Что значит быть человеком марков

ПРО ТО, КАК ОДЕВАТЬСЯ В НОЧНОЙ КЛУБ

Один короткий абзац я должен отвести одному очень важному в прикладном отношении научному исследованию. Не решусь пересказывать, просто процитирую:

«Молодые, достигшие половой зрелости люди Homo sapiens обоих полов часто собираются в определенных местах и танцуют… Такой тип поведения наблюдается у ряда животных… В настоящем исследовании изучалось это явление в условиях коммерческих ночных клубов. Полученные данные показывают, что более 80 % людей входят в клубы, не имея партнера, и поэтому являются потенциально доступными в сексуальном плане. Наблюдается также примерно 50%-й рост числа парочек среди выходящих из клуба (по сравнению с входящими), что свидетельствует о том, что данные конгрегации образуются с сексуальными целями. Внутри клубов свыше 80 % парных разнополых танцев были инициированы мужчинами, которые подходили к женщинам, а не наоборот. Как следствие, женщины конкурируют друг с другом за привлечение партнеров. Количественная оценка разных женских привлекающих тактик показала, что, хотя лишь 20 % женщин носили тесно облегающую одежду, демонстрирующую более 40 % поверхности их тела или 50 % площади груди и танцевали в сексуальной (sexually suggestive) манере, эти женщины привлекли почти половину (49 %) зарегистрированных нами мужских приглашений на танец. Эти данные указывают на эффективность одежды и танцевальных демонстраций для привлечения мужского внимания и являются веским доводом в пользу того, что ночные клубы представляют собой площадки для сексуальных демонстраций, где женщины соревнуются за мужское внимание. Женщины, осуществляющие наиболее успешные демонстрации, получают преимущество, которое состоит в возможности выбирать из ряда мужчин, проявившим к ним интерес».

Отрывок из книги: Александр Владимирович Марков. «Эволюция человека. В 2 книгах. Книга 1. Обезьяны, кости и гены.» Астрель, CORPUS, 2011.

«Иллюзия — состояние жизнерадостное»

Ирвин Ялом, Джинни Элкин

Следующий блок книги Александра Маркова посвящен описанию разных феноменов нашего сознания, как результата эволюции. Ученые берут некое свойство, и экспериментально доказывается его зачаточное присутствие у животных. Раз оно есть и у животных, значит, качественно, мы от них не отличаемся, а только количественно. Все эти данные приводятся как полемика с мнением, что человек имеет какие-то уникальные, только человеческие свойства, как «искра божья».

Например, эстетика. Чувствительность к прекрасному, к симметрии и т.д. Оказывается, есть птички семейства воробьиных, которые стоят и трогательно украшают специальные шалашики, где спариваются с самками и самка выбирает самый красивый шалашик. Это не гнездо, а просто место для «ночи любви». Вывод из этого наблюдения — эстетика в животном мире тоже есть.

Дальше — логика, способность выделять истинную причину события, а не просто ассоциативно-ближайшую. Оказывается, логика доступна уже крысам, которых учат бежать к кормушке при определенном звуке, а потом самой крысе дают рычаг, этот звук производящий, и если крыса сама, нажимая на рычаг, издает звук, она к кормушке не бежит, а если тот же звук звучит без ее участия — немедленно несется кушать.

Сопереживание. Для расшифровывания этой способности, нейробиологи открыли даже специальные «зеркальные нейроны», благодаря которым мы можем чувствовать чувства других существ. Экспериментально сопереживание подтверждено у мышей и кур.

Понимание чужих поступков, понимание того, что перед тобой существо, подчиняющееся некой логике. Изящный эксперимент с детьми: Экспериментатор нажимал на нужную кнопку головой, хотя мог делать это руками — дети копирую, тоже нажимали головой. Но если он нажимал головой, когда его руки были заняты — дети нажимали кнопку рукой, не просто подражая, а еще и анализируя поведение. Похожий эксперимент провели с обезьянами. С тремя видами обезьян, от которых мы отделились 6 млн. лет назад, 20 млн. лет назад и 40 млн. лет назад. Все обезьяны одинаково хорошо справились с заданием на понимание чужих поступков.

Орудийная деятельность. Есть у многих животных, но животные используют орудия более стереотипно, для них характерна быстрая и жесткая фиксация, ритуализация и полнейшая неспособность переучиваться. Им гораздо труднее перестроить стратегию — «включить мозги».

Бескорыстная помощь. Александр Марков пишет, что общественные насекомые бескорыстно помогают близким родственникам. Он биолог — ему виднее, но мне на лекциях в Университете говорили, что общественные насекомые, скорее действуют как части одного организма, как клетки, чье поведение жестко детерминировано программой, как фагоциты, например. Но опыты на обезьянках, бесспорно, показывают, что шимпанзе без всякого принуждения, добровольно оказывают помощь, если «инструментальность задачи не связана с едой». Еду шимпанзе предпочитают оставлять себе и стараются никому не отдавать просто так.

Планы на будущее. Обезьяны, оказывается, уже в состоянии спланировать какой инструмент им понадобится через пять минут в другой комнате, чтобы достать виноград из специального приспособления (выбирают два инструмента из восьми).

Критическая самооценка. Способность оценить вероятность того, что твое решение может быть и неправильным. Это могут уже крысы. Крысы, сделавшие неправильный выбор, дольше ждут у кормушки, если задача была сложной, и быстрее пытаются еще раз разрешить экспериментальную ситуацию, если задача была простой, крыса в большей мере уверена, что ошиблась и жать нечего. Более того, вживив крысам в мозг электроды, экспериментаторы установили, что активность нейронов отвечающих за принятие решений в спорных ситуациях усиливается при увеличении уровня сложности задачи (сложная задача заставляла возбуждаться 120 нейронов из 563 подконтрольных, а легкая задача только 66). На обезьянах эта способность тоже экспериментально подтверждена.

Способность играть. Девочки-шиманзе, воспитывавшиеся в неволе тоже играют в куклы, а мальчики-шимпанзе «мужские» игрушки. Игру в дочки-матери подсмотрели и среди диких шимпанзе. Роль кукол выполняли деревяшки. «Обезьяны носятся с ними повсюду, спят с ними в своих гнездах, играют с ними примерно так же, как матери-шимпанзе со своими младенцами».

Так что зачатки почти всего, чем мы гордимся, как высоко-воспитанные люди у животных уже есть. А еще, простейшие микроорганизмы пользуются одинаковыми с нами нейромедиаторами для осуществления взаимодействия между своими клетками. Мы, безусловно, часть природы.

К счастью, автор не дает читателю долго находится во власти таких фактов и на последующих страницах приводит мнение антрополога Дуайта Рида и Калифорнии о том, что мы мощно выделяемся на фоне всего животного мира, но… чем? Размером кратковременной рабочей памяти (КРП)! Сколькими понятиями мы можем оперировать одновременно. Психологи определяют уровень этой памяти очень просто — читают человеку список слов из пятнадцати, и сразу просят воспроизвести, потом еще раз читают, еще раз просят воспроизвести… Как-то так. Она у нас 7±. То есть мы можем одновременно с семью предметами работать, семь понятий взаимоувязывать. А Шимпанзе может только два-три! Взять орех, положить на доску и камнем по нему треснуть. Операция сложнее дня них невозможна. Шимпанзе не могут фигурки классифицировать, если больше двух групп (синие и красные, кубики и треугольнички), а мы можем! По форме орудий наших предков и анализу техники их производства, Дуайт Рид предположил, что КРП увеличивалась от шимпанзе к австралопитекам, гейдельберским людям, неандертальцам и, наконец, к нам — сапиенсам. И увеличение мозга тоже хорошо вписывается в данную теорию: чем больше мозга (субстрата), тем больше кратковременной памяти. По моему, логично. А когда у нас будет 15±3, мы сможем такие задачи сложные решать, что дух захватывает! А обезьяны так и останутся с 2±1, так как у них ум ни естественным, ни половым отбором не поддерживается.

БЕРЕГИТЕ ДЕНДРИТОВЫЕ ШИПИКИ!

Следующий раздел книги посвящен устройству мозга и любопытным фактам о мозге. Не буду его пересказывать, напишу только о том, что лично мне показалось новым и особенно любопытным.

ПУГЛИВОСТЬ, ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ И ХИМИЯ ЛЮБВИ

Вообще-то это вопрос мог бы продолжить перечень предыдущих, под номер семь, но мне он так понравился, что хочу отдельно его разместить.

Авторы эксперимента опять из США. Не зря у них около 500 Нобелевских премий, а в России меньше 30 (если верить данным А. Невзорова).

Они разделили людей по двум категориям: Консерваторы (противники абортов, гей-парадов, исследований стволовых клеток, генно-модифицированных продуктов, иммигрантов, теории Дарвина, сторонники войны в Ираке, Афганистане и увеличения расходов на вооружение) и Либералы (все наоборот). И по МРТ нашли, что в Консерваторов в среднем больше размер МИНДАЛЕВИДНЫХ ТЕЛ (отвечает за эмоциональное поведение в контексте чувства страха), а ПЕРЕДНЯЯ ПОЯСНАЯ КОРА у консерваторов развита слабее, чем у либералов. Этот участок коры, в том числе связан с любовными переживаниями, сексуальным возбуждением и сознательным восприятием боли (как своей, так и чужой).

После такой удачи в морфологии, исследовали функционально — все подтвердилось: консерваторы всего сильнее пугаются (оценивают больше картинок, как страшные).

Так что политические взгляды можно предсказать по МРТ. А вот бы наступило такое время, что человек с увеличенной миндалиной сам это ощущал как болезненное состояние и спокойненько шел на психотерапию или принимал мягкие антидепрессанты. Может и войн было бы меньше, и прогресс быстрее бы двигался вперед…

Дальше в книжке Александра Маркова такие интересные сведенья, которые я посоветовал бы выучить любому ловеласу. Если хотите произвести впечатление умного и одновременно привнести в беседу некоторую нотку фривольности, — этот кусочек для вас.

Есть два вещества: окситацин и вазопрессин. Они работают как точечно, осуществляя взаимоотношения между двумя нейронами (функция нейромедиатора), так и комплексно — просто выделяясь в околоклеточное пространство и воздействуя на все клетки, которые имеют соответствующие рецепторы (функция гормона). Уже 700 миллионов лет (начиная с беспозвоночной гидры) они регулируют общественное и половое поведение у всех живых существ.

Окситоцин, выделяется у самцов во время спаривания (оргазма) и под его действием мы становимся спокойнее и смелее. То самое расслабленное, успокоенное состояние которое охватывает мужчин после оргазма — это действие окситацина.

Для меня это физиологическое подтверждение еще одного феномена. Оргазм — способ резко на некоторое время уменьшить уровень тревоги, отсюда навязчивая мастурбация, или промискуитетная зависимость, например. Психологам это известно давным-давно, а вот теперь мы получили обоснование на уровне гормональной регуляции и эксперимента.

А на самок окситацин действует как основание заботится о потомстве, а блокирование его действия заставляет крысу вообще потерять интерес к своим детям. То есть после оргазма женщина должна вспомнить, что она ребенку не успела к школе купить тетрадку и, наскоро извинившись, убежать. И, получается, женщинам, которые хотят быть хорошими мамами оргазмы необходимы, как витамины. Опять отмечу, что мы — психологи всегда это говорили, а теперь и наукой доказано. Не будет оргазмов — мужчина будет тревожным, трусоватым и нервным, а женщине будет на всех детей всего мира наплевать. А мыши с отключенными окситациновыми рецепторами, не только теряют интерес к детям, а даже вообще перестают узнавать родственников.

А если мужчинам капают в нос окситацин, у них улучшается способность понимать настроение других людей по выражению лица, мужчина становится доверчивым и чаще верит тем, кто его предал или обманул, окситацин, оказывается, подавляет активность миндалины (той, что отвечает за страх), а если закапают вазопрессин, лица других людей начинают казаться им менее дружелюбными и сами они делают свирепую рожу.

А женщинам окситацин не капают — он у них вызывает сокращение матки и роды, а «под вазопрессином» чужие лица становятся для них приятнее и собственная мимика более дружелюбной — ровно наоборот, чем у мужского пола.

Потом у Маркова про дофамин. Это тот самый дофамин, который лучше усваивается, когда есть «Ген авантюризма». И алкоголь, оказывается, тоже заставляет лучше устаиваться дофамин. Каждый раз, когда мы чувствуем приятное опьянение — это дофамин начал свое благотворное действие. А еще если мы вкусно едим и занимаемся любовью — дофамин тоже выделяется в мозгу и вызывает чувство удовольствие. А мы ведь часто объединяем все три процесса. Это получается расточительно и общий эффект уменьшается.

ГЕНЫ И СОЦИАЛЬНЫЕ ЧУВСТВА

А есть в человеческой популяции специальная мутация, она называется А1 (2% населения земли) — у этих людей вообще количество дофаминовых (D2) рецепторов понижено на 30%! У этих людей импульсивное поведение, повышенный риск развития зависимостей (не хватает удовольствия всегда, человек вынужден существующие рецепторы постоянно «взбадривать»). В выборке наркоманов мутации А1 8 процентов.

Еще недостаток дофаминовых рецепторов снижает способность людей учиться на собственных ошибках, делать правильные выводы из негативного опыта.

Из предыдущего материала понятно, что гены прилично влияют на многие высшие психические функции, и дальше в книжке Александра Маркова приводятся экспериментально обоснованные количественные данные по этому вопросу. Оказывается, насколько гены влияют на всякие наши человеческие функции, тоже померили. Для эксперимента выбрали две функции: доверчивость и благодарность. И выбрали три фактора, участие которых сравнили в уровне доверчивости и благодарности: генетические различия, общие внешние факторы и различные внешние факторы. Выборки для этих экспериментов были огромными, и среди испытуемых было много однояйцевых близнецов, воспитанных, как вместе, так и отдельно. И под «общими внешними факторами» принимают воспитание в целом, имея в виду, что в каждой семье и каждой школе оно, усредненно, одинаковое. А «различающиеся внешние факторы» — это все остальное, кроме общих: жизненный опыт, прочие условия жизни, актуальное настроение, состояние и т.д.

На этот раз эксперимент одновременно, но независимо друг от друга проводили шведы и американцы и получили очень близкие результаты. Вклады каждого из трех факторов получились приблизительно такие: 0,20:0,12:0,68. То есть гены влияют в два с лишним раза сильнее, чем воспитание, а все остальное, кроме воспитания (актуальное настроение) еще в три раза сильнее, чем гены. Помните кино, где девушка каждое утро забывала, что было с ней вчера и парень, который вчера имел у нее потрясающий успех, назавтра (когда она все забыла, но была в другом настроении), получил на то же самое романтическое предложение отказ в грубой форме, а через день, он ей снова понравился… Вот они — мощные факторы внешней среды помимо воспитания. Воспитанию, получается унизительно мало места! Даже не верится, что так мало, но эксперимент — штука неоспоримая. Изменчивость генов в два раза сильнее влияет на уровень доверчивости и благодарности. Генетики говорят, что это хорошо — значит, эволюция по этим критериям еще продолжается и, если люди с высоким уровнем доверчивости и благодарности будут оставлять больше потомства — все человечество, мало-помалу станет более доверчивым и более благодарным.

Я, если представлю себе, что гены это все-все-все, как там у нас химия буровит в голове, и целую половину этого мы можем изменить воспитанием, то, наоборот, кажется, что это и очень много. А почти 70% всего другого это, как мне видится — наша свобода воли: как хочу, так и делаю. Чувствую влияние и генов и знаю про все нормы, вложенные в меня воспитанием, но на 70% мы сами принимаем решение.

Автор завершает экскурс в гены и гормоны, изящным примером, что есть точно установленный ген, который в разы повышает вероятность, что человек станет убийцей. И ничего с этим не сделаешь, и бороться с этим геном невозможно, так как это Y хромосома (хромосома, определяющая мужской пол). Хотя я бы в этой связи лучше за женщину — президента голосовал, как немцы, например.

НАЗАД К ЭВОЛЮЦИИ!

Дальше в книжке Маркова снова про обезьян. То есть про то, как они становились людьми.

Оказывается теория, что мозг был нужен нашим предкам для поиска пищи (она называется гипотеза «экологического интеллекта») вчистую повержена гипотезой «социального интеллекта», утверждающей, что мозг был нужен в первую очередь для взаимодействия с сородичами.

Есть даже научный факт, что размер коры больших полушарий очень соотносится с размером групп, в которых данный вид собирается. То есть скольких особей он может знать в лицо, по имени, по характеру и считать своими, общаться в их кругу. Для Австралопитеков получилось 60 особей, для хабилисов — 80, для эректусов 100-120, а для неандертальцев и современных людей — по 150.

И качество общения тоже разное. У обезьян главное социальная процедура — груминг. Они друг у друга в шерсти копошатся. Это очень много времени занимает. Ученые наблюдали за группой обезьян, собиравшихся напасть на соседей, то есть шедших в военный поход. Так эти военные, задачей которых было поймать и сожрать зазевавшегося детеныша соседей, по дороге несколько раз начинали нервничать и чтобы унять беспокойство устраивались поудобнее и занимались грумингом. Обезьяны тратят на груминг по пять часов в день. Это большая потеря времени, но более эффективных средств социального контакта они не придумали за те шесть миллионов лет, когда мы с последними из них перестали скрещиваться.

Наши далекие предки, совершив чудо справедливого разделения самок, стали жить группами, где социальную иерархию никто не отменял. Каждый стремился быть обладателем авторитетной позиции, лучшей самки, лучшего места на ночлеге. Для этого необходимо было осваивать интриги, союзы, знать каждого в лицо и предугадывать реакции.

Последние в этим списке не умирали от голода, но, как пишет Марков, им частенько приходилось воспитывать чужих детенышей, так что гены наиболее успешных быстро распространялись на всю популяцию, уровень подтягивался к лидерам, и требовалось новых открытий, нового креатива, новых выразительных средств и фокусов, чтобы в этом, уже поумневшем, уже более проницательном обществе, занимать лидирующие позиции. И это еще один мощный фактор полового отбора и развития культуры, логика возникновения речи!

Антропологи предполагают, что на основе усложняющихся суждений о других, необходимости строить «мысленные модели личностей соплеменников», возникло самосознание — способность рассматривать себя, как бы со стороны, рефлексия, дающая уже отросток в сферу саморазвития.

А дальше Александр Марков знакомит нас с КОЛЛЕКТИВНЫМ ИНТЕЛЛЕКТОМ. Оказывается, уже проведены эксперименты, когда коллективный интеллект измеряется и оказывается, только на 40-50% он определяется суммарным интеллектом членов группы, а, большее значение имеет «социальная восприимчивость». А эта «социальная восприимчивость» в свою очередь очень развита у женщин, так что в женских коллективах, при прочих равных коллективный интеллект должен быть существенно выше. А тенденция к доминированию, наоборот, работает против коллективного интеллекта.

Следующая грань этого же вопроса — сама тенденция доминировать. Она закреплена в геноме? Ученые считают, что закреплена, но наравне с ней, так же генетически закреплено и стремление к эгалитарности (равенству). Получается, в нашем геноме эти две взаимоисключающие тяги работают одновременно. То в большей мере победит одна, то другая. Что до меня, картинка получается изящная — почти вечный двигатель, к самоуспокоенности мы с таким геномом точно не придем, и не печке долго не залежимся.

МУЖСКОЕ И ЖЕНСКОЕ

Я всю свою жизнь лучше относился к женщинам, чем к мужчинам. У меня с самого детства к женщинам больше доверия, я рядом с огромными дядьками я чувствую тревогу. И оказывается, не случайно! Научно доказано, что:

«…мальчики в ситуации конфликта в группе…достоверно чаще вмешиваются на стороне агрессора и поддерживают его, не соблюдают объективность».

«девочки…достоверно чаще мальчиков стараются разрядить напряженную обстановку после конфликта в группе и урегулировать конфликт; стараются быть объективными и поддерживать обиженного независимо от дружеских предпочтений»

В экспериментальной ситуации наказания очень этого заслужившего мошенника, у женщин активируются мозговые центры сопереживания, а у мужчин — особый центр «награды».

Примечательно, что «…разгневанные мужчины вызывают у людей больше симпатии… чем те, кто в сходных обстоятельствах демонстрирует печаль и уныние. Разгневанный мужчина выглядит в глазах сторонних наблюдателей более компетентным, чем огорченный, а в отношении женщин все наоборот. Грустные женщины набирали больше очков, чем разгневанные… Люди склонны воспринимать мужской гнев, как оправданный, вызванный объективными внешними причинами. Женский гнев, напротив, чаще расценивается как следствие личный качеств женщины».

АЛЬТРУИСТЫ И ПАРАЗИТЫ

Эта дихотомия существует не только у людей, а даже и у дрожжей. В любой популяции всегда есть паразитирующие особи, когда их становится много — дело ухудшается. С паразитами в своей среде все борются, и дрожжи, и люди, и готовы даже в ущерб себе избавится от паразита во благо обществу. Чем сильнее у человека альтруизм, тем сильнее он ненавидит паразитов. Научно доказанный факт и очень логично!

Еще доказано, что межгрупповая вражда помогает внутригрупповому сотрудничеству. Мы этот печальный факт хорошо знаем, отметим его, как научно доказанный. Архаичная форма альтруизма называется «ПАРОХИАЛЬНЫЙ АЛЬТРУИЗМ», он направлен только на членов своей группы. Математически доказано, что альтруизм вообще мог развиваться только в комплексе с ксенофобией.

Интересные цифры получили ученые после психологических экспериментов с детьми. Среди детей до 7 лет — 22 процента вредин, которые никому конфетки не дают, даже если им самим от этого никакой выгоды. В 7-8 лет процент «вредин» уменьшается до 14 и сохраняется во всей человеческой популяции.

А «добряков», которые конфетки отдают, даже если и самим хочется — всего пять процентов. И эти пять процентов держатся во всех возрастных группах. Так и живем: пять против четырнадцати. Хотя, представьте себе, на каждую сотню — целых пять добрых, готовых всегда помочь, поделиться и всего четырнадцать сделают гадость просто так, «для удовольствия». Для меня это стало коррекцией представления о человечестве в лучшую сторону.

Резюмируем: нормальный альтруизм развивается из пароксиального, но, ясное дело, есть примеры товарищей, у которых он так и остался пароксиальный, то есть направленный с одинаковой силой «за» своих и «против» чужих. У кого нормальный, развитый альтруизм, тому приятнее свою группу усилить каким-то своим вкладом, чем нанести ущерб соседней группе, а у кого еще пароксильный — тому ровно одинаково.

Изучая палеолитические останки, ученые выяснили, что в палеолите до 30 процентов всех смертей приходились на военные конфликты, (а не на столкновения с дикими животными, голод, природные бедствия). В XX веке с двумя мировыми войнами, из всех умерших погибло всего 4,5 процента (что составило 185 миллионов человек, а по нормам палеолита должно было погибнуть больше в 6 раз — почти миллиард). Так что жизнь в палеолите была гораздо страшнее и прогресс социальной сферы человечества, слава Богу, идет своим чередом.

В заключение главы, автор очень точно отмечает важное обстоятельство: «Эволюция идет медленно, она не может поспеть за быстро меняющейся жизнью. Поэтому большинство адаптаций у всех живых существ ориентированы не на нынешние условия, а на условия более или менее далекого прошлого…».

То есть, в нас настойчиво звучит и ежеминутно напоминает о себе то, что было ценным для австралопитека и эректуса, а нам уже давно не нужно и вредно, мы с этим боремся культурально, но гены еще не поменялись. И, слава Богу, если по этому признаку есть изменчивость, то есть отбор может продолжаться, а если у всех уже все одинаково, то и надеяться на перемены в скором (несколько десятков тысяч лет) будущем не приходится.

Для отвращения, слава Богу, изменчивость присутствует. У некоторых его больше, у некоторых меньше. В мозгу, вместе с отвращением, активируются центры, которые блокируют сопереживание, жалость, сочувствие, способность «воспринимать других людей, как людей». В том мире, где 30 процентов всех людей (мужчин, женщин, детей) гибло на войне, нельзя было чувствовать хоть какую-то жалость к представителям соседнего племени. А может быть, наоборот, из-за этого чувства, которое было в много раз сильнее, они и жили в кровавом аду, а маленькие дети до сих пор верят и бояться, что их могут съесть…

Сейчас, более брезгливые — консерваторы, а менее брезгливые — либералы и будем надеяться, что половой отбор будет увеличивать количество людей, не находящих отвратительным гомосексуализм, генно-модифицированые продукты, искусственное осеменение и так далее. Прислушайтесь к себе, и если что — добавьте морально-волевых.

МОЗГ И КУЛЬТУРА

Оказывается, за последние сорок тысяч лет человеческий мозг слегка уменьшился. Александр Марков пишет, что это может быть следствием развития нашей культуры. В том смысле, что человеку верхнего палеолита необходимо было все постигать самому, а мы пользуемся знаниями и умениями, накопленными предыдущими поколениями, а вклад в развитие человечества вносят только немногочисленные интеллектуальные элиты, чьи гены, растворяются в массе людей, благодушно пользующихся достижениями цивилизации, не напрягаясь даже для того, чтобы освоить школьный курс основных наук.

Мне это объяснение не кажется бесспорным. Приходит фантазия, что автор очень любит объект своего исследования — наших ископаемых предков, а в современном мире, как все мы, частенько натыкается на неприятности.

Глядя на своих детей, я констатирую, что современный человек должен учиться лет пятнадцать только для того, чтобы в современном мире эффективно функционировать. То есть где-то до 21 года. А наши далекие предки едва доживали до сорока, и времени на учебу у них было, наверное, поменьше нашего.

А дальше — очень интересный факт про наш мозг, который я стократно чувствовал на себе: оказывается, мы так устроены, что принимаем решение быстро, но с довольно высокой вероятностью ошибки. Это научно доказано. Заставить себя детально проанализировать ситуацию и досконально в ней разобраться — бывает трудно. Ведь людям каменного века некогда было соображать! Решение нужно было очень быстро — иначе съедят. И это в нас осталось: Мгновение, охватил ситуацию, все стало понятно, а дальше ковыряться уже неохота.

В книжке много еще поучительных экспериментальных данных: То, что наша самооценка зависит от актуального состояния, психологи знали всегда, но теперь это доказано экспериментом. Испытуемые пели и делали предположение о возможной оценке зрителей. Те, которые пели в более тревожной ситуации, полагали, что спели хуже, выступающие в комфортных условиях, самонадеянно думали, что спели лучше, а на качестве их пения это реально (по экспертным оценкам), не сказывалось.

Еще любопытный эксперимент провели с деньгами: За одно и то же задание испытуемым платили или совсем мало — 0,04 евро или много — 1 евро. Так за 1 евро, люди выполняли задание гораздо лучше. Получается, богатых лучше на работу не брать — их зарплата не мотивирует.

Еще, испытуемым давали одинаковый текст в тяжелой или в легкой папке. В тяжелой (увесистой) папке текст казался умнее.

Оказывается, наши два полушария ограничивают способность следить за разными целями! Доказано экспериментально! Две цели — еще нормально, а если три — эффективность резко падает, а возможность представлять (хотеть) одновременно не две, а три награды вообще у нас сомнительна: Когда испытуемые имеют в виду одну награду (одно задание), активируется медиафронтальная кора (МФК), правого и левого полушария одновременно, когда две награды — в каждом полушарии, возникает разная активность, соответствующая разным наградам, а если три — то полушарий уже не хватает, награды должны объединяться. Так что запомним, никогда не обещаем никому больше двух наград — эффект все равно объединиться. Не знаю, как про награды, но про «разные цели» — могу подтвердить на себе. Когда трое детей начинают мельтешить по комнате — мозг вскипает, а когда пятеро, успокаивается — все равно не уследишь.

Так что наш мозг часто вводит нас в заблуждения и является органом, с массой конструктивных ограничений. И еще Александр Марков убедительно развеивает утверждение, что мозг загружен на какие-то маленькие проценты от возможного. Это не так, мозг трудится по полной загрузке и особенных резервов не имеет.

Хотя, страниц через двадцать, автор нас успокаивает, тем, что в целом отбор отбраковывал особей, чей мозг порождал неадекватные картины мира. «Модели, которым нельзя доверять, на которые нельзя положиться в борьбе за выживание».

Мы обладаем врожденной физикой (легкое-тяжелое, покатится-удержится, высота, глубина), врожденной биологией (опасное-неопасное, съедобное-несъедобное) и врожденной психологией (друг или враг, умный или дурак), но не обладаем врожденной способностью к гуманитарным наукам. Здесь мощно действует половой отбор «…превращая наши умственные способности скорее в рекламирующие приспособленность орнаменты, чем в искателей истины». То есть девушкам нравятся умные, но не очень, чтобы еще и не перенапрягаться с ними и не уставать следить за сложными умозаключениями.

А романтики, способные придумать с каких звезд они прилетели и от каких Богов получили инициации, вообще, идут нарасхват, особенно в сравнении с занудами, уныло твердящими, что мы — песчинка в необъятной вселенной и не только произошли от обезьян, но и сами являемся обезьянами.

Дальше автор расправляется с религией. Оказывается в этой области тоже проведено много экспериментов. Они показали, что:

Единой области, отвечающей за переживание возвышенного религиозного чувства, не существует. У людей, охваченных трансцендентным восторгом, активизируются участки в разных областях мозга. Так, что органа религии в мозгу нет, но есть компактный участок в теменных долях, «в задачи которого, похоже, входит обуздание излишней спиритуальности». Если этот участок удалить (по медицинским показаниям), человек становится гораздо более мистичным.

У человека имеются генетически обусловленные предпосылки для религиозного чувства (как у обезьяны найдены все предпосылки и зачатки интеллекта). Например: инстинкт безусловно акцептовать опыт, полученный от взрослых, привычка все наделять своими качествами. «Научные данные свидетельствуют, что для возникновения религий не нужно никаких чудес. Единственное, что необходимо для появления веры сверхъестественные существа, — это нормальный человеческий мозг, обрабатывающий информацию естественным для себя образом».

Наиболее распространенная версия генетиков и антропологов, что религия, это случайно возникшая адаптация. Дальше ставится вопрос полезная она или нет? В психологических экспериментах религиозные люди ведут себя более просоциально. Примечательно, что еще более просоциальности у них после прочтения «чего-нибудь божественного».

Статистически доказано, что для устойчивости религиозной общины нужна строгость устава и ритуалов. Чем строже ритуалы, чем больше они требуют самоотверженности, тем устойчивее община. Еще важно, что религиозный альтруизм всегда пароксимальный, всегда только для «своих» и связан с усиленной ксенофобией.

Чем чаще люди хотят в церковь, мечеть, синагогу, тем больше они поддерживают «своих» террористов смертников — научный факт.

В религиозных странах (взята была выборка стран с близким уровнем благосостояния и культуры), больше абортов среди несовершеннолетних и выше уровень детской смертности. А по уровню имущественного равенства впереди страны нерелигиозные.

Лично мне думается, что как и способность мгновенно принимать решение в ущерб его качеству, религия когда-то была очень полезной адаптацией. Наши предки были такие психованные, что если добросовестно молились, то реже хватались за дубины — только в этом уже польза. Способность на аффект отвечать не «естественным» отреагированием, а душевно перерабатывать, прощать, в конце концов, бесспорно, очень полезная.

Из 7 миллиардов еще многим нужно продолжать молиться, так как без этого они себя достойно вести не в состоянии. Мне самому, наверное, тоже.

Но человека, который и без этого спокойный, умный, способный к альтруизму и добрый, я совершенно не буду осуждать за то, что он в церкви не бывает.

В заключение автор дает такие циферки: Мутации генов идут в нас постоянно. Каждый младенец рождается со 100 новыми генными признаками. И из этих ста — десять слабовредные, а полезных — меньше единицы, остальные — нейтральные, то есть не влияющие на количество потенциально производимого потомства.

А, так называемый, очищающий отбор в нашем комфортном и гуманном мире работает плохо. Потомство оставляют все особи, даже с пониженным иммунитетом, быстротой реакции, интеллектом и т.д. Теоретически, если принять очищающий отбор остановившимся, вредные мутации будут неизбежно накапливаться (их гораздо больше, чем полезных). Это — деградация. Нас спасает огромная численность. При таком количестве особей процесс накопления вредных генов замедляется, да, по моим интуитивным оценкам он все-таки работает, этот очищающий отбор. В любом случае, вслед на Александром Марковым, предлагаю надеяться на лучшее.

Все. Сам одурел печатать, но очень уж книжка понравилась.

Источник