Что значит для меня быть приемным родителем

ЦЕННОСТЬ ИСТИННОЙ МОТИВАЦИИ. ЗАЧЕМ ВАМ НУЖЕН ПРИЕМНЫЙ РЕБЕНОК?

Не всегда будущие приемные родители верно оценивают свое желание взять ребенка из детского дома. Часто ими движут психологические первопричины, причем не осознаваемые, и лучше заранее проработать с психологом свою мотивацию, чтобы не принять ошибочное решение.

«На установочном тренинге намерений в Школе приемных родителей я задаю слушателям открытый вопрос: «Зачем вам нужен ребенок именно сейчас?». Похожий вопрос про мотивы, про потребность заполнить, заменить, утолить, залечить, звучит в опросниках, в анкетах и упражнениях на протяжении всей подготовки кандидатов в замещающие родители», — подчеркивает Наталия Мишанина, детский и семейный психолог, эксперт в сфере приемного родительства и социального сиротства.

И правильно начинать путь к приемному родительству в том числе с этого – с работы над своей мотивацией, точнее, с поисков честных ответов на вопрос о том, а зачем же и почему вам хочется стать приемным родителем.

Мотивы могут быть самыми разными. Некоторые мотивации на самом деле могут создать опасную ситуацию для будущего: отношения между родителями и ребенком могут не сложиться или быть очень сложными, если изначально родители испытывают иллюзии даже по отношению к собственному желанию взять ребенка и необъективно оценивают свои мотивы.

Опыт и истории конкретных людей показывают, что мотивы бывают разные, в том числе деструктивные, или же такие, когда родитель ориентирован на себя, а не на нужды ребенка.

Давайте попробуем разобраться в ложных и истинных мотивах стать приемным родителем.

Эмоциональный порыв «Я должна»

Бездетные женщины подвержены эмоциональному порыву, установкам, которые давно укрепились в голове, либо социальному давлению. Женщина считает своим долгом взять ребенка, если уж не получилось родить своего.

Но на самом деле это ошибочная мотивация. Впоследствии такая ситуация может дать серьезные осложнения. Часты варианты, когда женщина не может полюбить приемного ребенка. Стоит заметить, что это не всегда и требуется, скорее, надо ориентироваться на заботу, теплые ласковые отношения, а не заставлять себя испытывать любовь к ребенку. Однако в данном случае женщина может начать испытывать серьезное чувство вины: хотела исполнить материнский долг, а сердце молчит.

«Никакие ссылки на долг перед обществом или перед собой не могут быть настоящей мотивацией стать Родителем. Прежде всего, необходимо думать о ребенке, осознавать, по-настоящему ли ты сможешь стать для него мамой, или это будет лишь способом сказать себе «Я выполнила эту задачу» и поставить галочку?» – отмечает Наталия Мишанина.

Бегство от одиночества

Вот конкретная история, которую рассказывает психолог. Н., женщина 55 лет приехала в Москву из далекой российской глубинки. Здесь Н. прожила пять лет. Работает в школе – ведет кружок рисования, подрабатывает в группе продленного дня. Живет на съемной квартире. Друзья и родные далеко, так что образ жизни довольно замкнутый. И вот появилась мысль стать приемной мамой.

«Женщина поделилась, что хочет принять на воспитание мальчика 8-10 лет. Хочет, чтобы он стал ей помощником по жизни. При этом Н. никогда не была замужем, в своем городке жила вместе с мамой, а когда той не стало, решила попытать счастья в столице. На приеме я задала ей вопросы о том, как она рисует себе жизнь с приемным мальчиком через пять лет, понимает ли перспективы, насколько она готова к развитию интересов ребенка, к его будущему пубертатному периоду, сможет ли пережить его травмы – нынешние и будущие. Однако женщина не смогла ответить на эти вопросы, лишь удивленно улыбнулась и ответила: «Проживем как-нибудь. Мир не без добрых людей»», – рассказывает Наталия Мишанина. Было понятно, что будущая приемная мама не прорабатывала свои возможности, ресурсы, ориентировалась лишь на сиюминутное «хочу» и мало думала о ребенке.

«Мотив одиночества – это желание стать не только мамой, но и реализоваться как женщина, которой нужно внимание и не детская забота. Иллюзорное представление о будущем, неоправданные ожидания – вот что будет являться риском возврата в этой семье, – поясняет психолог. – В данном случае клиентке было рекомендовано заполнить свое одиночество помощью пожилым людям, которые нуждаются в заботе и общении».

Эйфория, или «бабочки в животе»

Следующий мотив – эмоциональный порыв, или «бабочки в животе». Вот что рассказывает Наталия Мишанина: «Возврат ребенка в систему всегда очень травматичен, как для одной, так и для другой стороны. Приемная мама пришла на прием с решением отказаться от приемного подростка 12 лет, которого она приняла полгода назад. Однажды она увидела по телевизору сюжет из детского дома, в котором рассказывали о воспитанниках, желающих попасть в семью. Среди ребят был он, голубоглазый блондин с родинкой возле левого уха, с задорным непослушным чубом и хитрым взглядом. «Я как на него взглянула, сразу поняла, что это мой! Прямо словно бабочки в животе закружились. Сразу же связалась с детским домом и выходные уже поехала знакомиться!», – вспоминала мама. Первый месяц был бархатно-медовым, а потом …бабочки в животе разлетелись. Мальчик стал грубить, хамить, врать, воровать, и творить всяческие «чудеса». Замечания о его поведении сыпались отовсюду. За полгода пришлось сменить три школы. Знания, полученные в Школе приемных родителей, не помогли, слишком было много эмоций, за которыми трудно было разглядеть причины поведения подростка».

Удалось провести длительную работу с семьей, и мальчик, к счастью, до сих пор находится в семье. Но потребовался долгий путь к взаимному принятию друг друга. Однако, подчеркивает эксперт, подобного стресса для всех могло бы и не быть, если бы «на берегу» мама разобралась со своими истинными мотивами и чувствами.

«Этот ребенок был принят не ради него, а для себя. Просто женщина влюбилась в образ симпатичного мальчугана и не справилась со своими эмоциями и со своей материнской ролью», – отмечает Наталия Мишанина.

Замена утраченного

Эта супружеская пара стала часто появляться на мероприятиях с участием детей из детских домов. Они всегда стояли в сторонке, и как будто бы выглядывали кого-то из толпы. Перед тем как идти на обучение в ШПР, супруги прошли собеседование, где в процессе беседы было выяснено, что два месяца назад они похоронили кровного 17-летнего сына. Подросток умер от онкологии. И теперь его родители хотели как можно быстрее заполнить пустоту, которая образовалась после смерти их любимого мальчика. «На консультации стало ясно, что супруги еще очень глубоко находятся в своем горе. Слишком мало времени прошло с момента трагедии. Этой паре психолог рекомендовал пройти личную терапию, прогоревать, оплакать, и не раньше чем через полтора-два года вернуться к вопросу приема ребенка в семью. На тот момент супруги находились не в ресурсе, у них было много боли, в их сердцах было холодно и страшно, а ребенку из детского дома нужно много энергии, тепла и принятия», – поясняет Наталия Мишанина.

Однако, если одни психологи не советовали паре сейчас принимать ребенка из детского дома, другие специалисты даже не прореагировали на их состояние. В итоге пара, закончив ШПР по месту жительства, получила разрешение от органов опеки. И совсем скоро у них появился… мальчик, подросток 15 лет! Но сможет ли ребенок удержать на своих плечах такой невероятный груз – «починить» семью и залатать серьезные раны убитых горем приемных родителей? Взрослые взвалили на приемного подростка, которому нужна помощь, поддержка, выход из собственных травм, непосильную ношу. Семья позже пропала из поля зрения. Но можно предположить, что когда мальчик будет приближаться к 17-летнему возрасту, у родителей, которые еще находятся на стадии острого горя активизируется страх потери и этого ребенка.

Попытка стать героем-спасателем

Часто подспудно взрослые хотят быть героями. Как активно участвовать в помощи обществу, как и кому принести пользу? Появляется идея взять в семью приемного ребенка. Это такой способ сделать доброе дело, и при этом спасти ребенка.

Вытащить ребенка из системы – это хорошо. Но идея «я его спасу!» не должна быть главной. Ведь потом, отмечает наш эксперт, часто начинаются взаимные претензии. Дело в том, что подсознательно родители в такой ситуации ожидают благодарности от ребенка. «Ведь мы его оттуда вытащили, мы хотели, чтобы у него было все самое лучшее, чтобы он учился в лучшей школе, поступил в престижный вуз, чтобы вся его жизнь изменилась, но он еле учится и вообще он не такой, как мы хотели, а еще он не ценит наших усилий!» – часто расстраиваются приемные мамы и папы в подобных ситуациях. А причиной этого и была первоначальная мотивация стать героем-спасателем.

Правильная мотивация – думать об интересах ребенка

Это деструктивные варианты мотивации. Вы спросите: «А какая мотивация правильная?». Ответ прост: та, которая направлена на обеспечение потребностей ребенка, лишенного родительского попечения и любви!

Важно, чтобы ваше желание стать приемным родителем основывалось только на ребенке, на внимании и заботе о нем. Ребенку из с детского дома очень важно попасть в безопасную среду, наполненную любовью. И только тогда, когда он начнет доверять, он сам станет расти и развиваться. Поэтому важно осознать, что семья нужна для ребенка, а не ребенок для семьи.

Вот почему важно осознавать свои мотивы и потребности. Это нужно, чтобы быть готовым к изменениям, которые произойдут с вами и вашей семьей с приходом ребенка в семью на воспитание. Чтобы не навредить в дальнейшем ни ребенку, ни себе. Чтобы не разочаровываться в не оправдавшихся ожиданиях и не мучить себя чувством вины за то, что что-то пошло не так. Чтобы понять, для кого вы это делаете, для себя или для ребенка.

Желаем вам найти в себе правильную мотивацию к приемному родительству!

Источник

Вот она, жизнь: что значит быть приемными родителями

В социальных сетях 6 октября запускается открытое голосование за лучшие работы в рамках первого Всероссийского конкурса дневников приемных семей «Наши истории». Цель конкурса — побудить приемные семьи поделиться собственным опытом опеки друг с другом, а также с теми людьми, которые только хотели бы взять ребенка-сироту на воспитание. В современных проблемах приемных семей в России разбиралась корреспондент Федерального агентства новостей.

«Мне было плохо, детям — тоже»

«Уже семь лет я пытаюсь ответить людям на один странный вопрос: «Зачем тебе это надо?». Но я честно не знаю ответа на вопрос — зачем быть приемной мамой. Просто однажды я узнала, что в больнице требуются волонтеры для работы с детьми. Мне было плохо — я была одинока. Этим детям — тоже. Это была палата с детьми-отказниками с диагнозом ВИЧ, им тоже было одиноко. И мы нашли друг друга. Их невероятная жажда жизни потрясла меня до глубины души. И в этой палате началась моя новая жизнь, она вдруг понеслась как табун лошадей: вскоре я вышла замуж. Своего будущего мужа я поставила перед фактом: у нас будут приемные дети. И он ответил: конечно, и не один. А через год в нашем доме появился двухмесячный Иван, младенец-отказник. Прошел еще год, и у нас появились еще двое — трехлетняя девочка и ее полуторагодовалый братик. Это был сложный период становления нашей семьи. Через год стало полегче: мы переехали в новый дом, дети пошли в садик, и вскоре у нас появилась еще одна, пятилетняя дочка. Просыпаясь каждое утро, я понимаю — вот она, жизнь. Наверное, она немножко сумасшедшая, но такая живая и такая настоящая. Я просто счастлива». Это цитата из дневника 37-летней Инны, автора одного из 400 подобных дневников, собранных в своеобразную энциклопедию жизни приемных семей Благотворительным фондом Елены и Геннадия Тимченко. Таков, по сути, главный результат объявленного им конкурса семейных дневников «Наши истории», итоги которого фонд подведет 12 ноября. 400 непридуманных историй со всей страны, из 65 регионов, прислали на конкурс в Москву приемные мамы и папы, и даже сами приемные дети. Благодаря собранному материалу у специалистов, чиновников и потенциальных приемных родителей появится шанс получить самое достоверное представление о мотивах приемного родительства и проблемах семей с приемными детьми, избавиться от предрассудков и ложных стереотипов, связанных с этой сферой жизни.

Кризис семьи: суррогатная вместо кровной

75 тысяч детей в России на данный момент ожидают устройства в семью. В начале 2013 года, по данным правительства РФ, этот показатель составлял 118 тысяч детей. На основании этих данных автор конкурса и генеральный директор фонда Мария Морозова считает, что сам институт семьи в нашей стране и в европейских странах переживает кризис. «Институт замещающего семейного устройства будет востребован, поэтому замещающие семьи надо готовить к тому, чтобы они эффективно решали стоящие перед ними задачи — адаптировали детей, травмированных социально, давали им опыт семейной жизни, учили справляться с трудностями», — рассказала Морозова на презентации конкурса в Москве. Решение проблемы сиротства она видит в формировании профессиональных замещающих семей — специально подготовленных и поддерживаемых государством. «Приемная семья должна сочетать в себе любовь и профессионализм, — считает директор фонда, — только в таком сочетании она может выполнять свою миссию». В сравнении с началом года число сирот в России сократилось на 14 % — это стало возможно благодаря вниманию общества к проблеме социального сиротства и государственной политике, которая постоянно совершенствуется, считает начальник отдела нормативного регулирования в сфере прав детей Министерства образования и науки РФ Марина Лашкул. По данным ее ведомства, 76% детей, числящихся в банке данных сирот, — старше 10 лет; 25%, нуждающихся в опеке — инвалиды; 56% имеют братьев и сестер. «Приказом министерства образования мы утвердили единые требования к подготовке приемных родителей. Принята программа повышения квалификации работников органов опеки и попечительства — ведь это к ним, прежде всего, приходят граждане, когда решают взять в семью такого ребенка, — рассказала Лашкул. — В настоящее время мы работаем над внесением изменений в Федеральный закон №159 о гарантиях по защите прав детей, оставшихся без попечения родителей. Готовим изменения в части обеспечения детей жилыми помещениями, в порядке устройства детей на воспитание в семьи — в части перечня необходимых документов, порядке выдачи решения».

Милосердие — признак зрелости

После президентского указа 2012 года об упрощении процедуры передачи детей на усыновление было принято более 40 поправок в различные нормативные документы, напомнила член координационного совета при президенте РФ по реализации Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012—2017 годы, доктор психологических наук Галина Семья. «Подобного рода записки родителей должны помочь оценить эффективность принятых решений, — считает она. — Тем более, что такого рода исследования уже проводились, например, в Белоруссии. Но во всероссийском масштабе эта работа проводится впервые». Больше всего на конкурс поступило дневников от родителей в возрасте 45—47 лет, самому старшему конкурсанту — 64 года, от несовершеннолетних приемных детей пришла 21 работа. Подавляющее большинство участников конкурса проживают в малых городах и селах, где проблема расширения жилплощади с учетом потребностей новых членов семей решается проще, а приусадебное хозяйство помогает прокормиться. Характерно, что более 80% приемных родителей решаются взять в семью приемного ребенка уже после 40 лет. По словам экспертов, это, как правило, состоявшиеся люди, нередко уже вырастившие собственных детей. Специалисты отмечают, что такие решения часто принимаются на иррациональном уровне, спонтанно. Потому что милосердие, по своей сути, иррационально — как и любовь. Психолог Галина Семья рассказала историю одной приемной семьи, мечтавшей взять на воспитание маленького кудрявого мальчика. В результате поездки в интернат супруги, недолго думая, взяли в семью двух сестер 12 и 14 лет. «Они увидели в них себя, — пояснила психолог, — и этот воображаемый двухлетний мальчик уже потерял для них значение». Галина Семья считает, что банк данных детей-сирот будет становиться «старше», то есть доля в нем подростков к 2017 году, по ее мнению, достигнет 90%. Доля инвалидов среди них также может вырасти до 50%, так как забирают в семьи, прежде всего, здоровых сирот. Еще одна проблема — возвраты, или отмена решения о приеме в семью. Доля возвратов не меняется и составляет 8—10% от числа принятых в семью детей. «Чаще всего возвращают тех детей, которых взяли 5—6 лет назад, — пояснила психолог. — Когда эти дети становятся подростками, наступает трудный возраст. Школы приемных родителей и службы сопровождения должны стать тем механизмом, который позволит сократить возвраты. Пока мы этого не видим».

Когда семья становится профессией

Наибольшие надежды на профессиональные семьи специалисты возлагают там, где речь идет о трудных детях — с инвалидностью, психологической травмой. Эксперты выступают за заключение с такими семьями трудовых договоров вместо гражданско-правовых. Воспитание проблемных детей-сирот в приемных семьях, по мнению специалистов, должно стать профессией, со всеми необходимыми ее атрибутами, включая образование, профессиональные требования и обязательное повышение квалификации. «К сожалению, Министерство труда и социальной защиты пока не дает на это положительного заключения, поскольку требуется немало поправок в трудовое законодательство, — отметила Семья. — Одной материальной поддержки недостаточно, нужна специальная подготовка, нужны тренинги по тем проблемам, которые возникают в той или иной приемной семье».

Черный ящик

Действительно приемные семьи сталкиваются с целым букетом специфических проблем: наследственными заболеваниями приемных детей, которые оставались не выявленными или попросту сокрытыми при оформлении опеки, с задержкой развития или адаптации, с последствиями «педагогических подходов» в детских домах. «Когда ты берешь ребенка из интернатного закрытого учреждения, ты берешь практически черный ящик. Очень сложно понять, о чем он думает. Иногда и к родному ребенку трудно найти подход, к подростку в особенности», — считает психолог Елена Гобова. В подтверждение ее слов своим личным опытом поделился народный артист России, композитор, певец, актер и режиссер Владимир Назаров, воспитывающий двоих приемных детей. «Воспитание решает не всё. В первую очередь, мы все, приемные родители, сражаемся с генетикой, — отметил Назаров. — Когда ты берешь ребенка, ты абсолютно не понимаешь еще, на что ты решился. Понимание приходит иногда на первый, иногда на десятый год. К этому времени ребенок, попавший в твою семью в семимесячном возрасте, становится родным. И вдруг он вырастает в подростка, и начинаются проблемы: на трудный подростковый возраст накладываются гены, которые я не могу просчитать, и действия моего ребенка просто ставят меня в тупик. Вдруг оказывается, что ребенка, который в моей семье 15 лет, я совершенно не знаю. И я не могу с этим справиться, и мне некого попросить о помощи, потому что органы опеки не были в моей семье ни разу. Нам казалось, что если он будет расти по нашим правилам, жить в достатке, ходить в театры, то будет всё, как мы хотим. Ничего подобного — генетика всё побеждает. Действовать приходится на интуитивном уровне, на ощупь».

Цель — закрыть детские дома?

По словам активистки Анны Гаан, органы опеки часто оказываются перед сложной формальной задачей — выполнить план по распределению детей из интернатов в семьи — и вынуждены «для галочки» любой ценой «рассовывать» их по семьям, брать к себе домой. «Что будет с такими детьми через 4—5 лет? Люди должны приходить к этому осознано, а школы приемных родителей просто необходимы! Кроме того, у приемных семей должны быть кураторы, способные оказать квалифицированную помощь», — считает активистка. В России более тысячи организаций, осуществляющих сопровождение приемных семей, поясняет чиновник Минобрнауки. «Да, у нас в стране проводится реструктуризация учреждений для детей-сирот. Количество детей в организациях сокращается, — подтверждает Марина Лашкул. — Правовая база позволяет использовать ресурсы этих организаций для сопровождения замещающей семьи, для сопровождения выпускников интернатов. Для этого есть всё необходимое». «Здесь есть другая проблема: приемные семьи очень не хотят заключать договоры с органами опеки на сопровождение», — замечает психолог Галина Семья.

А готово ли общество?

Не всегда приемные семьи находят понимание со стороны окружающих: соседей, воспитателей детских садов и учителей, членов семей. О приемных родителях окружающие рассуждают очень по-разному, одни называют их героями, другие — странными людьми, чуть ли не безумцами, третьи обвиняют в корысти. Этот диапазон мнений показывает, что для нашего общества взятая на себя ответственность за сироту или брошенного живыми родителями ребенка — не является нормой жизни. Что уж говорить о приеме в семью ребенка с ограниченными возможностями, за которым, быть может, всю оставшуюся жизнь придется ухаживать, по сути, неся чужой крест. И если кризис семьи приводит к отказу от родных чад, то есть ли основания ждать, что готовность брать приемных детей станет массовым явлением? «Нам приходится слышать истории, как приемные родители приходят в органы опеки, чтобы взять в семью новых детей, а их упрекают в том, что они пришли из-за денег, — рассказала Галина Семья. — Так, приемная семья, взявшая на воспитание ребенка-инвалида, получает по 25 тысяч рублей вознаграждения каждому родителю и 23 тысячи — пособие на ребенка. Столько же на следующего. А рядом — такая же семья, которая воспитывает своих таких же детей-инвалидов, и им подобных денег от государства не видать».

Источник