Гайдзин — Gaijin
Гайдзин ( 外人 , [ɡai (d) ʑiɴ] ; «аутсайдер», «инопланетянин») — этояпонскоеслово для иностранцев и неяпонских граждан в Японии, особенно неазиатских иностранцев, таких какбелыеичерныелюди. Слово состоит из двухиероглифов: гаи ( 外 , «снаружи») и цзинь ( 人 , «человек») . Подобным образом составленные слова, относящиеся к иностранным вещам, включают гайкоку ( 外国 , «чужая страна») и гаиша ( 外 車 , «иномарка») . Это слово обычно используется для обозначения иностранцев неазиатских национальностей.
Некоторые считают, что это слово приобрело негативный или уничижительный оттенок, в то время как другие наблюдатели считают его нейтральным. Гайкокудзин ( 外国人 , [ɡaikokɯꜜ (d) ʑiɴ] ; «иностранец») — это более нейтральный и несколько более формальный термин, широко используемый в правительстве Японии и в средствах массовой информации. Гайдзинконкретно не имеет в виду иностранца, который также является белым; вместо этого термин hakujin (白人, «белый человек») может рассматриваться как тип иностранца. Кокуджин (黒 人, «черный человек») был бы черным эквивалентом (но этот термин также может означатьлидера кланав феодальной Японии).
СОДЕРЖАНИЕ
Этимология и история
Слово гайдзин можно проследить в письменной форме до Хейке Моногатари 13-го века :
外人も な き 所 に 兵 具 を と ゝ の へ
Сборка рук там, где нет гайдзинов
Здесь гайдзин относится к посторонним и потенциальным врагам. Еще одно раннее упоминание — в « Ренри Хисё» ( ок. 1349 ) Нидзё Ёсимото , где оно используется для обозначения японца, который является незнакомцем, а не другом. В пьесе Но , Курама тенгу, есть сцена, в которой слуга возражает против появления странствующего монаха:
源平両家の童形たちのおのおのござ候ふに, ! УпрощеннаяやЮ -の外人は然переводべ! Упрощеннаяらず候 гайдзин здесь не место, где дети из семей Гэндзи и Хайке играют.
Здесь гайдзин также означает постороннего или незнакомого человека.
В португальцы в 16 — м веке были первыми европейцами , чтобы посетить Японию; их называли нанбанжин («южные варвары»), а торговля с ними была известна как нанбанская торговля . Когда в начале 17 века прибыли британские и голландские авантюристы, такие как Уильям Адамс , их обычно называли кмоджин («рыжеволосые люди»), термин, родственный термину, используемому в современном китайском языке хоккиен .
Когда сёгунат Токугава был вынужден открыть Японию для иностранных контактов после двух веков самоизоляции , жителей Запада обычно называли идзин («разные люди»), сокращенная форма икокудзин («человек из другой страны») или иходзин («другой человек»). народ Родины »).
Слово gaikokujin ( 外国人 ) состоит из gaikoku (чужая страна) и jin (человек). Ранние цитаты существуют от c. 1235 г., но в значительной степени не сохранился до появления в 1838 г. Правительство Мэйдзи (1868–1912) еще больше популяризировало этот термин, который пришел на смену идзин , икокудзин и иходзин . По мере того как Японская империя распространилась на Корею и Тайвань , термин наикокудзин («люди внутри страны») стал обозначать граждан других имперских территорий. В то время как другие термины вышли из употребления после Второй мировой войны , гайкокудзин оставался официальным термином для неяпонцев. Некоторые считают, что современный гайдзин — это сокращение от гайкокудзин .
Применение
Хотя все формы слова означают «иностранец» или «посторонний», на практике гайдзин или гайкокудзин обычно используются для обозначения иностранцев неазиатских национальностей. Например, других азиатов, таких как этнические китайцы и корейцы, проживающие в Японии, называют не гайдзинами, а напрямую по их национальности, например 星 嘉波 人 для Сингапура или 印度 尼西 亜 人 для Индонезии , однако версии катаканы теперь более широко распространены. используется с конца Второй мировой войны . Зайничи (在 日), или конкретно для этнических китайцев, какё (華僑), также используются.
Этот термин также может иногда применяться к Ваджинам, родившимся и выросшим в других странах. Гайдзин также часто используется на японских мероприятиях, таких как бейсбол (в NPB есть ограничения для неяпонских игроков ) и профессиональная борьба, чтобы в совокупности относиться к приезжающим исполнителям с Запада, которые часто будут гастролировать по стране.
Говорящие на японском языке обычно называют неяпонцев гайдзинами, даже когда они находятся за границей. Кроме того, люди японского происхождения, уроженцы других стран (особенно стран с большими японскими общинами), также могут называть не потомков гайдзин , как аналог никкей . Эта интерпретация термина как нейтрального тона продолжается для некоторых. Однако, хотя этот термин может использоваться без негативного намерения многими носителями японского языка, некоторые считают его уничижительным и отражающим исключительное отношение.
Хотя сам термин не имеет уничижительного значения, он подчеркивает исключительность японского отношения и, следовательно, приобрел уничижительные коннотации, которые негодуют для многих жителей Запада.
В свете этих коннотаций более нейтральный и формальный гайкокудзин часто используется как альтернативный термин для обозначения неяпонцев. Нанетт Готтлиб, профессор японских исследований в Школе языков и сравнительных культурных исследований Университета Квинсленда, считает, что этот термин стал спорным и теперь его избегают большинство японских телеканалов.
Гайдзин часто появляется в западной литературе и поп-культуре. Он образует название таких романов, как « Гайдзин» Марка Олдена (Нью-Йорк: Arbor House, 1986), « Го нежно» Джеймса Мелвилла, « Гайдзин» (Нью-Йорк: издательство St. Martin’s Press, 1986), « Гайдзин на Гиндзе» Джеймса Киркупа (Лондон: Честер-Спрингс , 1991) и Gai-Jin Джеймса Клавелла (Нью-Йорк: Delacorte Press, 1993) , а также песня Ника Лоу . Это название таких художественных фильмов, как Gaijin — Os Caminhos da Liberdade Тизуки Ямазаки (1980) и Gaijin — Ama-me Como Sou (2005), а также короткометражных анимационных фильмов, таких как Gaijin Фуми Иноуэ (2003).
Источник
Новости из Японии
Гайдзин – просто слово или расовое прозвище с недобрым оттенком?
Гайдзин – просто слово или расовое прозвище с недобрым оттенком?
Гайдзин. Для большинства иностранцев и японцев, которых я знаю, это просто слово. Означает оно иностранца, и как не-японцы, живущие в Японии, мы воспринимаем его с юмором: гайдзины – это мы.
Но для некоторых эмигрантов это не просто слово. Это язвительное определение с недобрым глубоко скрытым подтекстом.
В попытке постичь его смысл я решил проконсультироваться с лингвистами и специалистами по японскому языку. Наблюдения одного профессора глубоко заинтересовали меня.
Кевин М. Доак (Kevin M Doak) – профессор и обладатель именного профессорства фонда «Nippon» в области изучения японского языка на кафедре восточноазиатских языков и культур Университета Джорджтауна (Nippon Foundation Endowed Chair in Japanese Studies Department of East Asian Languages and Cultures at Georgetown University). Он автор таких работ, как «Наследие Ксавье: католики в современной культуре Японии» (Прим. пер. Франсуа Ксавье (1506-52), христианский миссионер, иезуит, проповедовал в Азии – в Гоа, на п-ове Малакка, Молуккских о-вах и Цейлоне, в 1549-52 в Японии) и «История национализма в современной Японии». Он перевел многочисленные книги, занимался написанием публицистических статей для «Sankei Shimbun», «Sekai Nippon» и даже был процитирован бывшим премьер-министром Абэ в его книге «Utsukushii kuni E» (2006).
Как поясняет профессор Доак, «гайдзин» – это сокращенная форма «гайкокудзин» («gaikokujin») – человек из другой страны. Некоторые проживающие в Японии иностранцы полагают, что переводить надо дословно: «не-человек» (выбрасывая из середины слово «куни» – страна), но маловероятно, что большинство японцев понимает его именно так. Для них это значит «иностранец» или «не-японец». Оно определенно не несет расистского подтекста: гайдзином может быть человек любой расы, включая японо-американцев или японо-бразильцев, многие из которых проживают в Японии.
«Однако во время американской оккупации и после нее термин обычно использовался для обозначения многих не-азиатов, в значительной степени белых, приехавших в Японию. Так как эти люди заметно отличались от большинства населения Японии, слово «гайдзин» использовалось, чтобы сказать что-то вроде: «Смотрите, это кто-то отличный от нас!». Сосем не редкость японские школьники, показывавшие на иностранцев пальцами и кричащие: «Гайдзин да!» («gaijin da!»). Эти дети не враждебны «гайдзинам», а очарованы ими. Они часто подбегают к иностранцам, пытаются заговорить с ними или хихикают и в смущении убегают. Я не думаю, что в этих случаях есть повод для обиды.
Во время раннего послевоенного периода термин часто принимал неформальное значение для обозначения белого, особенно американца. Таким образом, некоторые вкладывают в это слово и национальную, и расистскую окраску. Но остальные подразумевают просто иностранцев, независимо от расы и национальности. Некоторые японцы, которые не любят иностранцев, могут вкладывать осуждающий оттенок; другие, более политкорректные, будут настаивать на использовании громоздкого и более официального выражения «гайкокудзин». Но есть слова и с гораздо более негативным смыслом, которыми японцы могут обозначать иностранцев: «бандзин» («banjin»), «эйбэй китику» («eibei kichiku»), «санкокудзин» («sankokujin») и так далее, к счастью, довольно редко используемые. И конечно, в японском языке есть слова с расистской окраской, помимо «гайдзин».
Профессор высказал свое личное мнение: «Я думаю, что проживающие в Японии иностранцы, обижающиеся на любое употребление слова «гайдзин», относятся к общепризнанному феномену среди иностранцев (особенно белых), которые хотят стать японцами абсолютно во всем (культурно, биологически, социально) – сравните с Лоти Пьером в романе «Госпожа Хризантема», Блэкторном в романе Клэвелла «Сёгун» или Джеймсом Бондом фильме в «Живешь только дважды». Для этих японофилов любой намек на то, что у них не получается стать японцами, воспринимается как личное оскорбление. Думаю, что большинство обид на слово «гайдзин» вызвано этими опасениями, которые они вносят в ситуацию».
Действительно, как и описывал профессор свой первый визит в Японию, во время моего первого пребывания в Кавагоэ (Kawagoe), некоторые школьники заметили меня и с изумлением показывали на меня пальцами: «Гайдзин! Гайдзин!». Фактически, годы спустя отсутствие внимания в Японии удивляет больше, чем те случаи, когда меня замечают. Даже я замечаю иностранцев в поездах и наблюдаю за ними краем глаза. Кажется, я замечаю всех. Я даже подслушиваю их в ресторанах и кафе, и я подозреваю, что японцы делают то же в отношении меня. На каком языке они говорят? Откуда они? Почему они здесь?
Дети, обратившие на меня внимание в мой первый день в Японии, вызвали в памяти живописный район для среднего класса, где я вырос. Если на улице видели черного или испанца, мы знали, что он либо работал на кого-то, либо не был местным. Мы с любопытством наблюдали за ними из-за штор. Такой визит мог стать темой дня даже у взрослых, передаваемой по телефону и обсуждаемой на детских площадках и за едой.
Я также припомнил и свой опыт джазового музыканта, когда я работал в «черных» кварталах. Идя по улице, я задавался вопросом, не смотрят ли на меня люди, которым непонятно, что я делаю в их районе. Я спрашивал себя, было ли это внимание реальностью или мне только казалось (любовь, которой я пользовался у слушателей, которым я играл, была неописуемой). Но в то же время я подумал о первостепенном различии между Филадельфией и Японией: в Америке районы, где вы свой или чужой, находятся в нескольких кварталах друг от друга, иногда разделены шоссе или железной дорогой. Япония отделена огромным океаном, так что мое пребывание здесь – это большое событие, хотя в последние годы таких, как я, все больше и больше (прибегая к статистике, грубо 1,5%, примерно три четверти из которых – азиаты).
Я размышлял и о своем привилегированном статусе иностранца в Японии. Бывало, хотя и не каждый день, что совершенно незнакомые люди оплачивали мой счет в баре-идзакая (izakaya), иногда просто за попытку говорить по-японски. Несколько лет назад один подвыпивший японец даже привел меня к себе домой где-то в районе полуночи и познакомил с женой… и позже, протрезвев, со своей дочерью студенческого возраста (предполагая, что я буду учить ее японскому). Кстати, некоторые родители-японцы относились ко мне настолько дружески, что я играл с их детьми (представьте себе японца, так расположившегося к другому незнакомому японцу, чтобы доверить ребенка, или американца, запросто вручающего ребенка случайному иностранцу!). Японцы платили довольно большие деньги, чтобы заниматься со мной английским, даже не спрашивая рекомендаций и почтительно именуя меня «сэнсэй».
Рассказы о «привилегиях иностранца», которыми я пользовался в результате поверхностных, но позитивных стереотипов, слишком многочисленны, чтобы перечислять. Иногда это вызывало раздражение. Я хочу, чтобы меня принимали за то, какой я человек, а не за то, как я выгляжу. Кстати, когда моя этническая принадлежность выясняется, меня еще активнее хвалят за благодеяния «моего народа». Это поведение выглядело бы невежливо на Западе, но в Японии это искренний комплимент.
Несмотря на привилегированный статус, сказать, что я никогда не чувствовал предубеждения, было бы неправдой. Полицейские проверки, например, когда только за то, что ты просто не выглядишь японцем, тебя отзывают в сторонку и расспрашивают. В начале разговора – нервирующее приветствие, затем: откуда Вы идете? куда идете? Обязательный сбивающий с толку допрос. Наконец: откуда Вы? (тот же самый вопрос, кажется, ежедневно слышишь от каждого, особенно от водителей такси). «Америка», – говорю я. «アメリカ人…» – обычно говорит полицейский, глядя на мое удостоверение личности, и вежливо возвращает его обратно. Можете идти. Американец.
Эти многочисленные случаи вызвали воспоминания о том времени моего обучения в средней школе Филадельфии, когда полицейские, в большинстве своем белокожие, самовольно останавливали или даже окружали темнокожих «по подозрению». Пришли на ум истории о жестокости полиции, о которых я слышал, особенно в предыдущем поколении. Я вспоминал конец 80-х – начало 90-х, Родни Кинга и Лос-Анджелесский бунт (Прим. пер. массовые беспорядки, произошедшие в Лос-Анджелесе с 29 апреля по 4 мая 1992 года, когда суд присяжных вынес оправдательный приговор четверым белым полицейским, избившим афроамериканца Родни Кинга за то, что тот оказал упорное сопротивление при аресте за превышение скорости), осуждение, прозвучавшее по радио в адрес службы 911 и полиции. Я думал о гневе, возмущении, обиде, толкнувших чернокожих на магистраль Нью-Джерси, и о том, какой же я счастливчик, что родился белым. Я не забывал, что все эти воспоминания принадлежали другому времени и другой стране… возможно, это что-то вроде нанесенной культурной травмы.
Из-за этого почти ни дня не проходит без мысли: «Это Япония, и я гайдзин» и вопроса: «А что это значит?». Я задумывался об этом, когда японцы обращались ко мне на абсолютно неклассифицируемом жаргоне рабочего класса, не совсем отдавая себе отчет в том, что я иностранец, который совершенно не понимает, что они говорят. Или когда я заговаривал с японцами на их языке, а мне отвечали по-английски или говорили: «Извините, я не говорю по-английски». Но я же обращаюсь по-японски!
Источник
