Станислав Белковский: `Фактор России — это, в первую очередь, фактор экономический`
— Вы характеризуете Юлию Тимошенко как политика левых взглядов?
Что касается взглядов Юлии Тимошенко, то ее взгляды, безусловно, левые, социалистические, либералом она никогда не была. Я считаю, что к сильным местам Тимошенко следует отнести то, что это очень яркий харизматический лидер, сильный тактик. А к слабым — то, что это очень слабый стратег.
На мой взгляд, у Юлии Владимировны нет видения того, как вести страну на 10-15 лет вперед, как, впрочем, нет такого видения у многих других политиков. Но у Виктора Ющенко, у некоторых других лидеров современной Украины, по крайней мере, есть такая интенция, есть такое стремление это видение приобрести.
Поэтому очень часто стратегические соображения, соображения долгосрочного порядка приносятся Юлией Тимошенко в жертву краткосрочным и тактическим. Но естественно, как левый лидер, она ставит много очень правильных вопросов, на которые придется отвечать украинской власти независимо от того, кто будет этой властью.
Это тот же вопрос легитимации приватизации. Ясно, что подавляющее большинство украинского народа как не считало, так и не считает приватизацию справедливой, и требует неких мер по решению этого вопроса. В этом смысле успокоительные заявления Виктора Ющенко и Юрия Еханурова о том, что пересмотра результатов приватизации не будет, успокаивают только небольшую когорту собственников и, может быть, топ-менеджеров. Но для украинского народа они успокаивающими вовсе не являются. Они являются разочаровывающими и угрожающими. Поэтому в любом случае, следующей власти, будет ее лидером Тимошенко или не будет, но ей проблему легитимации приватизации придется решить.
— Означает ли это, что на выборах блок Тимошенко будет бороться за голоса электората Виктора Януковича?
— Я бы не сказал, что электорат Януковича и Тимошенко такой уж разный. Дело в том, что Тимошенко будет представлять на выборах де-факто левые идеи. Даже если она будет отрицать, что она радикальный социалист, то, что она будет говорить, по сути будут радикально левыми идеями, которые найдут немало сторонников на Востоке и Юге страны. Они будут гораздо более левыми и потому, во многом гораздо более привлекательными, чем риторика Януковича, который в последнее время все больше связан с интересами своих бизнес-партнеров, чем с теми требованиями, которые отражают интересы его электората, и которые побудили 44% избирателей отдать ему свои голоса на президентских выборах.
Поэтому, я полагаю, что сотрудничество между Тимошенко и Януковичем сложится после выборов, а не до них, в том случае, если они займут, соответственно, первое и второе места на выборах. А это вполне реально.
С идеологической точки зрения Тимошенко человек довольно гибкий. Где будет ей выгодно, там она пойдет на значительные уступки и восточному и южному электорату ради того, чтобы сначала отнять часть голосов у Януковича и социалистов, а затем, чтобы сформировать коалицию после выборов.
Здесь я бы хотел отметить, что Партия регионов Виктора Януковича, несмотря на свой огромный электоральный потенциал, очень ограничена в своей деятельности тем, что фактически является не политической партией в полном смысле этого слова, а политической надстройкой над крупным бизнесом донецких финансово-промышленных групп. А крупный бизнес всегда связан в своей деятельности с необходимостью договариваться с властью, чтобы защищать свою собственность и деньги. И Меморандум Ющенко-Януковича — это отражение этой линии. Политических резонов у Януковича поддерживать кабинет Еханурова не было. Но он был вынужден решать проблемы своих партнеров — экономические и криминальные, и поэтому он на такую политически невыгодную сделку пошел. Политически невыгодную, потому что ни одно требование именно электората Януковича, включая вопрос о статусе русского языка, в меморандуме отражено не было. Поэтому я считаю, что Партия регионов будет солидаризироваться с победителем. Если Тимошенко будет победителем выборов 2006 года, то Партия регионов с восторгом сформирует с ней правительство. Если Тимошенко не будет победителем, Партия регионов будет искать другие варианты для формирования коалиционного правительства.
— Насколько актуальна будет российская тема на парламентских выборах? Кто будет разыгрывать тему русского языка?
— Надо разделять российскую карту и тему русского языка. Вопрос легализации русского языка так или иначе является внутренним делом Украины, а не вопросом взаимодействия Украины и России. Я думаю, что чем четче будет понимание этого у всех политических сил и наблюдателей, тем легче будет разрешить вопрос с официальным статусом русского языка. Этот вопрос не должен восприниматься как вопрос российских интересов на Украине. Просто половина, даже более половины населения Украины считает русский язык родным, причем среди них преобладают этнические украинцы, а не русские. Так что это внутриукраинский вопрос. И я думаю, что рано или поздно он будет решен. Пусть не путем придания русскому статуса второго государственного языка, как это преподносилось на выборах прошлого года, но путем придания русскому языку официального статуса в тех регионах Украины, где русскоязычное население преобладает. Я думаю, что это вполне реально при любой новой власти, и тогда эта тема уже не будет восприниматься как рука Москвы.
— А какое влияние на возможный исход выборов может оказать Россия?
— Фактор России — это, в первую очередь, фактор экономический, конкретнее, фактор цен на российские энергоносители. Если цены на газ будут реально с 1 января $180 за кубометр, то это приведет к усугублению непростой экономической ситуации, а следовательно, к дальнейшему подрыву позиций Виктора Ющенко и его правительства, и без того непрочных сегодня политически. Если же Россия откажется от столь радикального повышения цен на газ, то у оппозиции на Украины будет меньше козырей.
Станислав Белковский председатель Совета по национальной стратегии, политолог
Источник
Что значит фактор россии
После развала СССР ближневосточная политика России была довольно вялой и пассивной, Москва постепенно сдавала сильные позиции в регионе, доставшиеся ей в наследство от СССР и выстраивавшиеся не одно десятилетие, и по многим внешнеполитическим вопросам глобального значения зачастую следовала в фарватере Вашингтона. На саммите «восьмерки» в 2004 г. Россия поддержала идею модернизации Большого Ближнего Востока. Однако именно с начала 2000-х гг., наша страна начала постепенную активизацию собственной ближневосточной политики.
Период с 2005 по 2007 гг. следует считать наиболее успешными для российской ближневосточной политики, импульс которой был придан состоявшимися весной 2005 года визитами Президента РФ В.Путина в ключевые страны Ближнего Востока – Египет, Израиль и Палестину, в начале 2006 года — Алжир, а в 2007 г. — в Саудовскую Аравию, Катар и Иорданию. Заметным событием явился также визит секретаря Совета Безопасности РФ И.Иванова в Иран (конец января 2007 г.). Высоко оценило его итоги и руководство Тегерана, свидетельством чему явился, в частности, быстрый ответный визит (он состоялся уже 8 февраля 2007 г.) Али Акбара Велаяти, специального представителя Верховного руководителя ИРИ Хаменеи, в Москву, где он был принят В.Путиным.
Ряд государств Ближнего Востока откликнулись на сигналы, посылаемые российским руководством. Об этом, в частности, свидетельствуют итоги визитов в Москву президента Сирии Башара Асада (18–19 декабря 2006 года), председателя Палестинской национальной администрации Махмуда Аббаса (30 января 2005 г.), президента Египта Хосни Мубарака (1-3 ноября 2006 года), экс-премьер-министра Израиля Эхуда Ольмерта (17-19 декабря 2006 года), а также нового главы израильского кабинета Биньямина Нетаньяху, премьер-министра Ливана Фуада ас-Синьоры (14 декабря 2006 года), генерального секретаря Лиги арабских государств Амра Мусы (6–7 февраля 2007 г.) и других визитов. В частности, высокую оценку российской политике в регионе дал Амр Муса, отметив: «Российско-арабские отношения в настоящее время находятся в фазе процветания, мы высоко ценим российскую политику в регионе Ближнего Востока. Может, политика других государств в нашем регионе не столь удачна. Россия — одно из немногих государств, политику которого отличает понимание реалий нашего региона».
Во время боевых действий Израиля в Палестине и Ливане летом 2006, Россия, не оправдывая радикалов из ХАМАС и «Хезболлы», выступила за разрешение конфликта исключительно политическими и дипломатическими средствами. Как постоянный член Совета Безопасности ООН она приняла самое активное участие в разработке резолюции 1701 по Ливану и полностью поддержала ее. Немало было сделано и по оказанию гуманитарной помощи Ливану и восстановлению разрушенной войной инфраструктуры.
Достаточно последовательную позицию Россия занимает в отношении одного из главных региональных конфликтов — иракского. Российские власти однозначно высказывались против силового варианта «модернизации» багдадского режима, а также в пользу широкого участия международного сообщества в разрешении серьезных водруженных конфликтов. ворах «было бы полезно участие представителей международного сообщества».
Перспективной была и другая официальная российская идея, выдвинутая в ходе визита И.Иванова в Иран, — о создании системы коллективной безопасности в районе Персидского залива. Предварительно должна быть проведена представительная международная конференция с участием всех заинтересованных сторон, включая постоянных членов Совета Безопасности ООН, на которой были бы выработаны принципы региональной безопасности, которые в дальнейшем могли бы стать платформой для дальнейшего развития системы региональной безопасности.
Необходимо также отметить, что совместная позиция России и КНР является сегодня одним из факторов, которые удерживают США и Израиль от силового вмешательства в Иране и, возможно, в Сирии. Во многом именно линия Москвы и Пекина способствовала тому, что СБ ООН по сей день принимает в отношении Ирана достаточно мягкие резолюции, не затрагивающие энергетический сектор экономики Исламской Республики.
Позиция России по иранскому досье в принципе ясна – до тех пор, пока МАГАТЭ не получило убедительных доказательств военной направленности ядерной программы Тегерана, речи о введении полномасштабных санкций идти не может. В то же время Москва не отказывается от возможности ужесточения своей позиции по иранскому вопросу, в случае предоставления наблюдателями мировому сообществу фактов, подтверждающих намерение ИРИ заполучить атомную бомбу.
Также необходимо сказать, что Россия (вместе с США, ООН, ЕС) является активным членом «четверки», занимающейся ближневосточным урегулированием. Инициатива Москвы по поиску путей урегулирования после победы на выборах в Палестине движения ХАМАС, в т. ч. установление контактов с представителями руководства этой организации (3 марта 2006 г. состоялся первый визит в Москву главы политбюро движения ХАМАС Халеда Машааля, во время которого российские представители (встречи проходили в МИД России) пытались убедить движение принять решение «четверки» международных посредников и следовать ранее достигнутым договоренностям между Израилем и Палестиной), несла в себе полезный заряд, но, к сожалению, подход Кремля не нашел поддержки в Вашингтоне.
После того как между ХАМАС и ФАТХ в 2007 году при посредничестве короля Саудовской Аравии были достигнуты соглашения о сотрудничестве (в т. ч. о формировании правительства национального единства), Россия предприняла ряд дипломатических мер, имевших целью способствовать закреплению этого соглашения, а в конечном счете — стабилизировать внутреннюю обстановку в Палестине.
Столкновения между ФАТХ и ХАМАС летом 2007 г. привели к фактическому расколу Палестины. Западные страны и Россия выразили поддержку председателю ПНА Махмуду Аббасу как единственному законному главе Палестины. Но при этом Запад во главе с США взял курс на полную изоляцию Сектора Газа, который оказался под контролем ХАМАС. Российское же руководство продолжало считать, что достижение стабильности в Палестине возможно только при согласии всех политических сил, включая движение ХАМАС, с которым надо вести переговоры, как бы трудны они не были. После кровавых событий в Палестине летом 2007 г. Москва, поддержав Аббаса, объявила также о снижении уровня контактов с представителями ХАМАС. Тем не менее, Россия остается единственной страной, которая готова и может общаться с обеими сторонами конфликта и внести вклад в примирение палестинцев.
Добавим также к этому идею проведения в Москве конференции по ближневосточному урегулированию, работа над организацией которой в настоящее время активно ведется. Причем идея эта была положительно воспринята как в Вашингтоне, так и в Тель-Авиве.
Все вышеперечисленные факты свидетельствуют о том, что у России впервые за много лет появилась позиция по ключевым вопросам ближневосточной политической проблематики. Однако говорить о том, что у Москвы есть сегодня четкая ближневосточная доктрина, пока еще рановато. России сегодня требуется более четко определить свою роль и место в процессах модернизации Ближнего Востока и его отдельных стран, в т. ч. в рамках усиленно продвигаемой США концепции, в которой наряду с сугубо меркантильными целями, заложено и немало полезного как для стран региона, так и для интересов национальной безопасности России, соседство которой с Большим Ближним Востоком требует самого активного участия в делах региона.
Серьезной угрозой для России, исходящей с Ближнего Востока, является распространение радикального ислама в регионах РФ с преимущественно мусульманским населением. Расширение поддержки исламистам может спровоцировать очередной виток напряженности на Северном Кавказе. При наиболее неблагоприятном развитии событий Россия может оказаться мишенью и для ядерного терроризма.
По-прежнему острой проблемой останется наркотрафик. Попадание Афганистана под контроль исламистов может несколько снизить данную угрозу, но не снимет ее полностью. Отдельно следует сказать, что после прихода в 1996 г. к власти в Афганистане, талибы серьезно активизировали борьбу с производством наркотиков (в 2001 г. в Афганистане было произведено всего 185 т «зелья»). «Ренессанс» наркоторговли произошел после изгнания талибов из Кабула — к 2003 г. Афганистан производит ежегодно до 7 тыс. т наркотиков.
На фоне усилий России по превращению в глобального энергетического игрока усилится конкуренция между ней и нефтедобывающими монархиями Персидского залива, являющимися членами ОПЕК. Принимая во внимание заинтересованность Европы в том, чтобы нарушить монополию России на поставки в Старый Свет нефти и газа, могут активизироваться контакты между Европейским союзом и ближневосточными государствами. ЕС при участии нефтедобывающих монархий начнет разрабатывать проекты маршрутов поставок углеводородов в Европу в обход России. В случае ослабления международного давления на Иран и переориентации его внешнеполитической линии Тегеран также, вполне вероятно, присоединится к некоторым из этих проектов (например, в газовой сфере).
Очевидно, что по мере расширения китайского влияния в ближневосточном регионе интерес к России здесь будет заметно снижаться. А если США ослабят давление на Иран и скорректируют свою региональную стратегию, на Ближнем Востоке серьезно активизируются американские и европейские энергетические концерны, которые начнут перехватывать у российских компаний контракты на разработку иранских нефтегазовых месторождений.
Вместе с тем по мере расширения влияния радикального ислама Россия будет представлять для правительств большинства государств Ближнего Востока интерес в качестве партнера в борьбе с террором. Не исключено, что в ближнесрочной перспективе теснее станут контакты в области борьбы с терроризмом между Россией и Израилем, который является одной из основных целей исламистов.
Интерес к России как к поставщику вооружений будет оставаться достаточно высоким. Однако Москве вряд ли удастся выйти на лидирующие позиции по поставкам вооружений и составить здесь серьезную конкуренцию Соединенным Штатам. Участие России в торговле оружием со странами Ближнего Востока во многом будет зависеть от позиций Вашингтона и Тель-Авива, которые вполне могут наложить санкции на российские предприятия, продукция которых якобы попадает в руки исламских радикалов.
Интерес к России как к партнеру в области «экономики знаний» будет планомерно снижаться. Многое здесь будет зависеть от внутренней политики самой России и ее способности возродить науку. Вполне вероятно, что некоторые ближневосточные государства проявят интерес к сотрудничеству с российскими нефтегазовыми компаниями.
Подытоживая все вышесказанное, необходимо отметить, что последовательная и внятная ближневосточная стратегия России все же необходима. И чем быстрее она будет сформулирована, тем более благоприятные последствия для нашей страны это будет иметь как в геополитическом, так и в экономическом планах.
По всей видимости, ближневосточная стратегия РФ должна базироваться на принципе экономического проникновения в регион и закрепления там позиций российского бизнес-сообщества. Кроме того, России стоит приложить усилия для создания такого политического курса, который, служа национальным интересам, не шел бы вразрез с устремлениями США.
Основные интересы России на Ближнем Востоке располагаются, во-первых, в области безопасности, во-вторых, в энергетическом секторе и, в-третьих, в области торговли вооружениями.
В области безопасности — это стремление распространить свое влияние на те районы Ближнего Востока, откуда для нашей страны исходит угроза экспорта радикального ислама – суннитские районы Ирака, Афганистан и государства Персидского залива.
В энергетической области – возобновление действий контрактов, заключенных российскими концернами с режимом Саддама Хусейна, а также сохранения контактов с Ираном в сегменте развития мирного атома.
В области торговли вооружениями — наращивание объемов поставок на Ближний Восток, поскольку большинство армий ближневосточных государств по сей день оснащены советской военной техникой и вооружениями, в связи с чем нуждаются в их модернизации, а также в приобретении запасных частей и новых образцов.
Приоритетными направлениями в российской политике на Ближнем Востоке должны быть – ближневосточное урегулирование, где она имеет шансы расширить свое участие, Ирак (контракт на разработку нефтяного месторождения Западная Курна-2, район высокой активности исламских фундаменталистов), Иран (бушерский проект), государства Персидского залива (Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар, занимающие ключевые позиции в мировом ТЭКе), Сирия (проявляет интерес к закупкам российских вооружений, нуждается в международной поддержке перед лицом давления со стороны США), Афганистан (как один из главных очагов распространения наркотиков и исламизма).
Вспомогательными – Египет и страны Магриба (регионы для поставок партий российского вооружения, Ливия также перспективна в энергетическом плане), Ливан (как составная часть процесса арабо-израильского урегулирования), Турция (с точки зрения энергетического сотрудничества).
Следует отметить, что многие из ближневосточных государств имеют перед Россией крупные долги, которые можно было реструктурировать в выгодные контракты, как это уже было сделано, например, в Алжире.
О конкретных направлениях ближневосточной политики России необходимо сказать следующее.
Ирак. Вполне возможно, что разделение Ирака на две части — курдскую, которая уже сегодня фактически независима, и арабскую (а возможно – и на три – курдскую, суннитскую и шиитскую) и вероятное достижение через несколько лет некоторой (по крайней мере, на первых порах) стабильности будет способствовать продвижению российских экономических интересов в этой стране. Ключевым обстоятельством здесь может стать самоустранение американцев от прямого управления политическими процессами в Ираке.
Афганистан. Россия, вероятнее всего, будет продолжать оказывать открытую поддержку НАТО и антиталибским силам в Афганистане, которые станут буфером на пути распространения террористической угрозы. При этом в Центральной Азии естественными союзниками России станут бывшие советские республики (особенно Казахстан) и Китай, которые будут препятствовать продвижению в регионе исламистской идеологии. Данное обстоятельство увеличит взаимодействие этих государств в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), придав ей дополнительный геополитический вес.
Иран. В иранском вопросе России будет действовать наиболее осторожно, поскольку именно здесь ее интересы пересекаются с устремлениями Соединенных Штатов. Вероятнее всего, конфликт между Ираном и США будет находиться в тлеющем состоянии, поскольку Белый дом не смирится с укреплением иранских позиций в глобальном масштабе. Будущее Ирана будет зависеть от успеха реформ — умелое руководство страной может вывести ее на лидирующие позиции на субконтиненте (особенно в Центральной Азии и Каспийском регионе).
В этой связи наиболее продуктивной линией в отношении Ирана является та, которую Россия проводит в настоящий момент (защита своих интересов путем расширения дискуссии по иранскому вопросу в Совете Безопасности ООН, упирая при этом на необходимость предоставления МАГАТЭ реальных доказательств нарушения Тегераном режима нераспространения).
Также российское руководство рано или поздно должно осознать целесообразность всяческого поощрения действий отечественного бизнес-сообщества на иранском направлении и попытаться активизировать в ближайшие годы проникновение наших компаний на иранские рынки.
В сложившихся условиях России крайне важно разработать долгосрочную внешнеполитическую стратегию, которая позволила бы ей в ближайшие десять лет минимизировать вызовы, исходящие для нее с Ближнего Востока. Эта стратегия должна включать в себя развитие сотрудничества с Китаем по ближневосточной проблематике и реанимацию старых связей, наработанных еще со времен СССР. России целесообразно поддерживать ближневосточные инициативы США, которые не идут вразрез с ее национальными интересами. Но главное — необходимо резко активизировать усилия по проникновению на энергетические рынки региона. Без этого ее роль как великой энергетической державы уже в рассматриваемый период обречена на деградацию.
В заключении следует сказать, что на Ближнем Востоке Россия должна стремиться остаться вне зависимости от изменения там политической конъюнктуры – в союзе с США или без них, создавая концессии, заключая СРП и т.д. России необходимо активизировать свою ближневосточную политику также еще и потому, что она, вложив в регион достаточно много интеллектуальных и финансовых ресурсов (особенно в советский период своей истории), так до сих пор и не получила соответствующей отдачи. При этом, очевидно, что упор руководством РФ должен быть сделан на сотрудничество с ближневосточными государствами в энергетической сфере.
В связи со всем вышесказанным следует еще раз подчеркнуть, что «ударным отрядом» российского проникновения на Ближний Восток должны стать крупные отечественные энергетические концерны, которые крайне заинтересованы в том, чтобы отстоять свои интересы в Ираке и получить новые подряды в Иране.
Без завоевания позиций на Ближнем Востоке, России невозможно будет претендовать не только на роль «энергетической серхдержавы» (эфемерной), но и на роль сверхдержавы – вполне реальной
Источник
