прошлом? Ответы на эти вопросы есть у историка Сергея Зотова.

Содержание

Древние греки полагали сердце одним из главных органов — в нем хранилась пневма, то есть воздух, источник жизни, распространявшийся по артериям. Позднее, когда было открыто, что воздух попадает в кровь из легких и вовсе не путешествует по кровеносным сосудам, роль сердца переосмыслили. Сегодня исследователи пытаются отыскать истоки символа сердца в Античности — там встречаются похожие геометрические формы в орнаменте на вазах. Однако они, судя по всему, обозначали вовсе не сердце, а напоминающие его листья плюща.

Иисус-Купидон и дом с печной трубой-аортой: Средние века

В Средневековье появляются первые изображения сердца — такие, к каким мы привыкли сегодня. В рукописи французского романа XIII века «Романс о груше» мы видим коленопреклоненного мужчину, дарящего свое сердце прекрасной даме. «Романс о груше» — типичный образчик романа о куртуазной любви, распространенного в то время. Однако, как можно догадаться по названию, предмет, который нам кажется похожим на сердце, возможно, им не являлся. Вероятно, это та самая фигурирующая в названии груша, служащая символом любви, подобно розе в знаменитой французской аллегорической поэме XIII века «Роман о розе».

Так или иначе, некий предмет округлой формы с заостренным концом определенно становится символом сердца в средневековой рукописной традиции чуть позднее. Мы видим, что знакомая форма появляется как в романах о любви, так и в алхимических трактатах, где совершенно точно обозначала сердце. В романах передача сердца женщиной мужчине стала означать высшее проявление любви. А вот в алхимическом трактате «Восходящая заря», написанном в 1410 году, распространенную в любовных романах иконографию значительно переосмыслили. На самой шокирующей иллюстрации из этого труда окровавленные мужчина и женщина обмениваются органами. Дева вырезала себе отверстие в животе, распилила собственную черепную коробку, ножом отъяла от себя член (видимо, чтобы передать мужчине), а свободной рукой протягивает вырезанное из груди сердце партнеру. Мужчина же тем временем испражняется в один горшок, а в другой из его вульвы льются обильные потоки мочи. Подставив чашку, он извергает туда рвоту, а второй рукой дергает себя за чуб, пытаясь или наживую снять скальп, или вырвать свой мозг, дабы передать его деве. Эта картина — сложная аллегория взаимопроникновения четырех гуморов, позаимствованных алхимиками у римского врача Галена и сопоставляемых с четырьмя стихиями. Автор пытался показать, как во время приготовления философского камня мужское и женское менялось местами: влажное становилось сухим, а холодное — горячим. Кроме того, это, возможно, своего рода пародия на жанр любовного романа и саму концепцию куртуазной любви.

Изображение сердца проникает в христианский контекст и прочно закрепляется там. Уже в XIII веке возникают первые духовные стихи, описывающие, как Иисус из-за любви стал кротким и был побежден Любовью — персонификацией христианской добродетели и одновременно античным божеством Амуром (на латыни они обозначались одним словом — Amor). В то же время в иллюстрированных романах на тему куртуазной любви появляются изображения Бога Любви, восходящего к римскому Амуру/Купидону и греческому Эроту. Это божество-персонификация, стреляющее из лука в людей, чтобы влюбить их друг в друга, часто изображалось в виде ангела или похожим на шестикрылого серафима, а в отдельных случаях даже наделялось нимбом, будто христианский святой. Позднее Бога Любви рисовали в виде крылатого ангелочка, путти, летящего с луком и колчаном по небу. Однако художники часто добавляли к его образу мандорлу — особый нимб-свечение миндалевидной формы, характерный только для изображений Богоматери и Христа. В других случаях божество восседало на троне и держало в руках вместо державы уже знакомый нам предмет — сердце.

Постепенно средневековые любовная поэзия и богословская мысль приходят к похожим выводам. Христос уподобляется Купидону, поскольку пронзает сердца людей любовью к ближнему и Господу (caritas), отождествляемой с любовным вожделением (cupiditas). Художники начинают изображать Спасителя пускающим стрелы в сердца праведников или сидящим в кроне дерева, как это обычно делал младенец Эрот.

Эти сравнения задействуют многовековую теологическую традицию — еще в III веке Ориген аллегорически называл Иисуса эросом и женихом человеческой души, а Августин в V веке описывал Спасителя пронзающим верующих стрелами любви. В итоге в XV веке в Германии появляется уникальное изображение Христа как Амура. Обнаженный младенец восседает на гигантском сердце, нарисованном на фоне распятия, а в руке держит горящую головешку — распространенный атрибут Купидона, зажигающего ей огонь в сердцах возлюбленных.

В Средневековье изображения сердца постепенно всё больше начинают ассоциироваться не с любовными романами, а с жизнью и страданиями Иисуса. Существовавший визуальный акцент на страстях Христовых, порождавший образы пяти парящих в воздухе ран Иисуса, на которые прихожанам предлагалось медитировать, постепенно трансформировался. Так в центре этих изображений оказалась не пятая рана — в боку Христа, но его раненное сердце. Иногда средневековые миниатюристы рисовали остальные четыре раны прямо на органе кровообращения, окружали сердце терновым венцом, прибивали к кресту или протыкали копьем (хотя, согласно апокрифам, сердце Иисуса не было задето оружием).

В молитвенных сборниках мистически настроенных монахинь и бегинок, вызывающих у себя видения Иисуса и Святого Семейства, появлялись удивительные изображения сердца Христова как дома для чистой монашеской души. На одном из изображений монахиня поднимается по лестнице на крест и залезает прямо внутрь проткнутого острием копья сердца Спасителя. Там она ведет беседы с младенцем Иисусом и получает из его рук евхаристию. На другом подобном рисунке мы видим Троицу с Богоматерью, которые обнимаются внутри здания в форме сердца — у него есть дверка, окно и даже лесенка, а на печной трубе-аорте сидит Агнец Божий, символ Христа. На более поздних изображениях монашка может лежать внутри раны на боку сердца Иисуса — это место описывалось как настоящий рай.

На основе таких изображений и связанных с ними богословских текстов и метафор в Новое время возникает культ святейшего сердца Иисуса (а затем аналогичный и для Девы Марии). Появляются алтарные панели в форме открывающегося сердца, а на самих изображениях, особенно в южноамериканских колониях, сердце Спасителя часто становится центральным образом: его представляют в виде кровавого фонтана, из которого пьют агнцы — паства; в сердце втыкают крест, пшеницу и виноградную лозу — символы Страстей и евхаристии; наконец, изображают орган кровообращения максимально физиологично — с венами, клапанами и предсердиями.

На восковых «анатомических» распятиях можно было увидеть истинное строение Богочеловека, в том числе его реальное сердце. Скульпторы пытались наглядно продемонстрировать двойственность природы Христа, а особенно то, что он был таким же человеком, как и все остальные люди. В целях тренировки врачей и изумления публики в XVII–XVIII веках создавались точные модели человека. Обычно они устраивались так: из воска лепили тело молодой женщины, проделывали в нем достаточно большое отверстие и помещали внутрь макеты внутренностей. С одной стороны было видно только хрупкое молодое тело, а с другой — всю его подноготную. То же проделывали и с фигуркой Спасителя. Подобные распятия позволяли зрителю увидеть, что Иисус Христос действительно был человеком. Открывающаяся дверка в животе позволяла взглянуть на внутренние органы: сердце, легкие, тонкую и толстую кишку, а также ребра и позвоночник. Всё как у людей.

В Средневековье многие люди всерьез полагали, что на сердцах буквально высекаются наши чувства и сокровенные мысли — именно поэтому о некоторых монахах, живущих в аскезе, сообщалось, что после смерти на их сердцах находили изображение Господа или имя Христа, свидетельствующие об их любви к Богу и праведной жизни. Монах-мистик Генрих Сузо будто бы даже вырезал у себя на сердце надпись самостоятельно:

«„Ах, всесильный Боже, дай мне сегодня силу и мужество исполнить мое желание, ибо сегодня Ты должен проникнуть вглубь моего сердца“. И начал резцом сечь свое тело, двигая острие вверх и вниз, влево и вправо, пока над его сердцем не появилось имя IHS. Из-за глубоких порезов из его тела изобильно стекала по его груди кровь. Разгоряченный любовью, он смотрел на это с такой радостью, что почти не чувствовал боли».

В средневековых рукописях знак сердца (♥) иногда использовали как современный эмодзи — вставляли вместо слов «сердце» или «любовь». И хотя в прессе часто возникают теории о том, что форма этого символа произошла от чего-то еще, например формы ягодиц, на самом деле схожесть значка с реальным сердцем достаточно высокая. Многие кардиологи даже полагают, что символ родился в наблюдениях за сердцами птиц или рептилий, которые гораздо больше напоминают ♥ по форме. Это предположение имеет под собой основание, ведь в средневековой Европе аутопсия мертвецов была запрещена и знания анатомов о человеческом организме базировались на изучении тел животных. Гален и Аристотель, которым средневековые медики верили больше, чем своим глазам, сообщали, что человеческое сердце состоит из трех камер и углубления в центре, что в целом соотносится с геометрией символа сердца. Таким образом, этот знак мог появиться в результате осмысления ученой традиции, а не непосредственных анатомических наблюдений.

Валентинки, ловля мужчин и любовь птиц: Ренессанс

Из-за религиозного понимания любви изменилось и восприятие этого чувства между людьми — от идеалов геройства и рыцарства, отказа от личного счастья ради интересов группы, пришедших из античного мира, ренессансное общество понемногу двигалось в сторону гуманизма, одобряющего духовную жизнь каждого отдельно взятого человека. Неотъемлемой частью этой духовной жизни была личная, эмоциональная привязанность к Богу, которую затем переосмыслили как романтическую любовь. Именно благодаря тому, что в Средневековье сердце становится символом любви Бога к людям, этот знак и получает такое распространение сначала в куртуазной, а позднее и в романтической любовной культуре.

Римский святой Валентин стал символом Дня всех влюбленных, потому что якобы тайно женил всех желающих, в то время как это было запрещено из-за войны. Он широко почитался уже в Средневековье, а в XIV веке был прямо связан с любовью — правда, у птиц, а не людей — великим английским поэтом Джеффри Чосером:

Зане был День святого Валентина,
Когда пернатые вступают в брак…

Истоки этого сопоставления были в том, что в день памяти святого, 14 февраля, птицы в Англии начинали издавать трели и искать себе пару. В XV веке британская дама Элизабета Брюс написала стихотворение, в котором сравнивала влюбленных с птицами на День святого Валентина. А в 1415 году появилась первая валентинка: французский граф Карл I Орлеанский написал жене любовное послание из заключения в лондонском Тауэре в день памяти святого. В 1477-м британка Марджери Брюс в письме-валентинке называет возлюбленного, Джона Пасона, своим «возлюбленным Валентином», так же, как и сегодня пишут на открытках в англоязычных странах.

Во времена Тюдоров валентинки стали распространенными подарками, хотя так и не приобрели форму сердца и являлись скорее украшенными любовными письмами. Иногда на них рисовались символы сердца, но это было необязательным. Некоторые люди создавали целые книги, посвященные любимым, как, например, в начале XVI века сделал французский писатель Пьер Сала. В своей выполненной в единственном экземпляре «Малой книге любви» он описал в стихах распространенные любовные сюжеты, снабдив их поразительно красивой иллюминацией на подходящие темы (ловля мужских сердец любовными сетями женщин и т. п.).

Форма сердца широко использовалась для изготовления книг, но не валентинок и даже не книг на любовные темы. В Средние века и позднее в таком виде изготавливали часословы — молитвенники, которые читали каждый день. Необычная форма указывала на любовь молящегося к Богу и показывала, что его сердце открыто божественной любви.

Черное сердце Сатаны: Новое время

В Новое время сердце становится частым героем таинственных эмблематических изображений. Одним из первых людей, сделавших в этот период сердце мистической аллегорией, был фламандский гравер Антон Вирье. Примерно в 1585 году он выпустил книгу под названием «Сердце, посвященное любящему Иисусу», состоящую из серии эмблем с 15 метафорическими изображениями сердца. На них мы видим развитие средневековых идей о мистике сердца — младенец Иисус стоит внутри сердца верующего человека и играет на арфе, открывает дверь в сердце, восседает в нем на троне, читает, спит, пускает в сердце кровь из своих ран фонтаном, приносит в него орудия распятия, освещает его фонарем, стреляет в сердце огненными стрелами, а ангелы украшают орган короной и защищают от нападений дьявола. В итоге Спаситель становится единым целым с этим сердцем. Иными словами, Христос очищает душу верующего от греха и разжигает внутри нее божественную любовью. Эти эмблемы, заставляющие задуматься о чистоте своих устремлений и аллегорически объясняющие Священное Писание, были крайне популярны в последующие два века и многократно копировались.

Другим трудом, использующим форму сердца для создания эмблематических аллегорий, стал двухтомник немецкого теолога Даниэля Крамера «Священные эмблемы», состоящий из почти ста изображений сердца и вышедший в 1617 году. Чего только не происходит с сердцем — символом, снова воплощающим человеческую душу. В первой части по лежащему на наковальне органу стучат молотком, его поливают водой, жгут на костре, а сердце тем не менее пытается вознестись на крыльях над черепом со змеей внутри (отсылка к Адаму и Еве, потерявшим бессмертие из-за дьявола в облике змея). Сердце разрубают, распинают, привязывают цепью, кладут в печку. Оно тонет, на него бросаются птицы и демоны, его используют в качестве наживки для рыб, пишут на нем имя Иисуса, атакуют стрелами, взвешивают на весах. Во второй части сердца превращаются в клубни и из них вырастают розы, лилии, яблоня или подсолнух, сердце отправляют на заклание подобно жертвенному животному, протыкают лопатой, выращивают на нем глаза, извлекают из него виноград, соединяют с другим сердцем обручальным кольцом, а на аорту садится петух. Все эти эмблемы на разные лады повествовали об истории спасения, к которому стремится каждый. Изображения предупреждали, что на пути в рай человек сталкивается с кознями дьявола и различными пороками. А такими необычными они были потому, что автор пытался буквально визуализировать библейские высказывания о сердце.

В произведении итальянского врача и писателя Франческо Поны Cordiomorphoseos sive ex corde desumpta emblemata sacra, написанном в 1645 году, сердце вмещает в себя земной шар, отращивает ноги и множество глаз, становится холстом, часами, в том числе песочными. Служит местом встречи смерти и души, дьявола и человека. Выступает в роли замка Христа, держащего оборону перед войском Сатаны, а также дистиллируется в алхимической печи и парит среди семи планет. Так сердце окончательно становится символом души человека, а заодно и всех его занятий, слабостей и добродетелей.

В трактате немецкого теолога Пауля Кайма «Светлое и сияющее сердечное зерцало», выпущенном в 1680 году, сердце становится местом баталий добра и зла. Противоборствующие силы по-разному воздействуют на вместилище чувств: пока слово Божье дает опору для ноги сердца, дьявол стимулирует рост его руки, и она сразу же срывает плод с запретного райского древа. В правое ухо ангел мехами вкачивает божественный логос, в то время как демон нагнетает в левое мысли о грехе. На других эмблемах на правую часть сердца воздействует сияние Святого Духа, а на левую — сумрачный свет луны, воплощающей Природу; в правую трубит верою ангел, а в левую плещет ложью Сатана. В итоге образуются светлое и темное сердца. У последнего, наполненного демоном, с персонификацией ада и змеем внутри, завязаны глаза — символ неведения греховного человека. Образ черного сердца появляется в мировом искусстве впервые именно в этом трактате.

Апогеем идеи сердца как поля битвы становится сочинение немецкого филантропа Иоганна Госснера «Сердце человеческое: или храм Божий, или жилище дьявола», опубликованное в Берлине в 1812 году. Используя более старые сборники эмблем, Госснер создает свою версию войны Господа с дьяволом за человеческую душу. В сердце доброго человека изображены христианнейшие знаки — Вифлеемская звезда, всевидящее око Божие, церковь, рыба и хлеб (символы чудес Христа), а также сам распятый Спаситель. Вокруг стоят демоны и нечестивые люди, пытающиеся соблазнить праведника. У грешника в сердце правит дьявол, окруженный своими клевретами, то есть воплощениями грехов: павлин представляет гордыню, змея — зависть, жаба — жадность, черепаха — лень, коза — похоть, свинья — чревоугодие, а пантера — гнев.

Трактат становится настолько популярным, что его переводят на английский язык, изображения попадают в старообрядческие рукописи Руси и даже на стеклянные иконы Румынии.

Сердце в Новое время оказалось настолько вместительным символом, что начало появляться буквально везде — в богословских сборниках и трактатах по астрологии и алхимии, на игральных картах и картах Таро, в ребусах и эмблемах. Позаимствовав из Средневековья все самые необычные значения, оно стало воплощением души, страданий Христа, рая и ада, спасения на небесах и грехопадения и, конечно, любви. Дошедший до наших дней благодаря циркуляции христианских текстов, сегодня символ сердца почти утерял религиозное значение, но трансформировался в символ жизни (HP) в видеоиграх, вторя медицинским познаниям Античности и превознесению сердца как символа грядущей жизни в Средневековье. Без сердечек непредставимы романтические праздники и свидания, свадебный декор и переписка в чатах. Это означает, что древний символ сердца приспособился к современной культуре и не собирается на покой.

Источник