Что значит пойти туда не знаю куда принеси то не знаю что
«Поди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что» — помните такую фразу из сказки? Мы с вами знаем, что сказки — да и любые прочие сочинения — возникают на основе реальных событий. Но кто сочинял сказы-былины? Явно, человек грамотный, обладающий знанием, «знатный», как сказали бы в древности. А это, традиционно, был жрец, либо волхв, практикующий маг, либо сам царь (часто цари одновременно бывали и жрецами-волхвами, как мы знаем из истории и древних книг). Как любой грамотный и всесторонне развитый человек, и жрец, и волхв, и царь умел не только читать и писать. Сызмала овладевал он и другими умениями. Боевое искусство было в их числе, ибо здоровый дух в здоровом теле. А здоровым тело может быть, только если здоров дух, потому учили жреца-волхва-царя и ремеслу рукотворному. Кроме же того — музицировать и петь. Петь как изустно принятые от старших предания, так и созданные самим на основе пережитого. Следовательно, мы имеем все основания полагать, что удивительные слова, вынесенные нами в заголовок, некогда действительно звучали. вот только, для чего, с какой целью? Итак, «поди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что». Слова явно из серии «умный поймёт», не правда ли? Дело в том, что древними нашими предками, жившими более семи тысяч лет назад, не менее кровного почиталось духовное родство. Именно для установления оного между родичами, а также, чтобы проявить его в пришедшем на территорию рода чужаке, и создавались старейшинами (они же верховные жрецы племени) словесные формулы. Своеобразные лакмусовые бумажки выяснить: «свой — чужой». Члену рода-племени смысл этих формул разъяснялся в процессе подготовки к инициации, во время, когда подросток готовился вступить в общество, принять на себя все обязанности и права взрослого. Пришлый человек — случались ведь и такие — проверялся подобной формулой на уровень духовного соответствия требованиям рода, на земли которого он вступил. «Хочешь жить с нами? — как бы вопрошала его эта формула, — так растолкуй меня правильно. Свой — поймёт. Чужой — уйдёт дальше». В любой рождённой или прижившейся в народе пословице-поговорке непременно есть три пласта. Обычно заметны два — материальный и душевный. Мы же с вами будем искать и обретать сакральный, духовный смысл тех или иных народных высказываний. Что же за пласты в словах «Поди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что»? Материальный — это уровень слова. Обратите внимание (это и впредь будет первым делом бросаться в глаза), данная фраза — словно строка стиха: ритмична настолько, что в памяти остаётся моментально и навсегда. А уж как завораживает ритм. Древние знали о воздействии ритма, вибраций на всё окружающее. Потому ни одно слово в древних формулах не случайно. Как и во всяком гениальном стихотворении, впрочем. Душевный пласт здесь видится следующий. «Поди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что» — это слова побуждения человека к самостоятельному выбору собственного жизненного пути. Буквально тут следующее: «Не скажу тебе, куда идти и что конкретно делать, всё это сделаешь ты сам. Потому что никто, кроме тебя, не может прожить твою жизнь. А я, старейший рода, просто благословляю тебя на жизненную дорогу, дитя моё. Иди же, обрети свой путь». Такой вот завет подростку, вступающему во взрослую жизнь. Красиво, правда? И, наконец, уровень самый глубокий (а следовательно, и самый возвышенный). Первое же, с чем встречаемся мы в формуле завета, это слово «пойди», «иди». То есть, начни путь. Путь же — это всегда синоним жизни, её символ. Но пойди — как? Здесь во главе угла — «не знаю, не зная». Что означает — «не зная»? Не используя знание, не раздумывая, не рассчитывая. Знание — комплекс условных, приобретённых, привнесённых рефлексов и привычек плюс жизненный опыт. А тут человеку предлагается отказаться от всего своего, порою очень высокомерного и пустого «знаю», и сделать интуитивный выбор пути! То есть, целиком и полностью довериться своей истинной природе, чутью! Именно этому — следованию интуиции, вниманию к сигналам подсознания, пробуждению внутренних, скрытых ресурсов души и совокупности всех наших чувств -обучают своих адептов все без исключения эзотерические учения издревле и по сей день. Делай, что подскажет сердце — вот что означает «соверши поступок, не зная». Поступи не «по уму», а «по сердцу». Фактически, «иди, куда глаза глядят«. Это и будет самым верным, с точки зрения людей древности (и природы вообще), выбором — ведь предки наши стремились жить в полной с нею гармонии. Ибо природа и Мать, и Отец нам, и логика её, как известно, в алогичности, в парадоксальности всех проявлений, когда рождение, например, есть смерть, а смерть — есть рождение. Формула советует идти невесть куда — то есть, по жизни — слушая интуицию-сердце, внимая внутреннему голосу. Именно это поможет достичь цели и вернуться живым — и. И вот мы подходим ко второму и главному: «принеси то, не знаю, что«.
Что можно принести, если не знаешь, что? Ведь его просто не существует с точки зрения логики и здравого смысла, который ещё называют умом. Нет такого «предмета», ни имени у него, ни признаков. И что делать?
Снова уходим от логических построений ума.
Нигде мы не найдём «не знаю, что»: ни в научных, ни в теологических, ни в философских либо житейских концепциях. Существует всего одно слово, прямо указывающее на «не знаю, что». Это приводной механизм вселенной, альфа и омега, предтеча и необходимое условие жизни.
Л Ю Б О В Ь!
Вспомним сказку, откуда взята формула. Царь испытывает Ивана — претендента на брак со своей дочерью. Само имя — Иван — заслуживает отдельной статьи, так что не будем сейчас отвлекаться на это. Подразумевается, что брак Ивана с царевной — это супружество и с государством. И неважно, сколь долго будет ходить и искать будущий царский зять «то, не знаю что». Важно, что фактически важнейшим критерием царского преемника будет способность его сердца чувствовать окружающий мир, жить в гармонии с ним и — любить. Свою жену, царскую дочь, своих наследников и, конечно же, народ. Очень возможно, что в действительности наш Иван никуда и не ходил. Ему не надо было выходить из дворца, чтобы найти «не знаю, что». Потому что «не знаю, что» — это его любовь: дочь царя. И она находится рядом и одновременно за тридевять земель.
Если Иван ещё не созрел сеть на трон, то отправиться искать «не знаю что», и в странствии том повзрослеет. И найдёт это невесть что, если поймёт путь своего сердца — к той, которую любит. И тогда старый царь может отправиться на заслуженный покой и посвятить себя сочинению преданий для потомков — а молодой примет на себя весь груз родительской ответственности за страну и народ. Ибо так оно — по сердцу. 10 — 25 декабря 2013 год
Источник
Что значит «Пойди туда, не знаю куда»? Где это?
Сказки любят все! Возможно, те минуты или часы, когда наши молодые мамы рассказывали нам сказки — это и есть лучшее время в нашей жизни.
Мы многократно слышали от них это выражение «Пойди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что» .
Объяснения этой таинственной фразе можно найти не только в каких-то мистических, эзотерических слоях сознания и подсознания, но и на более «поверхностном уровне»…
«Туда, не знаю, куда» — это… духовное путешествие героя! Это путешествие по жизни и одновременно внутрь самого себя!
И если рассматривать такой мета-сюжет духовного путешествия в русских сказках, то перед героям всегда стоит дилемма: либо погибнуть и остаться супер-героем или остаться в живых и жить дальше презренным трусом.
Визуализация проблематики: эта дилемма предстаёт в историях в виде камня, на котором написано «Неправо пойдешь Налево пойдешь »
Варианты духовных подвигов разнообразны, но герой всегда идет туда, где ему грозит, вроде бы, неминуемая смерть: баба-яга или разбойники… Если богатырь настоящий, то испытание он проходит. Духовные подвиги описывать скчно для слушающего, поэтому они предстают в историях подвигами не духовными, а реальными, событийными, прямо-таки триллером!
И, конечно же, в такой концепции нельзя понимать под словом «богатырь» лишь некоего сильного чудо-воина. Богатырем может быть любой, кто проходит такое внутреннее испытание страхом.
Иногда нашему условному герою-«богатырю» представит иная дилемма: «А прямо пойдешь — коня потеряешь!» И этот вариант – испытание на «человечность» и возможность подчинить себе животных и, шире, природу. Метаморфоза от человека — к богу!
Сказки – это не просто грандиозный кладезь мудрости, но и удивительно точный «набор» психологических обобщений и наблюдений.
Источник
Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю, что…
Всем знакома эта фраза из сказок. Конечно, главный ее смысл заключен в трудноисполнимости указанной задачи (в силу неопределенности таковой), которой «лукавый царь» (который яко бы знает «все и везде») намерен уловить и погубить героя сказки. Однако здесь можно увидеть еще несколько моментов. Во-первых, это безграничный набор переменных, как пространственных, так и вещественных. То есть предполагает безграничную свободу выбора направления поиска и свободу выбора объекта поиска. Во-вторых, задание предполагает условную свободу исполнителя – он свободен, пока находится в поиске. Если нашел – получает награду, если не нашел – лишается жизни. Таким образом, выстраивается целевой ряд: в бесконечном свободном поиске обрести реальную свободу жизни и драгоценную награду. Невозможность найти неведомое в неведомом отодвигает в бесконечность «спасение» героя. Разнообразие сказочных сюжетов по-разному решает эту задачу. Но среди них есть и такой: герой отправляется в «потусторонний» мир, откуда приносит нечто «потустороннее». Логика проста: в здешнем мире безграничный и бесконечный поиск как бы невозможен. В здешнем мире каждая «вещь» как бы известна и поименована и находится на своем «месте» (антоним указанной в заголовке фразы – «знаю где и знаю что»). А раз так, то только нечто «трансцендентное», из «иного» мира, дает герою надежду на победу над «лукавым царем».
Сказка как бы учит нас, что «неопределенность» невыносима для нашего сознания, что свобода в поиске «неопределенного» – бесцельное и бессмысленное блуждание. А знание «определений» вещей и «пределов» их мест бытия дает власть над ними. И обыграть «лукавого царя» можно только тем, что не подлежит «власти его здешнего знания» – свидетельством из «инобытия».
Если же вернуться к проблеме свободы, то выходит, что бесконечное блуждание в поисках неведомого – это настоящее проклятие, это рабство этому поиску, а вовсе не свобода (рабом такого блуждания стал Одиссей в силу прихоти коварного Посейдона).
Здесь можно затронуть вопрос о «свободе-рабстве» в контексте гносеологической проблематики о сочетаемости «знаемого» и «незнаемого». В некотором роде, мы имеем дело с дилеммой: знание «определений» (рабство им) порождает желание познания «неизвестного» и «неопределенного» (освобождение от них) – с одной стороны; бесконечный поиск «неопределенного» (рабство поиску) не дает искомой «определенности» (освобождение от поиска) – с другой стороны. В гносеологической чехарде этого «томления духа» рабство и свобода становятся как бы переливами цветов коварного хамелеона. Наличие «определенного» может в одно и то же время казаться и свободой от «неведомого» и рабством «ведомому». В этом, пожалуй, и состоит, проблема свободы познания. Как может соотноситься «ограниченность» человеческих способностей познания с «безграничностью» неведомого мироздания, как здешнего, так и потустороннего?
С вопросом о границах и свободе познания связана и проблема свободы творчества, и в частности – промышленного творчества. С одной стороны, отправной точкой всякого человеческого технического творчества есть желание приспособить, использовать «наличный природный материал», трансформировать его благодаря воздействию воды, огня, орудия и т.п. В этом случае человек несвободен от известных ему свойств этого «материала». Человеку всегда приходится считаться с тайнами и мощью, «почти полной» неконтролируемостью им природы и процессов в ней происходящих. Даже создание «искусственного материала» в ХХ веке не решило, а усугубило множество проблем, связанных с задачами «творческого» преобразования природы. Как соотнести «ограниченность» технических возможностей воздействия на природу с «безграничностью» Вселенной и «ограниченностью» ресурсов на Земле? В этом заключается основная проблематика «свободы» и «рабства» технического человека в мире и природе.
Что касается гуманитарного творчества, то человек несвободен от истории человечества, от его культуры и т.п. Даже мир художественного вымысла всегда будет носить узнаваемые черты из мира реального. Никуда не убрать причинно-следственные связи «определенного» прошлого и «неведомого» грядущего. Разные виды свободы имеют свои естественные ограничители, свои «пределы». Каждый человек ограничен местом и времен своей жизни, своей телесностью, своей социальностью, своими физическими, душевными, умственными, и духовными способностями и возможностями, а также их состоянием в определенный момент жизни. В конце концов, человек ограничен своей смертностью!
Как ни странно это может звучать, но истинным критерием и регулятором свободы может быть только свобода совести (во всех проявлениях). К примеру, свобода слова ограничивается именно совестью человека, свобода и широта мысли – умственными способностями и опять-таки совестью. Вспомним «золотое правило» тактичности: умей сказать нужное слово нужному человеку в нужный момент. Свобода передвижения ограничивается физической возможностью такового и свободой совестного целеполагания. Свобода чувства ограничивается самим этим чувством (любовью, например, – разве можно оставить того, кого по-настоящему любишь?) и опять-таки загадочной совестью. Все остальные свободы (политические, экономические, юридические) вырабатываются и ограничиваются внутри каждого конкретного общества и государства. Но реализуются на деле (или нет) благодаря совести или бессовестности человеческой. Все эти свободы могут быть в разных целевых диапазонах: «свобода от…», «свобода для…», «свобода в…». И как бы ни хотелось кому-либо абсолютизировать статус той или иной свободы, они все все-таки будут иметь некую «ограничительную линию», они будут относительными, поскольку будут иметь дело все-таки с миром здешним, миром, имеющим относительное бытие.
Неведомая этому миру абсолютная свобода – это то, чем побеждается «лукавый царь» здешнего мира «относительностей» и «определений» (он как бы мнит через них управлять миром). Это свобода трансцендентная, принесенная из «мира иного». Абсолютная свобода может быть даром только абсолютного Бога и только по отношению к Нему, это Его абсолютный риск дать нам самим возможность свободного бытия с Ним – «свобода от Него» или «свобода в Нем». «Свобода от Него» – это мнимый бесконечный поиск неведомого «иного» (зависимость от «лукавого царя»), вспомним здесь историю Фауста и «фаустовской цивилизации». «Свобода в Нем» – это обретение неведомого «себя» («в вас должны быть те же чувствования, что и во Христе Иисусе»), это возможность стать своим Богу, Который явил и являет Себя людям (вспомним здесь хотя бы историю св. горы Афон и традиции исихазма).
Именно это значение свободы как «свойствá», то есть сопричастности фиксируется этимологическими словарями для аналогов этого слова, по крайней мере, в индоевропейских языках (от санскритского SvadhA). О связи человека как именно своего, свободного (часть) со своим, свободным, народом (целое) говорят и такие родственные аналоги, как ἐλεύθερος (греч.), līber (лат.), людин (слав.), leuđiz (прагерм.). Не случайно именно слово «людие» используется в переводе тропаря Кресту: «Спаси, Господи, люди Твоя…».
Таким образом, в онтологическом, абсолютном понимании, быть свободным, это значит быть своим Богу, быть своим среди своих Божиих.
Свобода же, которой привязывает к себе и к своей прихоти «лукавый царь» – это как бы безграничная и неограниченная ничем «отчужденность» как мнимая свобода быть чужим среди чужих, это вечное скитание «на стране далече»…
Священник Игорь Иванов,
кандидат философских наук,
доцент Санкт-Петербургской духовной академии.
Журнал «НЕвский БОгослов» №12
Источник
